Килкенни смотрел на нее, прислушиваясь скорее к ее интонациям, нежели к словам, после чего повернулся к двери. Но затем он снова взглянул на девушку:

— Рита, я сделаю так, как вы советуете. Я уеду. Я не знаю, почему вы так желаете этого, и возможно, вы просто защищаете любимого человека. Но в это я не хочу верить. Я уеду, потому что верю вам и вашим словам. Возможно, все это вилами на воде писано и мужчине не стоит верить словам женщины, но в этот раз я рискну.

Он вышел на улицу, и Расти последовал за ним. Лэнс отвязал поводья и вскочил в седло.

Дверь открылась, и на пороге появилась Рита Риордан. Она смотрела на него.

— Кто вы? — спросила она. — Кто вы такой?

— Я Килкенни, — ответил он тихо. — Просто Килкенни. И ничего больше.

Он направил лошадь вниз по улице и не оглядываясь выехал из города, а Расти Гейтс двигался чуть позади, как бы прикрывая его со спины.

Когда они миновали крайний дом, Расти догнал Лэнса.

— Не знаю, что вы делали, мистер, — сказал он иронично. — Но вы что-то натворили! Такой Риту Риордан я никогда не видел! Она всегда холодна, почти не улыбается, никогда никого не подпускает к себе. Множество мужчин предпринимали движения в ее направлении, и большинство получало соответствующую встряску. Двоих она отстегала кнутом, одного ударила ножом, а Джеймс Бриго парочку убил для острастки. Но чаще всего они просто приезжают и смотрят на нее, а затем уезжают, обсуждая увиденное.

— Никогда не доверяй женским эмоциям, Расти. Или пытайся разглядеть в них что-то еще. Каждая женщина имеет свой собственный способ показать, что она собой представляет, и эта — не исключение. Мы просто разговаривали, и все. Без сомнения, она одинока. Я тоже бывал одинок, и она почувствовала это и потому не захотела меня убить… Это все, что случилось, и не надо воображать что-то еще.

А в салуне в Яблоневом каньоне приоткрылась одна из дверей в конце бара, и в ней появилась фигура мужчины. Это был крупный человек, мощного телосложения, с темным, как у индейца, странно красивым лицом.

Он двинулся вдоль стойки, издавая при этом звуков не больше, чем ветерок по полу, остановился рядом с Большим Эдом, который выглядел теперь более спокойным.

— Нет, — мягко сказал Бриго. — Ты не изменишь сеньорите!

Его черные глаза стали еще темнее, и он заглянул в глаза Большого Эда Гарднера.

— Если хоть одно слово, что здесь прозвучало, станет ему известно, ты умрешь. Причем не легко, мой друг, очень не легко! Здесь была драка, затем они спокойно поговорили, эти двое, рыжий и Килкенни, переговорили между собой, после чего ушли отсюда. Ты понял, сеньор?

— Я не буду говорить, — запинаясь, ответил Эд. — У меня достаточно неприятностей! Когда мне станет лучше, я собираюсь смыться отсюда! Смыться! Ты слышишь?

— Я слышу… Но куда бы ты ни отправился, ты ничего про это не скажешь, или я буду преследовать и найду тебя. Я уже добирался до других, сеньор.

— Забудь это! — Эд потряс головой. — Со мной уже рассчитались.

Рита стояла в своем саду и теребила рукой розу, когда через калитку вошел Бриго. Он улыбнулся, обнажая прекрасные зубы.

— Вы нашли его, сеньорита, — пробормотал он. — Я это вижу. Вы нашли того человека, которого ждали.

— Да, Джеймс, я нашла его. Но нашел ли он меня?

— Разве вы не видели его лицо? Его глаза? Да, сеньорита, Лэнс Килкенни думает, он тоже нашел вас. Он сильный мужчина. Возможно, — он осторожно подвигал головой, — такой же сильный, как Бриго!

— Но что делать с этим человеком? — возразила Рита. — Он убьет Килкенни. Он его ненавидит!

— Да, он ненавидит. Но я думаю, он не убьет. Я думаю, что-то произойдет. Этот человек, этот Килкенни, не похож на остальных. — Бриго помолчал. — Я думаю, сеньорита, скоро моя работа закончится и я вернусь домой. Я думаю, что теперь мою работу будет делать он, этот Килкенни.

— Что мы можем сделать, Бриго?

— Сейчас ничего, сеньорита. Мы должны ждать и смотреть. Но не забудьте, сеньорита, этот человек не такой, как все. Этот Килкенни, он другой, я так думаю.

Двигаясь на несколько ярдов позади Килкенни, Расти разглядывал каньон. Неровные, покрытые лесом горы с двух сторон нависали над цветущей долиной. Это было дикое, укромное место, и он начал понимать, что могут оправдаться худшие опасения Килкенни: кто-то планировал самую крупную операцию по угону скота за всю историю Запада.

С одного края долина примыкала к местности, называемой краем Живого Дуба, скот мог легко пересечь эту местность и продолжить свой путь в Мексику через туннель на границе. Старательно оберегая крупный скот, можно было заниматься этим годами, и никто бы не обнаружил, что происходит. На ранчо, где скот считается тысячами, несколько голов с каждого из ранчо легко могут быть потеряны. Но в сумме это будет огромное число.

Это был не сиюминутный план. Это не было безрассудной схемой, рожденной людьми, нуждающимися в нескольких долларах, чтобы спустить их в городе за игрой. Здесь чувствовался большой размах. Это был план человека, обладающего мозгами и не знающего жалости. Вспоминая троих убитых на улице, Расти понимал, что «босс» может убивать без колебаний и в любых масштабах.

Килкенни во время езды думал о своем. Акцией руководил кто-то, кто знал его. Килкенни начал тщательно перебирать в памяти, ища хоть какую-то зацепку, кто бы это мог быть.

Дэйл Шефтер? Нет… Шефтер умер, убит во время разборок между Саттонами и Тейлорами. В любом случае он недостаточно влиятелен для этого.

Кард Бентон? Слишком мелок, он скорее мелкий бандит и аферист.

Одно за другим Лэнс перебирал эти имена, люди всплывали в его памяти, но только несколько человек из еще живых имели причины ненавидеть его. И хотя кое-кто желал его смерти, они не смогли бы ни разработать такой план, ни действовать так, как действовал этот человек.

Кто стрелял в него ночью в ущелье, когда он дожидался Морта? Кто убил Сэма Картера?

Был ли это один человек? Или эти выстрелы были сделаны такими же ребятами, какие пытались достать его в баре?

Как ни старался, он не мог найти человека, который прояснил бы имеющуюся картину, и чем больше Лэнс о ней думал, тем мрачнее становился. Была ли это только простая схема угона скота? Может, за этим стояло что-то еще?

Простая помощь Морту Дэвису удержать свои владения превратилась в нечто большее. Только одно было понятно. Он убедился, что ни Стил, ни Лорд не имели к этому отношения.

Человек с револьвером был такой же неотъемлемой частью Запада, как индейцы или бизоны. И казалось очевидным, что если все пользуются револьверами, кто-то будет делать это лучше, чем остальные. И это при освоении Запада было одновременно и хорошо и плохо. Килкенни был одним из немногих, кто понимал свое положение на западных землях. Он знал, кем он был и за что стоит.

Малыш Билли, Пит Гаррет, Вэс Хардин, Билл Хикок, Бат Мастерсон, Джон Селман, Даллас Стауденмайр, Билли Лонгли и Пинк Хиггинс… Все они были разбойниками. Они составляли грубую кору разрастающегося дерева западных земель.

Многие становились шерифами западных городков. Не важно, насколько противозаконными были их собственные действия, они становились олицетворением закона и порядка для охраны мира и бизнеса других горожан.

Но человек на скале был не из них. Он держался в стороне. Возможно, он и был одним из них, но он изменил свой стиль и способ жизни.

Пока они ехали, тени становились длиннее. Легкий ветерок с юга принес дух Мексики. Это был слабый запах пыли в воздухе. Килкенни посмотрел на Гейтса.

— Кто-то поднял пыль на этой дороге, — предположил Килкенни. — Причем совсем недавно.

— Это не предвещает для нас ничего хорошего, — согласился Расти и добавил, помолчав: — Интересно, какими будут следующие шаги?

— Похоже, они попытаются подогреть вражду Лорда и Стила прежде, чем мы их остановим, — ответил Килкенни. — Это все, что они смогут сделать.