Литмир - Электронная Библиотека

Владимир Петрович слушал молодую хозяйку и буквально не верил своим ушам. У него на глазах совершилась страшная метаморфоза: златокудрая фея, красивая, нежная, с тонкими чертами лица, греческая богиня, в присутствии которой мужчины впадали в состояние столбняка, эта речная нимфа с зелеными сияющими глазами на глазах у него превратилась в безобразное чудовище…

— Да это полная чушь! — воскликнул Владимир Петрович. — Какая Бутырка, какие нары? Чем вы меня пугать вздумали, опомнитесь! Я честный человек и не позволю…

Ведьма раскрыла перед его носом и пролистала панку с документами, сунула ему под нос:

— С тебя достаточно? Да за это налоговая полиция тебя сожрет.

— Не станете же вы натравлять налоговиков на собственную компанию? — вяло усмехнулся Владимир Петрович, чувствуя, как сдавил горло шелковый итальянский галстук. — Это же нелогично! Вы не станете под собой рубить сук…

— Пока что сук под тобой трещит, — улыбнулась хозяйка.

— Вы блефуете. Вы что, сами себя разорить решили? Это же ваша собственная компания.

Любовь Сергеевна закурила.

— Пока это еще не моя компания, — сказала она, с ударением на слове «пока». — Но когда у меня будут твои шесть процентов, тогда я стану здесь настоящей хозяйкой.

— Никогда, — устало ответил Владимир Петрович. — Если вам нужен контрольный пакет, скупайте у мелких акционеров. Я свои акции не продаю.

— Продаешь.

— Нет.

— Продаешь!

— Прекратите это давление.

Любовь Сергеевна прищурилась, как кошка перед прыжком.

— Неужели ты не понял, что я всегда добиваюсь своего! С твоей помощью или нет, но я буду здесь хозяйкой! Подумай теперь своей тупой головой, что для тебя лучше: иметь со мной хорошие отношения или плохие? Что ты вцепился в свои акции, как куркуль! О семье подумай, дети небось есть, жена? А то ведь не только акции потеряешь, но и работу, и здоровье. Я тебя нищим отсюда вытряхну. А хочешь, тебя в наручниках выведут из твоего уютненького кабинета, и это покажут в новостях по всем каналам? Иди-ка сюда, — поманила она пальцем Владимира Петровича.

Он подумал, что вдова хочет что-то ему сказать или показать, безвольно встал и наклонился вперед. Между ним и Любовью Сергеевной теперь был лишь массивный директорский стол.

— Ближе, ближе, — одобрительно кивнула «молодая хозяйка».

Владимир Петрович подался всем корпусом вперед. Любовь Сергеевна схватила его за галстук и с силой потянула на себя. Шелковая удавка сдавила шею. С металлическом лязгом звякнули ножницы, и замдиректора в ужасе отпрянул от стола, хватаясь руками на галстук.

— Да мы… вы сумасшедшая!

Тихо смеясь, хозяйка помахала отрезанным лоскутом шелка:

— Я же говорила, я всегда добиваюсь своего!

Владимир Петрович в ярости сорвал с шеи бесполезный обрубок, посмотрел на него, на смеющуюся пифию, швырнул обрубок ей в лицо:

— Ведьма!

Любовь Сергеевна захохотала в голос, словно ей сказали изысканный, остроумный комплимент.

— Повеселил ты меня сегодня. Ладно, пошел вон, разрешаю подумать до завтра.

— Шизофреничка!

— Вон пошел, вон, — лениво отмахнулась от него хозяйка как от надоедливой мухи и позвонила по внутреннему телефону секретарше: — Не надо кофе, я уже уезжаю.

В прекрасном настроении она прошлась по коридорам управления холдинга, раздавая направо и налево обаятельные улыбки.

— Мне очень нравится ваш костюм… А вы, Галя…

— Таня, — поправила секретарша.

— Вы, Таня, готовите чудный капучино. У вас талант, да-да, не скромничайте. Хотите, я вас отправлю на курсы в Италию?

Полюбезничав с каждым, Любовь Сергеевна отправилась к выходу. До машины ее провожали пять человек.

Владимир Петрович вбежал в свой кабинет и захлопнул дверь. Давно он не испытывал такого состояния бессильной ярости и возмущения. Его просто выворачивало наизнанку, перед глазами плыли зеленые пятна. Он схватился за запястье, попытался сосчитать пульс, рванул на себя ящик стола, нашел валидол и бросил в рот сразу несколько таблеток. Посидел немного, бессмысленно пялясь в документы, затем махнул рукой и решил отправиться домой.

…На дачу Владимир Петрович приехал не раньше восьми часов вечера, и хотя семейство знало, что он приедет, оказалось, что, как обычно, еще не все собрались, а старший ребенок вообще ушел играть к соседям. Злясь и нервничая, Владимир Петрович всех поторапливал, так что жена в суматохе забыла перекрыть газ на кухне и вспомнила об этом минут через пятнадцать после того, как они выехали, и пришлось возвращаться. Таким образом, как ни старался Владимир Петрович, а добираться домой пришлось поздно, в сумерках, а когда они выехали на Загородное шоссе, и вовсе стемнело.

Жена трещала как сорока, пересказывая скучные дачные новости и сплетни о соседях. Дети вдруг вспомнили, что остались без ужина, и попросили бутерброд с колбасой. В машине поднялась возня, которую Владимир Петрович всегда не любил.

— Дома будете есть! — попытался он приструнить детей, но жена уже совала им бутерброды с помидорами.

— Конечно, добренькая мамочка, — с отвращением буркнул он и прикрикнул, оборачиваясь к детям: — Только попробуйте мне заляпать сиденья. Всегда после вас в машине свинарник!

Что произошло в следующее мгновение никто не понял. Раздался грохот, скрежет металла, машина перевернулась несколько раз и, вылетев на обочину, свалилась в кювет.

Владимир Петрович пришел в себя от истеричного крика жены:

— Никита! Максим! Вы живы?!

И испуганный вопль младшего сына:

— Мама!

Владимир Петрович, чувствуя, что с трудом может повернуть голову, кое-как выбрался из машины. Хотя ни он, ни жена не были пристегнуты, подушки безопасности спасли их от удара. Дети выкарабкались из машины через разбитое заднее стекло, на четвереньках, задом наперед.

— Володя, что это было?! — кричала жена.

Машина, которая подрезала их, скрылась, Владимир Петрович успел запомнить только красные габаритные огни, выскочившие на обгоне перед самым носом его «сааба».

Никиту стало рвать только что съеденными бутербродами. Жена, перепугавшись, что у ребенка сотрясение мозга, рыдала и набрасывалась на мужа:

— Ну что ты стоишь? Что ты стоишь, сложив руки?

А на Владимира Петровича нашло какое-то сонное оцепенение. Только в мозгу сверлила одна мысль: «Несчастный случай… Несчастный случай…» И сердце леденело от одного навязчивого воспоминания, которое вдруг некстати пришло в голову…

Домой они прибыли только в третьем часу ночи. Пока дождались милицию, пока составили протокол, пока приехал буксировщик, а потом еще Владимиру Петровичу пришлось ехать с детьми в институт Склифосовского, чтобы проверить, все ли с ними в порядке… И только в третьем часу ночи они переступили порог собственной квартиры — измученные, побитые и притихшие. Детей уложили спать, жена приняла успокаивающее и тоже легла, а Владимир Петрович сел за свой рабочий стол и начал думать.

Леденившее сердце воспоминание пришло ему в голову не иначе как по ассоциации: он вспомнил, как полгода назад, нет, чуть больше, через пару недель после гибели Завальнюка, он встретил Любовь Кричевскую в ресторане «Старый Токио» на Петровке. Вдова была не одна, а с бывшим водителем мужа, и они беседовали хоть и шепотом, но на повышенных тонах, и, что особенно поразило Владимира Петровича, беседовали по-французски.

Владимир Петрович пригласил в «Старый Токио» на обед делового партнера из Финляндии, они уже сидели за столиком и обсуждали проблемы, когда Кричевская с водителем вошли в ресторан и сразу же попросили официанта провести их в одну из VIP-кабинок. Владимира Петровича вдова, кажется, не заметила, а он обратил на нее внимание, потому что видел ее впервые после трагедии и испытывал здоровое человеческое любопытство: как выглядит женщина, пару недель назад потерявшая мужа. Вдова выглядела нормально, если не считать, что ее лицо скрывали дымчатые очки, а роскошные волосы были собраны на затылке в бесформенную гулю. Она проскользнула через зал, втянув голову в плечи, словно опасалась быть узнанной. Водитель же, показалось Владимиру Петровичу, нарочно замешкался, обозревая интерьер ресторана, и Кричевская зашипела на него по-французски:

19
{"b":"166839","o":1}