ДРОБИЛЬЩИКИ И МОЗГИВЫШИБАЛЫ

Поскольку история моя перенеслась в Лос-Анджелес, почему мы бы мне не рассказать вам пару побасенок?

Во-первых, думая об Эл-Эйе, я всегда думаю о барабанщиках, а думать о барабанщиках для меня – увлекательное занятие.

Что-то в них такое есть. Ну, даже парочка черт. Во-первых, я считаю их очень привлекательными, во-вторых, они имеют тенденцию очень рано умирать.

К последнему факту можно относиться по-разному на разных уровнях, например так, как это выбрали космически-металлические рокеры из блистательного “This Is Spinal Tap” Роба Райнера: ударники, поясняют они, просто спонтанно воспламеняются больше других людей (хотя большинство людей спонтанно воспламеняются гораздо чаще, чем мы то осознаем, только они умеют притворяться). Этот вопрос настолько персонально впутался в мою жизнь, что я просто не в силах подходить к нему теоретически.

Я бы сказала, что барабанщики умирают раньше певцов или гитаристов, потому что имеют склонность быстрее жить. В рок-н-ролльных барабанщиках всегда была мачо-черта – они выбирают весьма физически-агрессивную форму самовыражения – и возможно они каким-то образом чувствуют себя просто ОБЯЗАННЫМИ пить, колоться и вообще вредить себе более зрелищным образом, чем их приятели. Ну и, конечно, если вы – в рок-н-ролле с его высоким среднестатистическим уровнем потребления всяких опасных для жизни субстанций, то риск возрастает. Происходит больше несчастных случаев. Заглатывается полдюжины людсов поверх пятка “джек-дэниелзов” и четырех-пяти спидболлов; потом начинается рвота, но не всегда. И вот уже еще один барабанщик отправился в мир иной.

Боже, что за безвкусная тема! Давайте немного поднимем себе настроение, давайте вспомним рок-н-ролльных барабанщиков, которые не вписываются в эту схему: Фил Коллинз, не более склонный к саморазрушению, чем маленький бронетранспортер. Или Чарли Уоттс, копающийся у себя в саду, подрезающий розы и мирно улыбающийся какой-нибудь маленькой частной шуточке.

Но МОИ барабанщики, те парни, которых Я любила... Что ж: простая хроника скажет. Мики Финн из Ти Рекс, скажем, был очень склонен к саморазрушению, но все же не до крайней степени. А вот Билли Мурсиа, барабанщик Нью-Йорк Доллз, роскошный парень с невероятно красивыми иссиня-черными завитками волос (они выглядели почти, как сияющий пластик),был моим любовником в Нью-Йорке в течение шести недель, а потом отправился в турне в Лондон и умер от передозировки. Робби МакИнтош, ударник Эвридж Уайт Бэнд, ухаживавший за мной в Лос-Анджелесе. Мы не спали вместе, но собирались, а потом я уехала в Нью-Йорк, и пока я отсутствовала, героин убил его.

После того как Робби умер, я начала чувствовать себя дискомфортно, не считая естественной печали. Сходство между тем, что случилось с ним, и тем, что случилось с Билли, заставило меня чувствовать, что, возможно, помимо взаимного притяжения между мной и парнями за ударной установкой существует еще какая-то черная магия, что-то мрачное, какой-то сглаз или порча или что-то такое. Короче, я начала чувствовать, что, возможно, приношу барабанщикам смерть. Я чуть не убила еще одного, Дона Девро, моего бойфренда и ударника в одной нью-йоркской группе. Впрочем, вполне преднамеренно, и он меня тоже чуть не убил.

Покойный Джон Бонэм из Лед Зеппелин – еще один человек, которого я любила и потеряла. У нас с ним не было физической близости, но в каком-то смысле наша связь была крепче, чем та, которой можно добиться одним лишь сексом. Он был милым, очаровательным, сильным, нежным, мужественным человеком, и меня очень опечалила его смерть.

Было ужасно, когда и Кит Мун тоже умер, но в этом случае я не так сильно грустила. Мун был потрясающим барабанщиком и божественно вдохновенным клоуном – никогда не было и не будет более забавного существа – но с ним сценарий был ясен с самого начала. Вопрос был только, когда именно взорвется эта тикавшая в нем бомба.

Теперь, когда я упомянула Кита Муна и Лед Зеппелин – две самые популярные темы неприличных анекдотов в британской рок-истории – было бы просто бесчестно с моей стороны оборвать эту реплику на полуслове. К тому же я могу похвастаться двумя Зеп-Муновскими историями, происшедшими в один и тот же день.

Голливуд, 1979 год, я качу в лимузине по Сансет-стрип в компании Кита, направляясь в “Континентал Райот Хауз”. Само собой Кит пьян и обдолбан до такой степени, до какой только вообще способно быть пьяным и обдолбанным человеческое существо. Полагаю, это была его обычная комбинация постоянного алкоголизма с периодическим приемом спидболлз. Он был одновременно и разумен, и совершенно, СОВЕРШЕННО оторван – за пределами времени и места действия.

Лимузин подкатил к подъезду, шофер вылез и открыл дверь, и мы направились в холл. Кит, решив, что он прибыл на свой гиг, шатаясь направился к занавесу – на сцену. Однако же, это вовсе не его гиг: на сцене уже играет группа, со своим собственным барабанщиком, и все такое, но, по-видимому, подобное уже случалось раньше, и все знают, что делать. Барабанщик просто встает со своего места и удаляется в бар, даже не пожав плечами, а Мун садится за барабаны. Играет он, конечно, сказочно – обычное его потрясающее сочетание суперманиакальности и невероятной дисциплины.

Я сидела там и думала: “Боже праведный, пожалуйста, дай мне запомнить этот момент навеки!” Понимаете, Кит – один из самых больших моих героев, человек настолько блистательно, до слез забавный, что даже назвать его Джоном Клизом рок-н-ролла кажется недостаточным, и такой маниакальный алкоголик, что час, проведенный с ним, часто казался неделей, проведенной на взрывоопасном заводе, изготовляющем питарды.

Вдруг он решил, что пробарабанил достаточно. Он вскочил, убежал со сцены, схватил меня, помчался вместе со мной наружу, свистнул лимузину и потребовал немедленно возвращаться в наш отель, “Беверли Хилтон”.

“Нет-нет, Кит, – запротестовала я, – подожди-ка минутку. Мы же должны навестить Ричарда Коула, Питера Гранта и Зеп-ребят в “Рейнбоу”, вспомнил? Нам пора туда ехать.”

“Ну, нет, я не хочу туда ехать! Ну, давай вернемся в “Беверли Хилтон” и потрахаемся!”

“Нет, Кит, правда...”

Он не слушал. Он пустился в длинный, страстный и бессвязный монолог о том, как глубоко, от всего сердца он меня любит, что было ужасно смешно, но мне пришлось его прервать. Это был наиболее типичный пример проведения в жизнь моего правила: “Никогда не трахайся с ними, если они слишком обдолбаны, чтобы это запомнить”.

“Ты просто смешон, Кит. Ты же, черт возьми, совсем не знаешь меня.”

“Нет, знаю, – сказал он. – Я тебя видел рядом. Я тебя везде видел. По всему миру.”

Понятное дело, это была правда – ничего не значащая, как и та чепуха, которую он продолжал плести, пока я просто не велела шоферу отвезти нас в “Рэйнбоу”, где тусовались Зепы, как и было запланировано. Шофер так и сделал.

Кит все еще буянил, когда мы туда приехали, так что я попросила шофера ни за что не выпускать его из лимузина, а сама помчалась за помощью. Я немедленно взяла на себя привычную тур-менеджерскую роль: учитывая всеобщие интересы, я решила, что сейчас неподходящий момент для Муна появляться у Зепов. Он зашел уже слишком далеко, чтобы быть забавным, даже для Джимми Пейджа и остальных ребят (и этим все сказано).

Ричард Коул был как раз тем человеком, который мне нужен был. Он всего несколько месяцев пробыл “директором охраны” при Зепах и уже успел подняться до уровня тур-менеджера, и он действительно во многом мог помочь. Это было так в 1979-м, когда он все еще был фанатичным потребителем разных химикалий, и это так же верно и в 1992-м, когда он помогает разным рокерам, вроде старины Оззи Осборна, отойти от дури и бухалова. Я им просто горжусь.

Когда он носит бороду – а это происходит частенько – то похож н Пита Таунсенда, хотя в нем гораздо больше физической субстанции, чем в Пите. Он, честно говоря, похож на одного из “ангелов ада”, но только очень умного. Я всегда балдела от такого типа мотоциклетных рокеров и, как и легионы Зеп-групиз все эти годы, считала его очень привлекательным. (Если вы – директор секьюрити у значительной британской рок-группы, то ваш сексуальный магнетизм имеет все возможности завоевать свой собственный статус; наиболее серьезные юные фанатки проходят отбор и опробывание именно вами, прежде чем получить доступ лично к парням из группы – конечно, если вы решали, что они заслуживают такой чести.)