По правде говоря, ни черта им не досталось, кроме неработающего ПДА, в котором, кстати, как ни трудились поднятые по тревоге саперы, ни грамма взрывчатки не обнаружилось. Зато батарейка обнаружилась, «вечная», между прочим, только вот расковырять эту «вечную батарейку» до сих пор еще никому не удавалось, ни Сахарову, ни Лебедеву, ни спецам с Большой земли, а значит — этим и подавно не удастся. А если и удастся, то все остальное, как говорится, — судьба.
Оказывается, здесь существовали разные виды повозок — для людей, для не совсем людей и вовсе для нелюдей. Лешке-Звонарю довелось ехать в повозке второго типа. Кого они возят в третьем типе — не хотелось даже и думать. И странный этот дочернобыльский мир, мир до первой катастрофы, вдруг обернулся к сталкеру другой стороной — жуткой и неуютной, словно у ласкового весеннего вечера с маргаритками на клумбах и майскими жуками вокруг фонарей обнаружилась некая отвратительная изнанка. Грубая, ничем не прикидывающаяся, но целесообразная и эффективная во всем, и если те, кто командовал этой изнанкой, решали, что этой беззаботной весне с той стороны бытия следовало перестать быть, — то так и случалось. И вот с этими-то командирами изнанки Лешка ничего не мог поделать. Даже если бы с ним была вся его команда — Бей-Болт, Ведьмак, оперившийся к этому времени Берет, Мобила… Никто. И тогда Лешке стало страшно за Валентина, который ушел в этот мир, и, кажется, стало понятно, почему он ушел.
А ночь бежала огнями за решетчатыми окошками «уазика», переоборудованного под автозак, да, собственно, какая же это была ночь? Весна, а весной светает рано, так что в просветах решетки на фоне яблочно-зеленого неба то и дело мелькали верхушки деревьев, каких — сталкер разобрать не мог, плохо различал он породы немутировавших деревьев. А вот дорогу чувствовал хорошо, поэтому, когда колонна машин прошла Z-образный поворот за Радаром, понял, что сейчас они выскочат на Барьер, а дальше слева будут армейские склады, а прямо — Росток с его знаменитым на всю Зону баром «100 рентген». Только вот будет это ох как не скоро!
На «маминых бусах» затеплилась очередная бусинка. Теперь уже даже и без отобранных у Лешки часов становилось ясно, что до первой катастрофы осталось всего-ничего.
Лешка попытался сгруппироваться, только как сгруппируешься, если и руки, и ноги стянуты за спиной стальными браслетами — это у них называлось «ласточкой». Теперь он относился к захватившим его в плен существам так же, как к тварям Зоны, а может быть, даже и хуже, потому что твари Зоны просто убивают, как умеют, а этим убить мало — эти убивают не ради высшего знания и власти, даже не ради корысти. Они убивают ради Будущего, которое Звонарю, похоже, никак не могло прийтись по душе! Во всяком случае, даже если судить тому немногому, что он о нем узнал.
И тут где-то позади несильно грохнуло, в решетчатые окна автозака брызнуло розоватым светом, машины пошли юзом, прижимаясь к обочине, послышалось мать-перемать, и сталкер понял: «Случилось. Вот оно, 25 апреля 1986 года 1 час 25 минут и уж неизвестно сколько там секунд…»
Во всяком случае, в этот миг прежний мир Припяти, с кинотеатрами, девушками в туфлях на шпильках, детскими площадками, очередями на квартиры, речными трамвайчиками, теплоходами «Ракета» и «Метеор» и прочей мирной ерундой — мир людей, — перестал существовать. А вместо него возник другой мир. С Саркофагом и Монолитом, с «каруселями», «жарками», «разломами», комплексными аномалиями, вольными сталкерами, «фанатиками», наемниками, кровососами, бюрерами, полтергейстами, химерами, стаями слепых собак, плотями, псевдогигантами, чернобыльскими псами, контролерами и навсегда мертвыми реками — вот этот мир стал быть.
И поделать здесь уже было ничего нельзя.
От мощного выброса энергии из четвертого энергоблока ЧАЭС «мамины бусы» полностью зарядились и сработали, как им и полагалось, выбросив Лешку-Звонаря со всей компанией обратно в Зону. Ту самую, которая единственная оказалась настоящей.
На Барьере, как обычно, продолжалась свалка. Через Барьер шел мощный гон, и для того, чтобы остановить его или хотя бы проредить, сталкерские группировки на время забывали распри и плечом к плечу вставали на пути обезумевшего зверья, прущего из центра Зоны.
Шедшая впереди «Волга» с наспех перевязанными агентами налетела на бруствер, образовавшийся из трупов перебитой стаи слепых собак, и опрокинулась на бок. Двое агентов выпрыгнули из нее, грамотно, как на учениях, прикрывая один другого. Первый был немедленно разорван чернобыльским псом, вышедшим для такого случая из стеллса, второй прожил немного дольше, почти добежав до рухнувшего в подлеске вертолета, где его секунд десять крутила «карусель», разбрасывая окрест кровавые ошметки. Водитель «Волги» упал на дорогу, закрыв голову руками, и поэтому прожил еще несколько секунд. На него налетел чернобыльский кабан, поддел клыками и покатил по шоссе прямо в стаю слепых собак. Стая вскипела и, не обращая внимания на выстрелы сталкеров, принялась рвать свежее мясо, совершенно не пахнущее радиацией. Потом по тварям заработал тяжелый пулемет «долговцев», и гон на время захлебнулся.
«Уазик»-автозак свалился на бок и некоторое время ехал юзом, отвратительно визжа по растрескавшемуся бетону прогорающей дверцей. Приставленный к Звонарю пес выл не переставая, к тому же в помещении автозака отвратительно воняло горелым металлом. Наконец машина уткнулась во что-то и встала. Чьи-то руки подняли ее на колеса, и из провонявшего псиной, мочой и горелым железом нутра вывалился известный всей Зоне Лешка-Звонарь собственной персоной. Вид у персоны был, прямо скажем, весьма и весьма нетоварный. Потом из глубины железного ящика вырвался воющий и рычащий клубок, который, не обращая внимания на все попытки его задержать, сразу рванул к Барьеру и вцепился в бороду матерого кровососа. Наконец-то Агра нашла себе достойного противника и расставаться с ним не желала ни при каких условиях. Впрочем, сталкерам было не до нее.
— Кто это тебя так? — спросил Берет, аккуратно отстреливая замки на наручниках, стягивающих руки и ноли Звонаря. — Неужто в «Монолите» был? И где вся твоя снаряга? А гитара?
Лешка лежал на спине и дышал. Единственное, что ему сейчас было надо, — это дышать. Руки и ноги понемногу отходили, минут через пять он уже мог ими шевелить, хотя и не очень целенаправленно, но ведь главное начать, правда?
— На вот, приложи к поясу, — раздался знакомый голос, и Лешка узнал Ведьмака. Под боком зашевелилось, запульсировало живое тело «светляка», и сталкер понял, что будет жить.
— Спасибо, Ведьмачина, — сказал он. — А эти где? Ну, те, которые из последней машины?
Замыкающая «Волга» развернулась с заносом, профессионально, шагах в трех от баррикады, видимых повреждений на ней не было, двери были распахнуты настежь, у передней валялся труп водителя с простреленной головой, опять же, очень аккуратно простреленной — в затылок.
— Ушли за Барьер, — махнул рукой Ведьмак, — вон они, еще видны, если приглядеться. Мы не стали стрелять, патронов и так мало осталось, а им все равно не жить. Либо твари Зоны прикончат — либо «монолитовцы» убьют.
Две мощные фигуры в синих комбинезонах уходили все дальше и дальше. И твари Зоны их не трогали, и стрельба «монолитовцев» вдруг почему-то стихла. В Зоне вообще редко бывает тихо, а тут — на тебе!
— Снайперку! — сказал Лешка страшным голосом. — Что-нибудь дальнобойное. И аптечку со стимуляторами. Коли все, что есть. Быстро… Уйдут.
В таких случаях в Зоне не спрашивают. В таких случаях — делают.
— В-94[16] подойдет? — спросил Берет, подтаскивая почти двухметровую дуру с сошками. — Только патронов всего два. Звон, может, я? Я хорошо стреляю, а у тебя и так почти все ребра переломаны и ключица. Давай я?
— Коли стимуляторы, — вместо ответа скомандовал Звонарь и лег к прицелу.
Первого он достал меж камней, на гране зоны видимости, почувствовал, как 12,7-миллиметровая пуля ломает позвоночник, проходит насквозь, ударяется в камень и уже осколками гранита превращает в клочья то, что еще недавно было лицом.
