– Вы кто?

Пришлось отвечать, иначе ни за что не пропустит. Еще и улыбнуться приветливо:

– Евгения Максимовна Охотникова. Меня ждут.

– Один момент.

Ушел отзваниваться. Я вновь стала ждать.

Что-то непонятно. Где же распростертые объятия? Где, наконец, сам Ветров? Неужели он так боится очередного покушения, что и вовсе на улицу носа показывать не хочет? Сидит, как террорист мировой, в своем бункере, оттуда на планету смотрит через экран телевизора? А как же бизнес? Все свалено на свободные плечи заместителей, доверенных лиц и компаньонов-совладельцев? Таким макаром потерять добрую половину можно уже в первый месяц. Разворуют запросто. Или сопьются все.

Ворота наконец открылись полностью. Поверили мне, похоже, раз с автоматами в руках не выскакивают всей толпой навстречу. Один лишь вышел, указать, где машину поставить можно, тот самый, с синяком. Надавив легонько на педаль газа, я заехала во двор.

Быть может, летом здесь и красиво, но в осеннее время года проглянули серые облезлые краски. Будто это и не загородный особняк богача вовсе, а недостроенная база стройматериалов. Кучи белого кирпича, стопки железных листов во всех углах двора, остатки пожухлого газона, изъезженного колесами машин, голые кустарники слева, увитые голыми же стеблями винограда. Какая-то беседка или дровяной склад, не понять, справа. И – посреди двора – огромное почерневшее выгоревшее пятно, в его центре гордо торчал обугленный корпус того самого «Мерседеса», который показывали в сегодняшних новостях. Из людей, густо сновавших здесь после взрыва, я не увидела никого. Безлюдно и тоскливо.

Объехав пострадавший, дорогостоящий в прошлом транспорт, я остановилась прямо у крыльца. Хоть охранник и показывал – левее, но я его жесты попросту игнорировала. Буду я еще свою машину в кустах обдирать, поищите дурочек в другом месте! Тачка у меня одна. И дорога мне как память. Не один раз выручала меня в трудной ситуации. Тут, может, гвозди кругом валяются, не слишком-то хочется мне менять колесо второй раз за день.

Поднявшись на крыльцо и перекинув сумку в левую руку, я нажала на кнопку звонка.

Дверь открыл другой охранник. Покрупнее первого и одетый несколько иначе: черные брюки, белая рубашка – и бронежилет, на котором висел целый арсенал оружия. Создавалось такое ощущение, будто тут ждали атаку по меньшей мере взвода штурмовиков. Около минуты мы осматривали друг друга. Я – по причине удивления, а открывший дверь – по причине недоумения: он не мог понять, в каком таком странном месте работы я являюсь телохранителем кого-либо.

– Войду? – Я продвинулась чуть вперед корпусом.

Он отступил и кивнул:

– Входите.

Довольно-таки просторный холл, с витой лестницей, ведущей на второй этаж. Боковые помещения. Светильники на стенах. Украшения даже какие-то имеются. Но тако-о-ой бардак… Словно война тут поблизости шла, основательно прихватив этот дом. Осколки стекла на полу. Пыль повсюду. Запах гари. Ветерок, залетающий в окна, шевелит брошенную в беспорядке стопку газет. Пара треснувших зеркал. Пятна крови – что странно – возле разбитого телевизора. Одна из дверей бокового помещения проломлена пополам и висит на соплях. Дунь на нее – и увидишь, как она падает. Неужели трудно было хоть какой-то порядок навести к моему приезду? Если так дело пойдет и мне выпадет доля жить в таком грязном особняке, я, пожалуй, палатку во дворе поставлю! Пусть это не так уж и просторно, зато чисто и нет риска пораниться об осколки.

Словно угадав мои мысли, охранник проговорил ободряющим тоном:

– Здесь не всегда такой бардак. Обычно уборку производит прислуга, но в связи со взрывом шеф отправил всех по домам на пару дней. Вот стекла вставят, немного подлатают снаружи, и все будет в порядке. По-прежнему.

Оглядев помещение, я поинтересовалась:

– Это взрывом такие разрушения нанесло?

Тот удивился:

– Неужели вы не смотрели новости?

Смотреть-то я смотрела. Но по личному опыту знаю, что взрыв снаружи объекта выбьет только окна и при всем своем старании не сможет так изуродовать внутреннюю дверь, разбить зеркала, поставить синяк у кого-то под глазом и оставить пятна крови возле телевизора, предварительно разбив этому бытовому прибору «рожу». Что-то мне недоговаривают, явно! Похоже, еще до взрыва здесь бардак был устроен. Людьми.

Не меняя выражения лица, я пошла на некоторые тайные уступки, пусть видит, что я ему поверила:

– Смотрела. Должно быть, заряд взрывчатки был очень велик, раз такие разрушения?..

Охранник закивал. Поведал мне:

– Я часа два ничего слышать не мог! В ушах звенело, будто туда колокола подвесили.

– А где вы были в момент взрыва?

– На втором этаже. А что?

– Ничего. – Я поспешила перевести разговор в другое русло, как бы вспомнив о цели своего визита сюда: – Кстати, я могу увидеть Александра Геннадьевича?

Мужик спохватился. Еще чаще закивал:

– Да, да, конечно! – и направился к лестнице на второй этаж: – Идемте.

Даже на ступенях лестницы валялись осколки. Создавалось ощущение, что взрывов было несколько. Чуть ли не в каждой комнате. Один такого безобразия не смог бы натворить, каким направленным ни являлся. При всем своем желании. К примеру – на стене крепления от чего-то торчат. Наверняка картина тут висела. Или шкафчик какой-нибудь. Крепления есть. Самой вещи – нет. Где она? Упала на пол? Вряд ли – остались бы следы, да и она валялась бы неподалеку, разбитая. Быть может, убрали ее? Но кто? Прислуги нет, она по домам отправлена. Охранников вряд ли заставишь это сделать. Они даже полы подметать не станут, так как в их служебные обязанности не входит такой расклад. Сам хозяин убрал? Тоже вряд ли. После такого кошмарного утра ему даже руки помыть некогда было бы, мысли направлены на выявление вероятных кандидатур на роль взрывника. Поесть порой некогда, не говоря уже об уборке жилища.

Я осторожно поинтересовалась у идущего впереди охранника:

– А Ветров себя нормально чувствует?

– В смысле?

– В том смысле, что, может быть, не стоит его сейчас беспокоить? Я могу и попозже зайти.

Он пожал плечами:

– Насчет его самочувствия – не знаю, но поговорить вам все же стоит. Вдруг вас что-то не устроит в предстоящей работе телохранителем? Или же шефу не понравятся ваши методы охраны. Выяснить это надо сейчас.

Правильно говорит. Плевать на самочувствие работодателя, главное – чтобы мне хорошо было. А без этого обсуждения – расположение духа моего, мол, упадет от малейшей мелочи или неожиданности. Клиент, может, воет по ночам, носясь по дому и мешая тем самым всем спать. Или он бегает по округе, наподобие меня, и подставляется под пули снайпера ежесекундно. Или же разъезжает по городу каждый час, что тоже напрягать будет именно меня, как его охрану. Надо все заранее обговорить и выяснить. А уж потом приступать к выполнению своих обязанностей. Прямых – забыла сказать – обязанностей.

Я с ним согласилась:

– А вы правы.

– Я знаю. – Он перешагнул через кучу мусора на предпоследней ступеньке: какие-то бумажки, стекла, обрывки ткани. – Вот и выясните все. Побеседуйте с шефом. А потом я вам покажу, где вы можете расположиться на то время, пока будете его охранять.

– Тут кругом бардак. Уж лучше мне в машине ночевать. Или в палатке.

– Есть и чистые помещения, не беспокойтесь.

Хотелось бы поверить, что они остались. В таком бедламе я жить не собираюсь. Лучше в палатке, повторю, ночевать. А утром надевать противогаз и бахилы и топать в дом. Для осуществления мер охраны.

Дверь в коридор вообще была вырвана с корнем. За что это ее так? И чем? Взрывом? Взорвался, смял машину, отправил водителя на небеса, набедокурил в доме, а перед исчезновением синяк одному из охранников поставил? Чудеса, да и только! На стене – отпечаток ботинка. Большого. Мужского. Ага, понятно. «Взрыв» носит брюки и обувь сорок пятого размера. Все, решено. Тут побывал новый вид секретного направленного «взрыва»… С вывертами и в штанах?!