— Я знаю, что Того отворачивает от противника, — повернулся наконец Такемоти к красному от стыда штурману. — Но если я поверну вправо, мы опрокинемся сейчас же. Если же я начну поворот влево, корабль сможет удержаться на ровном киле достаточно долго для того, чтобы в казематах успели втянуть орудия и закрыть амбразуры «по-походному». А после разворота влево мы займем свое место в строю…
— На закрытие амбразур носового и среднего каземата уйдет пять минут. Кормовой каземат закрыть невозможно, взрывом снарядов, складированных у палубного орудия, сорвало крышку полупортика… — Дальнейший доклад командира казематов левого борта Такемоти не стал слушать.
— Попытайтесь закрыть амбразуры как можно быстрее! И задрайте наглухо кормовой каземат, его скоро затопит. — Он отодвинул от штурвала рулевого, встал за него сам и пробормотал в полголоса, ни к кому конкретно не обращаясь: — Если уж нам не удастся избежать опрокидывания, то надо хоть попытаться таранить кого-нибудь из русских…
— Такенза, — добавил спустя тридцать секунд, обращаясь к главному артиллеристу корабля, — прикажите расчету носовой башни открыть огонь. Мы, похоже, идем в нашу последнюю атаку, и взрыв порохового картуза при подаче к башне сейчас не самая страшная из наших проблем. В машинное прикажите дать самый полный, пусть заклепывают клапана. И начинайте выносить раненых на верхнюю палубу, там у них будет хоть какой-то шанс…
На русских броненосцах сначала с интересом и непониманием, а потом с ужасом наблюдали, как от линии японских кораблей, поворачивающих вправо, отделился третий в строю корабль. Он, постепенно уменьшая радиус поворота и медленно ускоряясь, неуклонно шел в сторону русских кораблей. Без всяких команд вся артиллерия русских броненосцев перенесла огонь на явно идущий на таран корабль. Несмотря на обстрел и почти не отвечая на огонь, в упор отстреливаться на нос уже было просто нечем, «Ивате» почти дошел до русской линии. Непосредственная виновница его гибели «Полтава» и следующий за ней «Севастополь» вынуждены были срочно отвернуть влево, чтобы не попасть под таранный удар явно идущих на самоубийство японцев. Только в пяти кабельтовых от борта «Севастополя» изначально обреченный корабль лег наконец на левый борт и опрокинулся. Пользуясь тем, что все внимание русских было приковано к атакующему их колонну «Ивате», строй японских кораблей синхронно повернул вправо и начал удаляться от противника. Неизбежную, казалось бы, победу русского флота, который сейчас просто обязан был повернуть вслед за противником, профукал всего один человек.
Контр-адмирал Ухтомский держал флаг на «Победе» и командовал отрядом из трех броненосцев типа «Пересвет». Его корабль только что, в первый раз с начала боя, попал под обстрел. «Победа» получила два крупных и с десяток средних снарядов. Увидев большой пожар в средней части своего корабля, идущего на него тараном «Ивате» и «совершенно не поврежденную линию Того», Ухтомский решил отвернуть от противника. Вслед за ним дисциплинированно пошли остальные два корабля его отряда и вынужденно примкнувшая к ним еще в начале боя «Россия». На мостике медленно удаляющегося от боя «Александра» полностью лишенный контроля над ситуацией адмирал Макаров с матом вырвал из бороды клок волос. Все надо было начинать сначала!
Воспоминания А. В. Витгефта
Ночь прошла неспокойно, «Очаков» донес, что увидел какие-то неизвестные суда на западе, но приближаться не стал, опасаясь ловушки, несколько раз играли минную тревогу будто бы из-за обнаруженных миноносцев, но при внимательном рассмотрении никто ничего не видел, несмотря на лунный свет, довольно хорошо освещавший пространство. Как я узнал потом — «Новик» даже гонялся за этими «миноносцами», но и на нем никто наверняка не мог сказать: были это миноносцы, или сигнальщикам почудилось. Особо опасались последних двух часов перед рассветом, когда уже зашла луна — самое время миноносцам нападать, но обошлось.
Посветлело небо на востоке, скоро взойдет солнце, наши дозорные крейсера что-то заметили. По эскадре пробили боевую тревогу, в сторону врага направились «Лена» и «Новик», а чуть позже и «Светлана». Эскадра начала перестраиваться в боевой порядок, выдвигая ближе к неприятелю наш быстроходный броненосный отряд, которым командовал лично адмирал Макаров. Крейсера Руднева, образовывающие до этого сторожевую завесу, увеличили ход и, обгоняя эскадру, собирались вместе в голове колонны, я с завистью смотрел, как они легко обгоняют нашего неторопливого «Сисоя». Некоторое время шли в боевом порядке: две линии броненосцев; впереди броненосцев сторожевые суда; слева транспорты и миноносцы. Неприятеля не было видно, почему был поднят сигнал: «команда имеет время обедать». Часть людей и офицеров остались у пушек, а остальные побежали обедать. В кают-компании «Сисоя» завтрак был чисто походный: без скатерти; каждый брал тарелку, вилку, ножик и забирал себе завтрак, усаживаясь где попало. Настроение было приподнятое, но веселое. Слышался смех (может быть, немного и нервный, так как каждый старался замаскировать свое волнение).
Вдруг завтрак в своем конце был прерван: сыграли боевую тревогу: публика побросала тарелки и побежала к пушкам, а кто был по расписанию внизу, подрали на верхнюю палубу, посмотреть неприятеля.
С юго-востока раздавалась стрельба, но с «Сисоя» ничего было не разобрать — мешало солнце. Как я позже узнал: это японские броненосные крейсера обстреливали «Новик», который, не обращая внимания на падающие снаряды, продолжал разведку, надеясь выяснить расположение главных сил противника. К счастью, «Новик» отделался одним или двумя попаданиями, не повредившими особо ничего. Наши разведчики отступили, а неприятельские броненосные крейсеры и примкнувшие к ним несколько малых крейсеров попытались обойти наш строй с кормы и добраться до транспортов, находившихся между нами и берегом. Крейсеры Йэссена и Владивостокский отряд пошли им наперерез с целью помешать — и им удалось это, после нескольких выстрелов «Корейца» с большой дистанции японцы отвернули. Но, видимо, это был обманный маневр со стороны японцев, т. к. на юге показались идущие нам наперерез их главные силы. Головным шел почему-то крейсер «Токива», сначала по ошибке принятый нами за «Микасу». Не помню наверное, кто, но, кажется, отряд Ухтомского, шедший в хвосте нашей эскадры и бывший на траверсе японцев, открыл огонь и дал несколько выстрелов из 10-дюймовых орудий. Один из первых снарядов лег у борта головного японца, накрыв его полубак фонтаном воды, после чего «Токива» повернулся и ушел в хвост колонны устранять повреждения. Публика на «Сисое» ликовала, говоря: «Молодцы артурцы, сразу дали японцам гостинец».
Японские броненосцы тем временем пошли на выручку своим оконфузившимся крейсерам, надеясь, видимо, раздавить наши броненосные крейсера числом, и это им почти удалось. Адмирал Йэссен увлекся неожиданно представившейся возможностью сделать палочку над Т японским главным силам и сам не заметил, как положение поменялось на обратное — теперь японские броненосцы делали нашим крейсерам кроссинг с хвоста. У наших крейсеров была только надежда, что японцы не успеют сбить им скорость и они успеют выскочить из-под огня. И это им удалось, существенно пострадала только «Россия». А мы ничем не могли помочь, удаляясь от места боя и оберегая драгоценные транспорты.
Но адмирал Макаров не был бы Макаровым, если бы бросил своих в беде. По его приказу при транспортах остались только «Мономах» и «Лена», а обе колонны броненосцев начали последовательный поворот навстречу нашим отступающим крейсерам в надежде прикрыть их. Ход отряда увеличили до 13 узлов. Мимо нас контркурсами пронеслись на полном ходу броненосные крейсера Владивостокского отряда. Закопченный и избитый, на корме «России» бушевало огромное пламя и что-то беспрестанно взрывалось, корабль управлялся машинами и шел каким-то зигзагом. Тем не менее нашей колонне удалось благополучно разойтись с ним. На их фоне крейсера Йэссена, находившиеся дальше от противника и избежавшие обстрела, выглядели как новенькие. По приказу Макарова Йэссен стал в кильватер нашему отряду.
