Чувство было такое, будто несёшься сквозь бесконечные ряды открахмаленных до дубовой твёрдости простыней, и каждая пытается запутать тебя и свалить с ног. И ещё омерзительный привкус во рту – лучше не думать, на что похоже!..
Шелест крыльев за спиной излечивал от лишних мыслей. Главное – не споткнуться и не перепутать Слои. Крайний – убьёт, более глубокий – позволит Вражнице летать без перерыва. Впрочем, она и так догоняла.
Чтобы увеличить свои шансы, Дед поднялся в воздух. Полёт отнимал больше энергии, но так было быстрее. Хотя ещё гаже: простыни превратились в плотную мокрую паутину. И уже непонятно было – он сам прорывается насквозь или вагоны с людьми проходят через него.
Покидая «Тверскую», Дед угадал с направлением, и теперь поезда догоняли его, а значит, времени, когда он был под защитой состава было чуть больше, чем если бы поезда шли навстречу.
«Театральная» приближалась.
Выбор станции тоже был не случаен.
Дед не мог остаться на «Тверской», потому что она, как и весь пересадочный узел, включая «Пушкинскую» и «Чеховскую», относилась к молодому метро. Годы постройки – семидесятые и восьмидесятые, почти в одно время, поэтому тамошний Держитель не проявлял особой активности.
После отчёта Златы Обходчик принялся проверять все узловые станции, как захваченные противником, так и оставшиеся свободными. Подозрения подтвердились. Отвратни подчиняли себе узлы, которые включали в себя старые и новые станции. Молодые и старые Держители плохо шли на контакт и потому остались не тронутыми.
Тем не менее, Страж Границ выбрал «Театральную».
Узел «Площадь Революции» – «Театральная» – «Охотный Ряд» был не просто самым старым. Он занимал обширное пространство, и переходы у него были весьма длинные. Дед подозревал, что там не один, а три Держителя‑Хранителя. Троица патриархов центрального пересадочного узла. Сердце метрополитена.
Они не отзывались и не вступали в контакт, но и не прятались.
И они очень интересовали Лоцмана.
Подлетая к «Театральной», Дед слышал шорох крыльев, задевающих стены тоннеля. Сделав решающий рывок, Страж Границ миновал платформу, поднырнул под арку прохода – и, обессиленный, упал под своды центрального зала станции.
Пассажиры вечернего часа‑пик проходили сквозь Обходчика и лишь некоторые, особенно чуткие, старались обойти невидимое тело.
Поднатужившись, Дед перевернулся на спину и посмотрел наверх. К сожалению, обзор закрывали ноги и широкие полы роскошной шубы, принадлежащей полноватой дамочке, которая топталась на месте и всё не могла сообразить, какие ступеньки ведут на «Охотный Ряд», а какие на «Площадь Революции».
Поскольку поезда уже не могли помочь, Дед ушёл в Слой поглубже.
Вражница не отставала – переместилась в тот же Слой, что и Обходчик, и уже могла бы нагнать… Но почему‑то кровожадная тварь не решалась подняться на станцию: цеплялась за край платформы, соскальзывая на рельсы, не нападала, напротив – морщилась и отворачивала лицо.
Когда исчезли люди и грохот поездов стих вместе с людскими голосами, Обходчик понял, что остановило Вражницу – музыка. А также хлопки фарфоровых ладоней и перестук каблучков. Звенящая какофония лилась со свода станции, заполняя воздух, как пузырьки заполняют свежее шампанское. Голове и всему телу было щекотно от искрящихся звуков.
Народные музыканты и танцовщицы, стоящие в кессонных ромбах свода, все разом принялись исполнять свои национальные мелодии и танцы. Бубен, домра, балалайка разрывали воздух, а девушки отплясывали так, что, казалось, вот‑вот разлетятся на куски. Продолжая лежать на спине, Дед любовался на них, не замечая, что по его щекам текут слёзы облегчения.
Конечно, концерт союзных республик не мог остановить и уж тем более прикончить Вражницу, но задержать на какое‑то время – без проблем.
– Спасибо! – шёпотом поблагодарил Дед, не пытаясь перекричать фарфоровый хор.
Рывком поднял своё вымотанное тело и, перепрыгивая через шахматные квадраты гранитного пола, поспешил к ступенькам перехода на «Площадь Революции».
Балалайки балалайками, но против щупалец и яда требовалось кое‑что более действенное.
* * * 02:01 * * *
Если бы Обходчик замешкался, то, выбираясь на платформу «Театральной», он бы обязательно увидел четвёртого участника встречи: из противоположного тоннеля, со стороны станции «Новокузнецкая», выплыла клубящаяся фигура, в которой Варя без труда бы узнала крылатую черепаху‑жука. Правда, теперь дух протягивал бронзовые ладони не для того чтобы поздороваться: начав охоту за Варей, Траквештрерия постарался отвлечь Обходчика.
Но к тому моменту, когда фальшивый Держитель прибыл на станцию, Дед уже миновал мостик над путями и бежал по переходу к «Площади Революции».
А вот для Вражницы прибытие нового игрока стало спасением: невыносимые звуки утихли, мстительница смогла прорваться в центральный зал и продолжила погоню.
У Держителей всё только начиналось.
С того момента, когда первый из них исчез в чреве Траквештрерии, духи пребывали в состоянии объявленной войны. Хранители Московского Метрополитена, пережившие Великую Отечественную и знакомые с историей российских войн, очень хорошо понимали, что значит сражаться за своих!
Соседа ждали. Едва Новокузнецкий черепахожук ступил на гранит платформы, пилоны «Театральной» начали медленно смыкаться, отрезая чужака от центрального зала. Выставив острый гребень бронзовых ладоней, черепахожук встопорщил крылья‑отростки и поскакал к дальнему проходу, который ещё не успел закрыться.
На чужой станции возможности Держителя были ограничены. Он не мог открывать порталы – приходилось использовать линейный способ перемещения. Клацая когтями и неуклюже отталкиваясь от пола резным мраморным хвостом, он пытался изменить форму, чтобы стать кем‑нибудь более приспособленным для бега и драки. Увы! В своё время образ крылатой черепахи‑жука пришёлся по вкусу не только истинному Держителю «Новокузнецкой», но также некой юной девушке с богатой фантазией и способностями Гончара.
На «Театральной» не так много проходов с платформ в центральный зал, да и сам зал достаточно короткий. Фальшивый Держитель старался успеть к последней открытой арке. В какой‑то момент, не рассчитав прыжок, он задел мозаичным горбом о мостик, ведущий на станцию «Охотный Ряд», и едва не слетел с платформы. На гранитных плитах остались глубокие царапины.
Совершив последний рискованный прыжок, черепахожук подлетел к последнему проходу, пригнулся и начал протискиваться в центральный зал. Почти получилось. Он не сразу понял, что хвост застрял, рванулся, взревел – безрезультатно. А к нему уже спешил хозяин – и не для того, чтобы обнять дорогого гостя. Хотя по внешнему виду трудно было сказать наверняка.
Театральный Держитель был красив и не испугал бы даже случайного зрителя. Шестилапый, кентаврообразный, он двигался плавно и слегка покачивался при каждом шаге из стороны в сторону, будто бы приплясывая. Брюхо и внутренняя сторона лап у него была клетчатой, спина – белой, вся сплошь в ромбах. Воинственное впечатление производили лишь бока, защищённые бронзовыми решётками. Спереди он казался абсолютно безобидным – в блестящих юбках, украшенных золотом, в короне светильников‑шаров, с лютней под мышкой и бубном в руке.
Вот бубном он и врезал – прямо по макушке фальшивого Держителя. Не выдержав такого обращения, инструмент порвался в середине и превратился в белый фарфоровый венок из цветов и плодов, который крепко обхватил толстую шею черепахожука. Взревев, пленённый дух рванулся изо всех сил и наконец вытащил хвост, застрявший в сомкнутой арке.
Шестилапый кентавр продолжал насаживать венки на противника – на крылья, на когтистые бронзовые лапы, на бугристую голову, так что вскоре она полностью скрылась за фарфорово‑золотыми грушами, яблоками и виноградом. Но красные уголья безумных глаз продолжали просвечивать.
Покончив с венками, Театральный Держитель зажал под мышкой голову черепахожука и поволок его вперёд, к проходу на противоположную платформу. Теперь арка, напротив, раздалась вширь и вверх, чтобы пропустить необычную парочку.
