И все-таки Одинцов накрыл рукой ладонь противника. Но это был обманный финт. Он показал, что собирается провести атаку сверху, но сам ударил снизу, ногой из-под себя, в промежность. Он знал людей, которые могли выдержать такой удар, но атлет явно не относился к их числу. Схватившись руками за отбитый низ живота, тот завалился на бок.

Одинцов не видел его лица, но слышал стон, которым бритоголовый выдавал свое поражение. Нейтрализовав одного противника, Аркадий взялся за второго. Изобразив атаку ногой, он стремительно сблизился с ним и ловким, точно наработанным движением схватил его за шею. Шагнул вперед, заваливая противника на спину, и снова провел удар ногой… На этот раз удар предназначался боссу, подошедшему к нему.

Лысый снова продемонстрировал знание рукопашного боя. Правильно встал в стойку, поставил блок, собираясь защищаться. Но не знал он, бедный, насколько мощно бьет ногой подполковник Одинцов…

Аркадий легко пробил блок, и его нога с размаху протаранила противника. Удар оказался настолько сокрушительным, что лысый отлетел к своей машине, стукнувшись головой о бампер.

А в нескольких шагах от Одинцова уже стоял троллейбус. Но еще не со всем покончено. Аркадий сжал руку, которой держал охранника за шею, провел удушающий прием. И когда парень потерял сознание, отпустил его, чтобы идти к троллейбусу. Преследовать его никто не пытался…

Вагон тронулся медленно. Если бы за окном не сдвинулся фонарный столб, Одинцов бы и не понял, что поезд уже отправился в путь. Уплывала вдаль урна, в которую он выбросил сим-карточку своего телефона; таяли вдали, в вечерних сумерках трубы завода, где работала Рита. Поезд набирал ход, и скоро показались коробки высоток микрорайона, где он жил со своей семьей. Жил счастливо. Когда-то… Тоска сжала душу, и чтобы эта хватка хоть как-то ослабла, Одинцов взял сигареты, отправился в тамбур.

Аркадий и рад был бы сэкономить на билете, но на ближайшие поезда до Москвы не осталось плацкартных мест – пришлось покупать место в купейном вагоне. Но ничего, еще оставалось три с небольшим тысячи рублей. На первое время хватит, а там Илья выплатит ему аванс. Аркадий уже позвонил своему боевому другу, и тот ждет его… Хотя, если честно, Илья не очень ему обрадовался. Но может, у него настроение было плохое, потому и не проявил ожидаемого восторга. Впрочем, работу в Москве можно найти и без него. Было бы желание…

В узком коридоре купейного вагона Одинцов столкнулся с высоким, холеного вида мужчиной средних лет. Свежая модельная прическа, тщательно выбритое лицо, запах недешевого одеколона. Одет он был по-дорожному, но при этом – в строгом стиле. Батник светлых тонов напоминал сорочку, под ворот которой повязывают галстук, а черные спортивные штаны чем-то были схожи с брюками официального костюма. Высоко поднятая голова, надменный взгляд, прямая спина; четкая, с некоторой снисходительностью, походка. Но вся эта высокомерность вдруг куда-то делась, когда он увидел Аркадия. Взгляд вздрогнул, губы поджались, он немного обмяк… Похоже, хотел что-то сказать, в угодливом тоне, но передумал, недоуменным взглядом проводив Одинцова.

Перекурив, Аркадий вернулся в свое купе, к соседям – пожилому мужчине профессорского вида, седовласой старушке с наивно-добродушным лицом и юному пареньку в очках, который лежал на верхней полке и увлеченно читал молодежный журнал.

Аркадий забрался на свою верхнюю полку, лег на живот, глядя в окно. Чем дальше поезд увозил его от дома, тем сильней нарастала тревога в душе. А правильно ли он поступает, бросая семью? Рита, она, может, и дрянь, но ведь у них растет дочь, ей нельзя без отца… Но все сомнения проглотил навалившийся вдруг сон.

Обычно Аркадий плохо спал в поезде, часто просыпался, ворочался во сне. Но в этот раз его скосило под самый корень. Проснулся он лишь утром, под Москвой, когда проводница принялась будить пассажиров.

Он быстро сообразил, что в туалет нужно идти сразу, пока не набежала очередь. После водных процедур он возвращался в свое купе, когда на пути ему снова попался мужчина, которого вчера так всполошила встреча с ним. Но на этот раз он не стал уступать ему дорогу.

– Э-э… Здравствуйте… – неуверенно начал он. Но продолжил более уверенно: – Мне бы хотелось с вами поговорить, если это возможно.

– Ну, возможно, – кивнул Одинцов, через плечо странного незнакомца глянув на своих соседей.

Пожилой мужчина и паренек стояли возле окна спиной к закрытой двери купе, в котором, по всей видимости, переодевалась старушка.

– Только недолго.

– Нет, нет, я не задержу… – деловито, но все-таки с несколько заискивающей интонацией сказал незнакомец. – Да, кстати, меня зовут Андрей Юрьевич!

Он протянул Аркадию руку, но тот сделал вид, что не заметил этого.

– Дальше что?

– Я понимаю, что с моей стороны поведение кажется бестактным, но мне хотелось бы знать, зачем вы едете в Москву?

– Почему кажется? Ваше поведение действительно бестактное, – хмуро усмехнулся Аркадий.

– Но тем не менее… Дело в том, что у меня есть предчувствие, что я могу вам помочь.

– И в каком месте это предчувствие у тебя водится? – подозрительно сощурился Одинцов.

Что, если этот Андрей Юрьевич – ярый гей, находящийся в поисках друга? Время нынче такое, ничему нельзя удивляться. А в Москве, говорят, содом сплошь и рядом. И гоморра тоже. Да и всякого другого геморроя хватает.

– Только вы чего не подумайте… – будто прочитав его мысли, поспешил успокоить его мужчина. – Просто вы очень похожи на одного человека. Очень похожи…

– Почему похож? Может, это я и есть?

– Нет, нет, фактура немного не та… Вы на него очень похожи, но вид у вас, как бы это сказать, более грубый. Хотя взгляд такой же жесткий… И внешне кое-какие различия все-таки есть, – всматриваясь в лицо Одинцова, сказал он. – Небольшие различия, но все-таки есть…

– И что с того?

– Дело в том, что Сергей Михайлович ищет себе двойника.

Где-то Аркадий уже слышал это имя. И совсем недавно… Да, кажется, так звали нового хозяина трубного завода, который требовал от него снять караул и увести его с территории предприятия… А может, не его так звали, может, кого-то другого. Ведь сочетание имени Сергей и отчества Михайлович для России очень распространенное. Да и вообще, зачем забивать голову всякой чепухой?

– Передай своему Сергею Михайловичу, что я очень рад за него, – Аркадий похлопал мужчину по плечу и собрался продолжить путь к своему купе.

Но Андрей Юрьевич его остановил, бесцеремонно, хотя и с опаской взяв за плечо.

– Это работа, причем высокооплачиваемая.

– И что я должен буду делать? – заинтересованно спросил Одинцов.

– Ничего. Ездить на дорогих машинах, жить в роскошных особняках… И получать за это деньги.

– Сколько?

– А вы ищете работу?

Аркадий догадался, что вопрос этот задан неспроста. Если он ищет работу, то согласится на сумму, куда меньшую, чем та, которую мог бы получать, не имей особой надобности в деньгах.

– Нет, я еду в гости к другу… Вы не ответили на мой вопрос?

– Ну, я думаю, пятьдесят тысяч рублей в месяц вас устроят.

– Привет Сергею Михайловичу!

Одинцов не чувствовал в себе коммерческой жилки, не умел торговаться, но сейчас он остро чувствовал незаурядный интерес к своей персоне и понимал, что неожиданный работодатель примет любые условия.

– А сколько вы хотите?

– Сто пятьдесят, – отрезал Андрей.

– Просто пятьдесят, – покачал головой Андрей Юрьевич.

– Хорошо, пятьдесят за ничего не делать. И сто – за риск.

– За какой риск?

– Не надо смотреть на меня как на неразумного. Если ваш Сергей Михайлович может платить мне пятьдесят тысяч, значит, денег у него немало. А где деньги, там и кровь. Этот закон еще никто не отменял. Его жизни угрожает опасность?

– Э-э… Ну, все может быть… – замялся собеседник.

– Может, меня уже завтра убьют. Тогда я вообще денег не заработаю…