— Ни за что в жизни. Как ты думаешь, почему я пахала как Троянский конь целый день, проводя кампанию против тебя?
— Потому, что ты хотела доставить мне удовольствие за мои деньги?
— Потому, что я решила тебя победить!
Они лежали в сене и смотрели на падающие звезды. Они оба не хотели, чтобы эта очаровательная интерлюдия вдруг закончилась.
— Насчет сена, Кэти, завтра я пришлю грузовики, чтобы увезти его.
— Мне не хочется смотреть на это. Получится настоящий цирк.
— В таком случае, я оставлю его, и каждый вечер около одиннадцати буду приходить сюда, и мы будем ставить спектакли.
— Или то, что тебе хочется.
— Не посмеешь.
— Оставить сено или приходить сюда?
— И то, и другое. Я никогда бы не смогла устоять против искушения провести еще раз с тобой в сене.
— Придется это запомнить!
— Предвыборная уловка?
— Нет, романтическая.
Они долго еще сидели в этом любовном гнездышке, так долго, что выпала роса, и Королева Виктория уселась на насест на верхушке стога. Достаточно долго, чтобы отвлечься и закрепить впечатление друг о друге на те дни, когда они вновь станут соперниками.
И вот Бен пошевелился. Он легко и нежно поцеловал Кейт.
— Поцелуй на прощанье.
— Уходи быстрее, я сделала ошибку, пытаясь оставить тебя навсегда.
— Кэти…
— Иди, Бен. И Бен ушел.
Кейт и Бен мало виделись, так как их кампания набирала ход.
Они виделись только на публике, обмениваясь взглядами соскучившихся людей, сконцентрировавшись только на победе в выборах.
Город был украшен гирляндами и флагами, казалось, что каждый житель носит с собой Ручку, пилку для ногтей или веер. Веера были наиболее важным атрибутом, так как Салтильо оказался в эпицентре жары, которой не наблюдалось с лета 1939 года.
Этим самым вечером было так жарко, что казалось, даже комары дышали с трудом. Кора Ли Брэдли совершила невероятное — пришла без чулок, а Моди Экспот — непростительное — сняла корсет. Их веера едва колыхали тяжелый влажный воздух, они сидели рядом на плетеных креслах с прямыми спинками.
Единственное наслаждение, которое они испытывали, так это от обмена уколами по поводу кандидатов.
— Если она думает, что я буду за нее голосовать, то явно сошла с ума.
— Посмотрите, она сидит прямо, как мужчина, — сказала Кора Ли.
— Никогда не видела, чтобы мужчины носили платья с открытой спиной. Мне кажется, она прекрасно выглядит. И уверенно. Это видно даже по тому, как она держит голову.
— Ха. Она просто пытается хорошенько рассмотреть Бена Адамса.
— Говорят, что это та самая причина, по которой она ввязалась в борьбу.
— Некоторые люди слишком злы, чтобы сказать что-нибудь хорошее.
Кора Ли перевела внимание с Кейт на Бена.
— Вы говорите об этом восхитительно. Только взгляните на Бена, посмотрите на его загорелую шею. Говорят, он голым загорает каждое лето. Держу пари, что он и рыбу ловит голым.
— Так вот по этому вы и ходите на озеро с удочкой каждый день.
— Ты совсем потеряла рассудок, Моди Эскот?
— Если бы я и увидела его голым, я бы прошла другой дорогой.
— Вы не очень то много делаете, чтобы найти эту дорогу сейчас.
— Ой, тише. Кто сказал, что есть закон, запрещающий подглядывать?
Моди только открыла рот, чтобы ответить, как раздались громкие крики. Она устроилась в кресле, ожидая увидеть, как и все жители Салтильо, последнюю схватку между кандидатами на пост мэра.
После инцидента с козлом и сеном люди встали с больничных коек, лишь бы увидеть их выступления.
Кейт выступала первой. Но сегодня она не преподнесла сюрприза. Слегка разочарованные избиратели переминались на жаре.
И вдруг толпа взорвалась. Никто не заметил, как Бен Адамс покинул сцену. Но сейчас он вихрем носился по залу на ярко-красном дамском велосипеде. Два молодых пария, с плакатами, бежали рядом. На плакатах было написано: «Прекратим загрязнение окружающей среды» и «Поможем санитарному департаменту».
Шепот пробежал по толпе.
— Что он намерен делать? — спрашивали одни.
— Доверяйте решительности Бена, — говорили другие.
— Он — прирожденный политик, — говорили третьи.
Кейт сидела, улыбаясь. Она так и знала, что он сделает что-нибудь.
Последний подсчет показал, что у них абсолютно равное количество голосов. И кому-то из них пора было привлечь внимание капризных избирателей каким-нибудь эффектным зрелищем.
Кейт смотрела на то, как он описывал круги по залу, думая о том, что велосипед — далеко не так эффектен, как ее козел. Но это уже не важно. Важно то, что он завладел вниманием изумленной публики и ее вниманием тоже.
У него бронзовые мускулы и ослепительная улыбка. Такой тип лица хорошо смотрится на плакате, а еще лучше — на сене. Она вспыхнула от этой мысли, но решила, что если это кто-нибудь заметил, то можно списать на жару.
Когда Бен проезжал мимо сцены, он помахал рукой. Это был жест ликующего ребенка. «Ему все это нравится точно так же, как и мне», — подумала Кейт. Это — борьба, это — волнение, это — вызов сопернику. Родственные души — вот кто они.
Бен закончил «велосипедное» зрелище и остановился перед сценой. Он кивнул, и Бобби Крэнстон Дитп протянул ему микрофон.
— Дамы и господа! — прокричал Бен. — Сегодня я хочу сделать подарок своему противнику. — Он посмотрел на Кейт. — Спуститесь, пожалуйста.
— Что ты задумал? — спросила она шепотом.
Повернувшись, Бен усмехнулся. Он заговорил в микрофон, когда она была рядом.
— Кейт, я решил, что вам нужно ездить верхом еще на чем-нибудь, кроме козла. Без рогов и хвоста. На чем-нибудь, от чего у департамента по санитарным вопросам не будет болеть голова.
Толпа одобрительно загудела, и Бен вручил Кейт велосипед.
Никто не упустил бы такой возможности, и Кейт взяла микрофон.
— Бен, я вижу, что велосипед не рассчитан для двоих. Я беру его, а вам все же придется ездить на козле, если дорога будет проходить мимо Салтильо.
Ее слова вызвали аплодисменты и смех. Задрав юбку, Кейт уселась на велосипед и сделала круг по залу. Не обязательно Бену быть все время в центре внимания. Она припарковала велосипед за сценой, чтобы Бен продолжил свою речь.
После этого толпа разделилась на два лагеря и теснилась возле своих кандидатов. Несмотря на жару — у всех веселое настроение.
Люди одобрительно похлопывали Бена и Кейт по спине, шутили, смеялись, но держали их на расстоянии.
Кейт была так вымотана, что вернувшись с митинга, не могла уснуть. Проклиная жару, она лежала в кровати и думала о том, как станет мэром, и о том, как любит Бена.
Почти любит, но еще не совсем, поправилась она. Кейт отбросила покрывало и выглянула в окно. Под дубом стоял сверкающий красный велосипед. Она улыбнулась. Козел, сено, красный велосипед, борьба за пост мэра. Что за лето!
В это мгновение Салтильо был реальностью, а Билокси, казалось, был в далеком прошлом. Не пора ли забыть Джо навсегда?
Не пора ли оставить прошлое в прошлом?
Она еще раз посмотрела на велосипед и отправилась спать.
На этот раз, несмотря на жару, она уснула как убитая.
— Ты видела заголовок в сегодняшней газете? — спросила Мирта, когда Кейт появилась в салоне.
— Нет. Не было времени. Я проспала.
— Посмотри сюда. Мирта бросила газету на стол, за которым Кейт перебирала бутылочки с шампунем.
— Мэр спешит на велосипеде к победе, — гласил заголовок.
— Спешит к победе, ну и ну. Я разделаюсь с ним. Он не доползет до победы.
— Политика странно влияет на любовников.
— Что бы это значило?
— Никогда не узнаешь.
Кейт скрестила руки на груди.
— Ты должна объяснить, что у тебя на уме.
— Откуда ты знаешь, что у меня что-то на уме?
— У тебя такой взгляд.
— Какой взгляд?
— Взгляд, как будто тебя распирает от советов. Твои губы дрожат мелкой дрожью и уши прижаты.
Мирта рассмеялась. Ты говоришь обо мне, как о скаковой лошади.