Таки что Вы сделаете, если увидите своего друга там, где его не может быть по определению? То же, что если увидите его не там, а совсем где угодно. Вы пойдете до него и спросите: «Вова, что ты здесь делаешь и зачем это надо?». И я тоже решил делать именно таких действий. Я пошел поближе и понял, что это не совсем Вова Бешеный, и немножко не йети, а очень даже человек. Он был немножко меньше Вовы, лет на тридцать старше и носил не шерсть, а мохнатых коричневых курток, похожих на шерсть йети. Но он был очень похож на Вову, или Вова на него, а сейчас Вова похож на него еще больше.

— Таки с добрым утром, — произнес я, — Вы имеете отношение к этому магазину, или мне надо зайти внутрь?

— Утро добрым не бывает, — ответил он.

— Вы можете мне сказать, почему?

— По определению! Лучше скажите мне что-нибудь хорошее.

— Что Вам сказать хорошего, чего Вы еще бы не знали? Таки я хочу купить у Вас всяких вещей и много, если Вы тут хозяин. Таки Вы тут хозяин?

— Нет, хозяева здесь мои жена и сын. А я здесь никто. Но влияние имею.

— Меня зовут Барух, — сказал я, — и мне надо иметь таких вещей, чтобы одеть немного людей до Гималаев на серьезный поход, и никак не хуже.

— Интересно Вы говорите, — усмехнулся он, — давайте, и я так попробую. Меня таки зовут Володя, и у меня есть тех вещей, которые Вам нужны, и я их могу продать за деньги, или как мы договоримся.

— Таки мы будем иметь деловой разговор за деньги, но сначала я хочу посмотреть за этих вещей.

— Это можно пойти посмотреть, но для этого нам надо идти ногами внутрь. А если нам надо идти ногами внутрь, то лучше сначала попить чаю и немного поговорить, чтобы представлять, каких именно вещей нужно, и что Вам показывать.

Мы таки пошли ногами внутрь магазина и на второй этаж, чтобы пить там чай. Чай был немножко необычный, но очень даже неплохой и с травками.

— Это не краснодарский, — сказал я, — и не тридцать шестой из пятидесятиграммовых пачек, а совсем другой.

— Таки это совсем другой. Где ж Вы возьмете сейчас краснодарский, а тем более, тридцать шестой да еще в пятидесятиграммовых пачках, что бы Вы об этом ни думали. Я удивляюсь, что Вы за них помните, в Ваши-то годы. Но Вы хотели что-то купить, или мне послышалось?

— Таки да, мне надо немного таких вещей, но я не знаю где их брать, и я пришел до Вас, чтобы иметь этот разговор. Слушайте меня внимательно, и кладите себе в уши мои слова, чтобы потом говорить слова, которые буду класть в уши уже я. Мы немножко идем до гор, и хотим иметь таких разных снаряжений, чтобы делать это лучше. Нам надо всех вещей, которые надо в горы, и совсем не меньше.

— Каких именно вещей Вас интересует? Одежда, палатки, спецуха или таки всё и никак иначе?

— Таки всё и никак иначе. И еще немножко.

— Какие горы?

— Гималаи.

— Трекинг?... До базового лагеря?

— Таки нет, до вершины и не ниже.

— Мы вполне можем подобрать Вам комплект таких вещей, как Вам надо, но кое-что придется заказывать, и особенно из железа. Когда Вы уходите?

— Таки мы имеем время, и довольно достаточно. У нас есть месяцев девять или даже чуть-чуть больше.

— Тогда надо пойти ногами вниз, и Вы своими глазами можете смотреть, каких вещей у нас есть, и из чего надо выбирать.

И мы пошли ногами вниз, чтобы глазами смотреть, с чем альпинисты этого мира ходят до гор, и таки я понял, что попал куда мне надо, и был счастлив сильнее, чем мой дедушка, когда моя бабушка пустила таки его домой, продержав на морозе четыре часа, а не до утра.

Таки Володя показывал мне таких курток, которые не пускают дождь внутрь, но пускают пар наружу, как говорил Ося. И таких маек, что пускают пот от тела и не берут его в себя, для помощи этим курткам. И когти горной баньши, которые он называл «кошки», таких хороших конструкций, каких я совсем даже не видел. И специальные зажимы, чтобы ходить по веревке, и таки саму веревку очень даже тоньше, легче и прочнее, чем наша. И... Он очень даже много чего показывал, но зачем это говорить Вам, юноша, если Вы разбираетесь в этом, как огр в апельсинах! Таки там было всё, что нужно, всё, что не нужно и всё, что не нужно, но может пригодиться.

— Владимир Викторович! — Подскочила к нам молоденькая и очень даже соблазнительная девочка, — а можно мне дать Артему Гуднинову?

— Знаешь, Настенька, этот вопрос ты должна решить только сама и никак иначе. Я не могу решать за тебя в подобных вопросах.

— Ну, Владимир Викторович, я серьезно! — заканючили девочка. — Он опять просит рассрочку.

— Рассрочку? Рассрочку Артему можно.

— Таки Ваше отчество Викторович? — спросил я, очень даже удивившись таких совпадений, — можно поинтересоваться, не имеете ли Вы фамилию Бешеный, или таки я немного ошибся?

— Однако! — еще больше меня удивился хозяин. — Моя фамилия Брук. Бешеным меня звали в турклубе. В молодости. Но Вы таки не можете этого знать, Вас тогда еще совсем даже не было, хотя Ваши уважаемые родители уже думали за этот гешефт.

— Просто Вы похожи на одного йе... человека, как два эль... листа на дереве, и никак иначе. И имя-отчество совпадает. Но его фамилия таки Бешеный.

— Интересно. Я таки не против, если он хороший человек — почему нет? Мы можем пойди до моего кабинета и составить список того, что Вам надо.

Мы пошли до кабинета, и тут я опять немного удивился и даже совсем не немного. А Вы думаете, Вы бы не удивились, если бы увидели глазами то, что увидел я? Таки очень бы даже удивились, потому что за главным столом в кабинете сидела Ирочка Неймарк. Таки да, похорошевшая на тридцать лет, но это была она, и никто другой.

— Знакомьтесь, — сказал Владимир, — это наш директор и моя жена, Ирина Юльевна...

— Неймарк? — спросил я, потому что уже совсем не имел над собой контролей от таких удивлений.

— Почему Вы так решили? — теперь пришел Ирочкин черед удивляться, и никак иначе. — Неймарк — девичья фамилия моей бабушки.

— Таки опять очень похожа? — спросил хозяин со странной интонацией, не отрываясь от моих списков того, что нужно.

Ирочка протянула моему спутнику какую-то коробку и спросила:

— Это вечно будет лежать на моём столе?

— Пока клиент не выберет себе велосипед, куда мы поставим эти педали.

— А их нельзя хранить нигде, кроме директорского стола? — настаивала русалка, то есть, человечка, конечно, но как похожа!

— Таки нет! Перепутают и поставят кому-нибудь. В мастерской завал! — сказал Владимир, — что тебе не нравится? Человек пришел, заплатил за велосипед две цены, ну не может он выбрать конкретную модель, думает. Да, второй месяц думает, но тебе есть разница? Пусть думает, сколько хочет, за всё уплочено! Тебе жалко подержать на столе контактные педали пару месяцев? За двадцать лишних тысяч!

— А ты вытащил из холодильника? То есть, в холодильник. Из велосипеда?

— В холодильник вытащил, из велосипеда втащил... Вот тут интереснее, даже намного интереснее. Как тебе: штормовки... свитера... шекельтоны... веревка пеньковая 20 миллиметров...

И он повернулся ко мне, опять перейдя на лепреконский выговор.

— Барух, кто Вы такой и зачем Вы морочите нам голову? Вы себе считаете, что мастер спорта по горному туризму не может определить, что человек понимает за горы? Я таки не какой-нибудь шлемазл, и понимаю за горы почти всё, что за них можно понимать, но Вы понимаете не меньше меня, а иногда даже себе больше. Однако Вы не понимаете за снаряжение многих таких вещей, которых понимал любой новичок тридцать лет назад. А за то, что Вы знаете, Вы говорите очень даже странных названий. У Вас крайне необычная пластика движений и речь одесского еврея из анекдотов. И Вы хотите купить вещей на человека моей комплекции, но ростом два метра сорок два сантиметра. И не на одного. Человек таких размеров не сможет ходить по Гималаям, если он человек, а не кто-то другой. Перестаньте рассказывать таких сказок и делать мне смешно, а то я не смогу делать своей работы. Если Вам надо одеть группу йети из параллельного мира, скажите это словами, и не будем заниматься ерундой, а будем одевать йети, кем бы они ни были!