Заброшенный в бескрайние просторы пустынь, степей и подавляющих своим величием водных пространств, в дикие горы, герой Майн Рида готов прийти на помощь тому, кто в нем нуждается, даже ценою жизни. Он деятелен, он находится в постоянной борьбе с грозящими ему враждебными силами – и он их побеждает прямыми и честными средствами.

Джоан Стил, американский литературовед, автор книги «Капитан Майн Рид» (1978)

Творчество Рида особенно интересно своим расхождением с нормами популярной литературы девятнадцатого века. Рид отличается от большинства британских писателей того времени с их консервативными политическими взглядами и традиционным отношением к женщинам и экзотическим или угнетенным народам. Однако Рид был радикальным республиканцем, всегда поддерживавшим демократические, если не анархические принципы. Это проявляется в его описаниях женщин, играющих независимую роль в обществе, и в его утверждении ценностей свободы для всех рас и национальностей – особенно угнетенных. Современный читатель замечает (среди обычных для приключенческого рассказа стереотипов) действительно оригинальных персонажей, борющихся за освобождение как от литературных, так и от социальных ограничений того периода.

Роман «Белый вождь» – одно из немногих неавтобиографических произведений в наследии Майн Рида. <…> «Белый вождь» содержит под поверхностью по сути политическую тему. Все внешние детали – индейская племенная война; антимексиканские предубеждения и антикатолицизм <…>, а также байронический герой <…> – призваны донести определенное послание: «предначертание судьбы» («Manifest Destiny» – популярная в XIX веке доктрина, согласно которой Соединенные Штаты имели право и обязанность распространять свою власть на территории Североамериканского континента).

<…>

«Белый вождь» – первый роман, в котором Рид достигает эффекта отдаленности, используя вставной рассказ. Все действие происходит более ста лет назад, когда там, где сейчас только руины заброшенной мексиканской деревни остались среди дикого величия природы, существовала цивилизация, и указывает на «легенду Сан-Ильдефонсо».

Были открыты разрушенные города, подобные Сан-Ильдефонсо, и Рид использовал действительность для собственных целей. Он создал идеального героя, который служил и его собственным фантазиям, и его искренней вере в ценность американской цивилизации, и рядом с ним он расположил сильную женщину. Разрушение Сан-Ильдефонсо должно представлять падение испанского владычества на континенте.

• Милош Ч. О Томасе Майн Риде / Пер. с польского Б. Дубина // http://lib.misto.kiev.ua/MAJNRID/milosh.txt

• Рид Э., Коу Ч. Жизнь и приключения капитана Майн Рида / Пер. Д. Арсеньева // http://lib.rus.ec/b/118118/read

• Самарин Р. М. Капитан Майн Рид // Майн Рид. Сочинения. – T. 1. – М.: Детгиз, 1956. – С. 3—31.

• Butler S. R. Away o’er the waves: The transatlantic life and literature of Captain Mayne Reid. – Arlington, 2006. – 747 p.

• Harrison J. F. Mayne Reid. An episode in his later life recalled by one who knew him // New York Times. – 1905. – December 1.

• Holyoake M. Q. Captain Mayne Reid: Soldier and Novelist // Strand Magazine. – London, 1891. – Vol. II: July to December. – P. 93—102.

• Norcross J. E. Some remembrances of an admirer of Capt. Mayne Reid // New York Times. – 1905. – November 11.

• Steele J. Captain Mayne Reid. – Boston: Twayne Publishers, 1978. – 149 p.

Все, о чем здесь будет рассказано, произошло в центральной части Американского материка, более чем за четыреста миль от берегов обоих океанов.

Давайте вместе со мной поднимемся на эту гору и с ее покрытой снегом вершины посмотрим вокруг.

Вот мы уже достигли самого высокого гребня. Какая же картина открывается перед нами?

На севере снова горы через тридцать параллелей тянутся до самых берегов Северного Ледовитого океана. На юге тоже возвышаются горы, то поодиночке, на расстоянии друг от друга, то объединившиеся в живописные группы, порой сплетаясь внутри. На западе опять громоздятся горы, четкие профили которых вырисовываются в небе, а между основаниями, у подножий, виднеются в виде широких площадок многочисленные плоскогорья.

Обратимся же теперь к востоку. Здесь нет гор, и, куда только в состоянии проникнуть наши взоры, не заметно ни одной горной вершины! Ни одной – на тысячи миль! Темная линия на горизонте, протянувшаяся над равниной, – не более, как скалистый край другого плоскогорья, такой же равнины, только несколько более приподнятый выше, чем уровень моря.

Где же мы очутились? На какой вершине? Мы находимся на вершине Сьерры-Бланки, получившей такое название потому, что три четверти года она покрыта снегом. Охотники называют ее «Испанский пик». Перед нами западная граница Великих Равнин.

На востоке не заметно ни малейших следов цивилизации. Можно, не встретив их, проехать целый месяц в этом направлении. На севере, на юге – одни только горы, которых никогда не касалась нога или рука человека. Но к западу картина совершенно другая. С помощью подзорной трубы мы видим вдалеке обработанные поля, протянувшиеся вдоль берегов реки, сверкающей на солнце. Это поселения Новой Мексики, оазис, орошаемый водами Рио-дель-Норте.

Но не эта страна нас занимает – события, описанные далее, произошли не здесь.

Обратимся снова на восток, и мы увидим то место, где развернутся действия, описанные в нашем рассказе. У подножия Сьерры-Бланки, где мы теперь стоим, начинается плоскогорье, границы которого сливаются с восточным горизонтом. Здесь нет предгорий; с его круглых, поросших соснами склонов мы спускаемся прямо на гладкую почву равнины.

Равнина эта отнюдь не однообразна: там и сям образует ярко-зеленые лужайки разросшаяся высокая густая трава, называемая в ботанике chondro sium faneum; однако большая ее часть напоминает бесплодную пустыню Сахару. Местами темнеют бурые участки выжженной солнцем земли, без единой травинки, местами желтеют пески; кое-где дальше соль, проступая сквозь землю, белеет подобно снегу, хрустящему у нас под ногами.

Тощие растения, прозябающие в этой дикой местности, не одевают землю зеленым нарядом. Вы видите агаву, мексиканские алоэ с листьями, испещренными багряными полосками, и тусклую зелень кактусов, которая выглядит еще более безжизненной и мрачной из-за их бесчисленных колючек. Острые стебли юкки, покрытые пылью, похожи на связки штыков, до половины изъеденных ржавчиной. Приземистые чахлые акации дают так мало тени, что под ней могут спрятаться лишь гремучие змеи да отвратительные огромные темные ящерицы. В промежутках малорослая пальма со стволом, лишенным ветвей, развертывает свое опахало из лапчатых листьев, придавая пейзажу африканский характер. Взор очень скоро утомляется при виде местности, на которой все растения: деревья, кусты, трава и даже мелкие травинки – имеют угловатые формы и кажутся колючими.