— Я иду спать, — со вздохом проговорила она.

— К себе?

— Ты еще спрашиваешь?

— Я не стал бы спрашивать, но ты такая непредсказуемая, Зоя.

Она резко обернулась. На какое‑то мгновение их глаза встретились, но Фрэнк быстро отвел их в сторону, будто боясь ее взгляда.

— К себе. Ничто не остается неизменным, — повторила Зоя его слова, направляясь к двери.

— Не запирай дверь, Зоя, — сказал ей вслед Фрэнк.

Она оставила спальню открытой, хотя и была уверена, что Фрэнк не воспользуется этим. Теперь она знала: он требовал этого в целях безопасности, боясь незваных гостей.

Зоя долго не могла заснуть, мысли путались. Ее терзали страх, любовь и печаль. Зоя хотела бы быть с Фрэнком, если бы только почувствовала, что он нуждается в ней, если бы он просил об этом. Но Фрэнк не просил, он только брал и использовал. И этим унижал ее. Он выбрал ее потому, что она была такой лакомой три года назад. Зоя зарылась лицом в подушку и проплакала всю ночь.

— Ты серьезно собралась голодать? — спросил Фрэнк за завтраком. Он выглядел уставшим — видимо, ночью тоже не сомкнул глаз.

Зоя боролась с желанием вскочить, обнять, утешить его. Ей и самой хотелось почувствовать поддержку и участие. Но она сдержала себя.

— Я уже говорила тебе, что не буду есть, пока ты не вызовешь лодку, самолет или космический корабль, который заберет нас отсюда.

— Нас или только тебя?

Окончательное решение Зоя приняла этой ночью, прежде чем погрузиться в беспокойный сон. Она любила Фрэнка, пусть это было глупо, но она хотела уехать с этого острова вместе с ним. А когда они расстанутся, то она больше его не увидит. Он мог преспокойно вернуться к своим любовницам, а она вернется к Тео. О Боже, эта мысль ужаснула ее.

— Разве мы не могли быть в большей безопасности где‑нибудь в другом месте? — начала она в который раз. — Мы спустились сюда на парашюте, будто какие‑то ошалелые террористы. Зачем?..

— Мне приятно, что тебя волнует моя безопасность, хотя, не скрою, приятнее было бы ласкать тебя в постели. О, сколь долго я томился без тебя!

Он все еще умел заставить ее зардеться от смущения.

— И ты можешь думать о таких вещах, когда твоя жизнь в опасности?

— Мужчины думают о сексе постоянно, разве ты не знала?

Ее удивило, как искусно сменил он тему, чтобы спрятать свое волнение. Но Зоя была слишком уязвлена, чтобы остановиться на этом.

— Нет, — вздохнула она, — но меня это не удивляет.

«Секс», сказал он. Она была для него лишь объектом для секса, не любовью или земной страстью, а просто сексом — такова сермяжная правда их отношений.

— И кто же преследует тебя? — уколола она побольнее. — Разгневанный муж одной из любовниц?

— Я не покушаюсь на собственность других мужчин.

Зоя недоуменно пожала плечами.

— Жена — это собственность мужа, так, что ли?

Фрэнк тяжело вздохнул.

— Чего ты хочешь, Зоя? Идиотских дебатов о превосходстве мужчин над женщинами?

— Я знаю, ты такой же, как все! Ты ничем не отличаешься от Тео, который держал мою мать пленницей, чтобы наказать ее за боль, за рану, которую она нанесла ему давным‑давно. И ты ничем не отличаешься от моего отца, которого я никогда не видела. Мужчины гребут все под себя и никогда ничем не хотят пожертвовать.

Лицо Фрэнка помрачнело. Зоя решила, что ее слова угодили в цель. Как же мужчины не любят, когда на них наезжают!

— А тебе не приходило в голову, что у твоего отца имелись причины не признавать тебя?

— Да, я допускаю, что он был женат, — пробормотала она, чувствуя странную неловкость оттого, что он поднимает этот вопрос. Она видела, что Фрэнк хорошо разбирается во многих вопросах, которые вовсе не касались его непосредственно. А Тео говорил, что он видит не дальше своего носа. — Мне кажется, это намек на то, что ты тоже женат. — Зоя даже не поняла, как это слетело у нее с языка. Она почувствовала, что это было уже лишнее, но любопытство взяло верх.

Фрэнк повернулся, и Зоя увидела, как помрачнело его лицо.

— Нет, я не женат, но какая тебе разница? Я что‑то не помню, чтобы ты интересовалась этим раньше.

Это была правда. Зое и в голову не приходило, что незнакомец, с которым она была близка в ту ночь, мог быть мужем другой женщины. Но если бы это было так, то до нее дошли бы хотя бы слухи. Однако Зоя не придавала значения слухам. Да и распространялись они обычно о любовницах, а не о женах. И вдруг ее сердце сжалось: она вспомнила о матери. Ее мать точно так же бросилась когда‑то в пучину любви, а потом всю жизнь пребывала в надежде.

— Мы оба не задавали вопросов той ночью, — прошептала она.

Фрэнк не спеша налил кофе и сел напротив нее — обворожительный красавец, терзающий ее сердце.

— Ни той ночью, ни сейчас, — сказал он твердо.

— К чему вопросы? — Зоя встряхнула головой. — Все равно ты не даешь мне ответов на них.

— Я только что признался тебе, что не женат.

— Это неважно.

— Зачем же ты спрашиваешь?

— Ты скрываешь от меня другое. Ты так и не скажешь мне, кто угрожает тебе и почему?

— Это не имеет значения сейчас и, уж конечно, не будет иметь значения, когда все закончится.

— Кто‑то хочет твоей крови? — Глаза Зои были широко распахнуты и умоляли сказать правду, но наткнулись на камень равнодушия. — О'кей, — вздохнула она после недолгого молчания. — Ты не доверяешь мне, я не заслужила твоего доверия. Я просто лучик света, который ты несешь с собой и который нужен тебе лишь на мгновение, когда становится слишком трудно и необходимо снять напряжение. — Она встала, чтобы уйти. Фрэнк резко схватил ее за руку и усадил обратно. Зоя взглянула на него. Глаза его были серьезны как никогда.

— Разве я недостаточно заботился о тебе? Да и обременял не очень. Тебе этого мало?

Зоя обиженно поджала губы и с трудом высвободила руки.

— Если бы ты действительно думал обо мне, ты никогда не привез бы меня сюда. Это ведь ты в бегах, а не я. Мне даже страшно представить, какую ужасную ложь ты выдумал для Тео, чтобы получить его согласие.

— Я не лгал! — с волнением выдохнул Фрэнк.

— Ты скрыл правду, а это — то же самое. Фрэнк встал, не спуская пристального взгляда с Зои.

— Иногда скрыть правду бывает необходимо: это оборачивается потом во благо.

— Но если бы Тео знал истинные причины, он никогда не дал бы согласие. Ты трус и лжец, — сказала Зоя с насмешкой. Но она тут же пожалела о сказанном: Фрэнк был кем угодно, только не трусом. — Извини, — прошептала она, потупив взор. — Ты не…

— Наверное, на этот раз ты действительно права, Зоя, — тихо произнес Фрэнк. — Я действительно трус, иначе я не привез бы тебя сюда.

Зоя резко вскинула голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, забудь об этом. — Он нервно взъерошил волосы и безвольно опустил руки, коснувшись Зоиной талии. Его ладони тут же сжались в кулаки. Этот жест глубоко взволновал Зою. — И прекрати эти игры в голодовку. Мы пробудем здесь до тех пор, пока я не найду другое безопасное место. Я хочу уйти отсюда с тобой вместе живым и здоровым и не хочу, чтобы меня увезли отсюда на носилках.

Зою охватил внезапный приступ страха. Значит, и в самом деле все так опасно? А она причиняет ему столько беспокойства! Зачем он рискует ради нее жизнью? Да любит ли она его? Если да, то ей следовало бы подумать, как облегчить ему жизнь. Но зачем весь этот риск? Зачем поступать столь необдуманно?

— Если и меня увезут на носилках, — не удержалась она от резкого замечания, — то Тео не спустит тебе этого.

Он рассмеялся.

— Тео мне не указ, Зоя. И я не люблю страдающих женщин.

— В таком случае нам пора расстаться.

— Послушай, крошка, — выдохнул Фрэнк, — мне бы хотелось, чтобы ты тратила время не на препирания со мной, а на выяснение причин, побудивших меня привезти тебя сюда.

— Мне не надо это выяснять, я и так знаю. Вот только не могу понять, чем ты так обеспокоен.