Литмир - Электронная Библиотека

На Сибирь со всех сторон наступала весна. Длинные снежные языки еще белели в низинах, куда не могло добраться солнце, но на взгорках и полянах земля открылась, медленно прогреваясь. Иногда шли дожди, но короткие, даже не успевавшие намесить грязи. Один раз ночью выпал тонкий слой снега, растаявший уже на рассвете.

Тропы сами стелились под ноги, доводя то до горячего источника, то до ледяного родника. Еще через несколько дней нашла беличье гнездо, запущенное хозяином, но так и не обнаруженное его сородичами. В дупле оказалось вдоволь орехов и сухих ягод, которых Варя набрала с молчаливого позволения деревьев. Еще через день наткнулась на тушку зайца, по какой-то причине не тронутую убившим зверька волком. Однако от этого подарка пришлось отказаться – один вид мяса сразу вызывал в памяти такие картины, что желудок выворачивался послушной наволочкой. Поблагодарив, Варя оставила тушку на месте, двинувшись дальше.

Рысь, вышедшая на охоту и встреченная ею под вечер следующего дня, только проводила девушку взглядом сверкающих глаз. Хищница была напряжена и заметно нервничала, скаля клыки. Но напасть всё же не посмела, пропустив без преград. Варвара объяснила ей всё, как смогла, убедив, что остроухая добытчица сможет найти себе другую жертву. Поблагодарила, безбоязненно повернувшись спиной.

Хищник, живущий по законам, не страшен. Страшен тот, кого нельзя предсказать. А поэтому девушка с ужасом представляла себе день, когда ей придется нос к носу столкнуться с самым опасным чудовищем, населявшим сибирские земли. Она до дрожи в коленях боялась дня, когда, рано или поздно, ноги вынесут ее ко встрече со своими сородичами…

CREDITUM XII

«…именно поэтому официальный Санкт-Петербург снова и снова подчеркивает, что не готов к силовому решению вопроса. Вспомните, что сказал Президент на прошлой неделе? Он сказал, что в переговорах с сибирскими регионами наверняка найдутся пути конструктивного и, подчеркиваю, политического решения возникших проблем. И что «Звездный путь», прокладываемый китайцами через Сибирь, еще послужит стратегическим интересам страны. Какой из этого можно сделать вывод? Что у главы нашего государства есть рычаги воздействия на бунтовщиков, причем отнюдь не ракетные. Почему он не пользуется ими сейчас? Ответов может быть сотня. Взгляните, во что превратилась наша армия после Инцидента? Взгляните, что стало с инфраструктурой, с дорогами и линиями снабжения… Посмотрите, как стремительно увеличивается география и зона влияния Анклава Москва. Я, может быть, не до конца придерживаюсь этой точки зрения, но большинство моих коллег считает, что нападение на Сибирь сегодня, вот прямо сейчас, равносильно гибельным агрессиям диктаторов прошлого, сломавшим о Русскую землю не один зуб…»

Ростислав брезгливо сморщил нос, выключая телевизионную панель. Они сколько угодно могут болтать о том, что вопрос с непокорной Республикой будет решен без применения силы, потому что знают, как. Единственная причина, очевидная любому умному человеку, – страна еще не оправилась. А без сибирских заводов, людских ресурсов, налогов и полезных ископаемых не оправится еще долго. Сейчас, злобно поглядывающие друг на друга, Сибирь и вся остальная Россия начали гонку по восстановлению потенциалов, и кто первым эту гонку победно завершит, тот и станет диктовать условия.

Как бы дико это ни звучало, но отдельную благодарность Ростислав возносил и Мертвому. После случившегося на Станции доктор Кауфман, казалось, решил радикально преобразить Анклав. Расширял сферу влияния, физически увеличивал географию. Теперь Москва – уже не обычная корпоративная крепость на теле страны. Отныне она – гигантский фильтр, через который на Станцию стекаются людские реки паломников «Наукома». Пока Россия не решит, как реагировать на неуемную активность Мертвого, начала внезапных боевых действий можно не ждать…

Ростислав взглянул на свое отражение в темном экране погасшего телевизора. В общем-то, подобные аналитические передачи, состоящие из пропаганды и намеков на суицидальность отделения, льстили Гилярову. Они раз за разом доказывали, что выбранная им и его кабинетом политика верна, а новая беда еще не торопится дышать в затылок. Однако передача мешала, отвлекала от переговоров и размышлений, а потому он прервал эксперта по внешней политике на самом интересном месте.

– Что говоришь? Да отвлекли тут меня, повтори-ка последние две цифры! Ага, понял.

Вести государственные дела из мобиля было не очень удобно. Сеть опять упала, поднять ее машинисты администрации обещали не раньше чем через пару часов. Пока же приходилось управляться сразу с двумя спутниковыми коммуникаторами «Наукома», от руки делая рабочие пометки в планшетном ежедневнике.

– Нет, я понимаю. А должно быть четыре сотни, понимаешь? Вот чтобы нашел! Излишки убирай, да под замок. Охрану из казачков выставь. Хоть одна тонна пропадет к зиме, шкуру спущу, ясно? Всё, действуй…

За окнами кортежа плавно обновлял пейзажи Новосибирск, но в этот раз Ростислав почти не обращал внимания на штанги подъемных кранов, дорожную технику или десятки рабочих, продолжавших восстанавливать город. С каждым новым весенним днем, более и более теплым и пригожим, забот становилось всё больше, заваливая с головой.

Однако яркие, украшенные лентами и голографическими открытками мобили его интерес всё же вызвали. Свадебный кортеж катил навстречу, сигналя шумно, весело, громко. Ростислав заметил центральную машину с невестой, высунувшейся в открытое окно, несмотря на морозец. Раскрасневшаяся от счастья и вина, она улыбалась, маша рукой проезжающим мимо водителям. Из верхнего люка выглядывали жених и свидетель, тоже опьяненные, с развевающимися по ветру галстуками. Свадьба – это хорошо. Возвращается привычная жизнь, как заведено было веками. К слову, позавчера Президент встречал похожий кортеж. Значит, не замерла жизнь столицы…

Но свадьба укатила, а насущные дела навалились с новым азартом. Продолжая принимать отчеты и выдавать распоряжения по коммуникатору, Гиляров даже не заметил, как мобили вкатились на третий, самый высотный ярус Каменской магистрали. «Умели же строить в прошлом», обычно думал в этом месте он, рассматривая треснувшие, но устоявшие опоры…

Вдруг вернувшись мыслями в далекий августовский день, Ростислав даже отложил планшет. Вспоминать было тяжко, страшно, от этого сразу холодели ладони и на лбу выступала испарина, но иногда Президент Сибири намеренно заставлял себя в красках восстановить, как это было. Увидеть, чтобы в обновленной яркости ощутить, какую ответственность отныне несет за выживших.

Тряхнуло, конечно, в первую очередь в Кемеровском посаде, до Новосибирска докатилось волной, ударило эхом с юга. И если Кузбасс или Алтай, стоявшие на сейсмоопасных плитах, фактически перестали существовать как провинции, то главному сибирскому городу повезло куда больше. Конечно, плотина, построенная чуть выше мегаполиса, вытерпела не все удары, но по сравнению с бедствиями того же Красноярска наводнение было сущим пустяком.

После потопа полыхнули пожары. За ними – паника и мародеры. Счет жертв пошел на тысячи. Обвалились главные символы города – Оперный театр и деловой небоскреб «Богатство Сибири». Сеть рухнула, как боксер после нокаута. Из пяти городских мостов через Обь уцелели только три, самые современные. Службы спасения сбились с ног, в гибнущий город вошли войска.

Хаос, зародившийся на Кольском полуострове, ударил бездумно, дико, с яростью первобытной стихии. А еще чуть позже здесь вдруг поняли, что помощи от федеральных центров ждать не придется, ведь там масштабы катастрофы не шли ни в какое сравнение с местными.

Сколько Ростислав ни терзал память, никак не мог припомнить, кто первым предложил полагаться только на свои силы. Фамилии тех, кто уже через месяц после Инцидента подтолкнул его к решению и дальше двигаться в одиночку. Его замы, какие-то военные, безопасники и верхолазы – их было немало. Завертелось, закрутилось, умылось кровью бандитов и тех, кто хотел поживиться на человеческом горе. И когда центр всё же проснулся, пытаясь подсчитать ущерб, они уже осмелились…

19
{"b":"166722","o":1}