– Ты уж, конечно, уверена, что ты лучше меня, ведь у тебя нет такого горба, как у меня. А эти твои мечтания… Представляю, как у тебя все дергалось внутри, пока ты была рядом с ним. А как только оказалось, что он плюет на тебя, ты запустила себе пятерню между ног. Ты…

– Ты глупец, Эспар, – устало сказала Виолана. – Злобный, жесткосердный глупец.

– А ты шлюха. Шлюха!

– Лучше быть шлюхой, чем твоей женой.

Эспар выхватил из кобуры лучемет.

Не дрогнув, Виолана молвила:

– Давай, стреляй, может, на этот раз трабометр покажет тебе двести пятьдесят единиц. Только семечка ты все равно не получишь, хотя бы трабометр и триста единиц показал. Ты разве до сих пор не догадался, Эспар? Твои умники забыли устроить так, чтобы трабометр показывал знак перед цифрой, а он очень важен, этот знак. Семечко появляется при плюсе, а перед твоими сотнями единиц всегда стоял минус… Подумай сам, Эспар, разве те, кому явилось семечко, были осатанелыми стервецами, сбесившимися…

Эспар выстрелил.

Плазменный заряд пробил ее сердце, и она упала, даже не вскрикнув, спиною на широкое ложе.

Рука горбуна задрожала, и оружие вывалилось у него из пальцев. Цепенеющим взором он уставился в холодное лицо Виоланы. И время остановилось для него.

Неприятный голос надоедливым комаром проник к нему в уши. Вывести его из состояния душевной и физической заторможенности голос не смог, но все же был им услышан благодаря своей настойчивости.

Эспар повел глазами.

Рядом стоял офицер охраны. Как он посмел войти в спальню госпожи без разрешения? Эспар сжал кисть, в которой только что держал лучемет. Благо оружие валялось на полу, а не то офицеру пришлось бы немедленно раскаяться в своей смелости.

Офицер охраны шевелил губами, верно, что-то говорил. До Эспара как сквозь сонную пелену донеслись слова:

– Разоблачили предателя… какой-то гравилет… держат лучами… ваши указания, госпо shy;дин…

Эспар махнул рукой. Офицер охраны наморщил лоб, силясь понять смысл жеста своего господина. Эспар махнул рукой нетерпеливее. Наконец до охранника дошло, что ему всего-навсего приказывали удалиться.

Как только офицер вышел из спальни, Эспар медленно двинулся к кровати, не сводя глаз с лица своей мертвой жены.

Едва гравилет с Омом и Голдом на борту пробил защитный купол, как он тут же попал в тиски грави-по shy;ля особой конфигурации, созданного установкой “Ловчая сеть”. Это грави-поле представляло собой переплетение множества грави-лучей, определенность направлений и качеств которых обеспечивала фиксацию ими заданного объекта. Установка “Ловчая сеть” потребляла энергии почти в десять раз больше, чем защитный купол, но Эспар не считался с затратами, когда речь шла о его безопасности.

Начальник службы охраны резиденции владетельного Эспара, мегалиец по имени Ульгон, вопросительно взглянул на офицера охраны Герта.

– Госпожа мертва, – проговорил Герт.

– Этого следовало ожидать. Что делать нам, господин сказал? – Ульгон покосился на экран, где одинокий гравилет силился разорвать путы грави-лучей.

– Господин ничего не сказал. Кажется, он не хочет, чтобы его тревожили сейчас.

Выбранившись, Ульгон сам направился к вождю клана, строго наказав подчиненным ни в коем случае не упустить гравилет с беглецами.

Он увидел Эспара на коленях перед ложем, на котором лежала с обугленной раной в груди Виолана.

– Господин…

– Ш-ш-ш… – Эспар, не оборачиваясь, приложил палец к губам. – Ты разве не видишь? Твоя госпожа спит.

– Господин, – настойчиво повторил Ульгон, правда, голосом куда менее громким, – землянин Голд задержан при попытке бежать со своим со shy;общником. Их гравилет мы опутали силовыми полями. Что прикажешь делать с ними, господин?

– Землянин? Что за землянин? – В глазах Эспара блеснула искра понимания. – А, землянин Голд… Он должен остаться жив.

Больше Ульгону не удалось добиться от своего господина ни слова.

В центр управления системами охраны Ульгон возвращался злой. Действительно, его ситуации нельзя было позавидовать: он знал, как много значил для его господина землянин Голд, но он не знал, каковы были последние намерения его господина относительно землянина Голда. Если вдруг при задержании Голд будет убит, не огневается ли Эспар, когда очнется? Конечно, хорошо было бы предоставить Эспару Голда живым, но Голд и его сообщник наверняка вооружены, поэтому при их задержании очень трудно всадить в них снотворные или парализующие иглы прицельно, то есть не задев органы, при попадании в которые даже безопасная игла становилась убийцей. Кроме того, сообщник мог доставить Голду панцирь, непробиваемый для игл, и тогда все еще больше усложнялось. То есть при задержании Голда и его сообщника несколько мегалийцев могли погибнуть, а ведь, возможно, Голд уже не нужен Эспару, можно было бы просто расстрелять на расстоянии гравилет с беглецами!

Занимая свое место у командного пульта, Ульгон уже знал, что ему делать. Он должен был попытаться взять Голда живым.

В операторскую полетела команда: ввести комплекс “Ловчая сеть” в режим № 2.

Напряжение грави-поля, фиксировавшего машину Ома, стало быстро расти. Непреодолимая сила надавила на гравилет Ома, и машина несмотря на все усилия двигателей начала медленно опускаться вниз. А внизу была крыша главного корпуса резиденции Эспара. На крыше зеленел садик, рассыпались хрустальными брызгами струи фонтана, красовались изящные беседки.

Грави-поле опустило гравилет на крышу, но не прекратило давление на него. Беглецы едва успели выскочить из машины, и корпус гравилета стал оседать, расплющиваясь под действием чудовищной мощи. На то, чтобы окончательно вывести из строя машину беглецов, был затрачен весь остаток энергии аккумуляторов, питавших систему “Ловчая сеть”.

На крышу резиденции Эспара поднимались вооруженные мегалийцы, снайперы занимали места у окон, несколько подвижных групп задерживания размещалось по окраинам поместья на случай прорыва беглецов из внутреннего кольца окружения.

Что это? Эспар попытался сосредоточиться. Какое оно черное, словно печать космического “ничто”. Какое оно отвратительное. Какое оно…

Немало трудов стоило Эспару вспомнить, что этот черный струп на теле его жены, через который вытекла ее жизнь, являлся делом его рук. И все же, приходя в себя, он вспомнил, что случалось и что ничья воля теперь не в силах была изменить.

Зачем ты так рассердила, его Лана? И он… почему он не сумел сдержать себя? Отчего это все?..

Горбун кинулся вон из спальни.

Он молнией пронесся по коридорам и залам своей резиденции: охранники не успевали вытягиваться, заметив его; его приближенные едва успевали прижаться к стене, освобождая ему проход, он остановился в триумфальном зале, где в мраморной чаше рос трилистник.

На этот раз Эспар не собирался проверять трабометром, как трилистник реагировал на него. Семечко не было нужно Эспару, наоборот, в эти мгновения Семечко было ему ненавистно.

Он сорвал все растения, росшие в чаше, – какие сорвал, какие выдрал с корнем. И с охапкой зелени Эспар побежал обратно, в спальню жены.

Ей он принес все, что было ценно ему в мире: свои желания, свои мечты. Зеленью трилистника он обложил ее голову и плечи. Отступив на шаг, он подумал: вот если бы можно было превратить в маленькую зеленую веточку все его богатство и власть?

Тонкий стебель трилистника с двумя молодыми листочками лежал на груди его жены. Непорядок, надо поправить… О великие боги Мегала!

Эспар разинул рот, как будто вдруг испытал кислородную недостаточность, его глаза округлились, он замер, не дыша. Удивительное видение предстало его взору: на конце стебля, случайно оброненного им на грудь покойницы, шелковисто поблескивало коричневое семечко.

“Это неправда, игра воображения, сон…” Эспар неверной рукой сорвал семечко с цветоножки и поднес к глазам.

“Галлюцинация, конечно…”