Он прикрыл дверь и целую минуту стоял, трясясь от ярости. Это конец, все пропало в одно мгновение. Он подошел к двери и крикнул, чтобы подали лошадей.

— Вы предполагаете, что Джейсон Фландрэ был главарем этих разбойников? Но ведь он приехал ко мне с хорошими рекомендациями! У нас есть общие друзья!

— Я не предполагаю, я просто констатирую факт, мистер Кольер. Вы были в отъезде, поэтому, может быть, не знаете. Несколько дней назад меня пытались убить. Некий Индюк Джо Лонгман. Его преследовали, и в перестрелке он был убит. Думаю, что он был одним из этих разбойников. А за несколько дней до этого Лонгман приезжал на станцию с мужчиной помоложе, имени его я не знаю, но этот человек ехал на лошади, украденной у нас, на нее у меня до сих пор сохранились документы.

— Но как все это можно связать с Фландрэ?

— Боюсь, что никак. Убийство моего мужа сочли самозащитой. Джейсон Фландрэ сказал, что мой муж сделал угрожающий жест.

К двери подошел слуга.

— Сэр, шестерка готова. Мне проводить миссис Брейдон?

Мэри встала.

— Нет, благодарю вас. Я сама справлюсь.

Она протянула руку Престону Кольеру.

— Вы были так великодушны. — И повернулась к сэру Чарльзу: — Вы даже не представляете, что значит для меня увидеть кого-то из родного дома. Если у вас будет свободная минута, пожалуйста, загляните на станцию. Конечно, все будет намного скромнее, но Мэтти — великолепная кухарка, и еда у нас действительно хорошая.

Когда она ушла, Престон Кольер спросил:

— А что, эти «Пестрые дубы» и в самом деле хорошее местечко?

— Некоторые предпочитали «Пестрые дубы» любому другому месту на Западном побережье. У Клейбурна были самые лучшие лошади, и самое лучшее угощение, и отличные винные погреба. Усадьба занимала около четырехсот акров великолепной земли, но у них была еще земля в горах — около шестисот акров леса. Мы частенько ездили туда на охоту. Когда война закончится и земля опять будет в цене, Мэри станет очень состоятельной женщиной.

— Странно, что она приехала на Запад и занялась такой работой.

— Вовсе нет, если знать ее семейство. Очень независимы, очень активны. Ее отец был готов взять на себя любую ответственность, она тоже. Такие женщины встречаются не так уж часто.

Холодный ветер дул вдоль Тропы Чероки, дождевые капли падали с листьев и стучали по дождевику. Пришлось долго ехать под дождем, однако Мэри чувствовала себя гораздо лучше, чем в последние дни. Во-первых, она встретила сэра Чарльза, а во-вторых, радовал добрый прием Престона Кольера и поражение Фландрэ в том, что касалось его политических амбиций, окончательное и бесповоротное, считала она. Кольер не станет поддерживать человека, против которого могут быть выдвинуты подобные обвинения. Новые амбициозные газеты Колорадо просто распнут того, кто поддержит подобную кандидатуру.

Однако это не уменьшило опасности, грозившей ей. Если Мэри не станет, у Фландрэ еще будет шанс, хотя и слабый. Особенно если она будет устранена так, что его не заподозрят.

Мэри Брейдон смотрела правде в глаза. Ее неприятности еще не кончились, хотя она сомневалась, что теперь в нее будут стрелять. Придется Фландрэ пораскинуть мозгами.

Что бы с ней ни произошло, это должно выглядеть как несчастный случай.

Когда она завела наконец лошадей во двор станции Чероки, было далеко за полночь. Уот открыл ворота конюшни.

— Ведите их сюда, мэм.

— Уот! Что ты тут делаешь в этот час?

— Мы с Риджем по очереди ждали вас. Он только что пошел спать. Если все спокойно, пусть спит дальше.

Когда лошадей развели по стойлам, Мэри на цыпочках вошла в дом и долго сидела перед камином с чашкой кофе в руках. Кофе был очень горячий, очень крепкий и приятный на вкус.

Уже лежа в постели, она попыталась припомнить, когда еще чувствовала себя столь довольной собой и своим положением.

Лошадей украли, однако она нашла других, и завтра дилижанс отправится вовремя. Никто не справился бы с этим лучше — ни Темпль Бун, ни Марк Стейси.

Во сне она улыбалась.

Дилижанс уехал. Пег закончила собирать тарелки со столов и взглянула на Уота, который что-то рассматривал, держа в руке.

— Что это?

— Наконечник от стрелы.

— Можно посмотреть?

Он протянул наконечник на раскрытой ладони.

— Где ты его взял?

Уот указал рукой куда-то в сторону холмов, возвышающихся за деревьями.

— Вот там. В старом лагере индейцев.

— А я тоже могу там что-нибудь найти?

— Вполне возможно, если будешь внимательно искать и если тебе повезет.

— Ты возьмешь меня с собой?

— Не знаю. А что скажет твоя мама?

— Она не будет возражать. Ведь это недалеко, верно?

— Нет. Всего в нескольких минутах ходьбы. Хотя не знаю. Ты можешь испугаться.

— Испугаться? А чего там бояться?

— Духов. Духов мертвых индейцев. Говорят, они бродят около старых лагерей.

— А ты хоть одного видел? Я хочу сказать, ты видел этих духов?

— Нет, ни разу. Но это ни о чем не говорит. Однажды я нашел мертвого индейца — вернее, его череп и кости, ребра и позвоночник.

— И что ты с ними сделал?

— Снова закопал. Отец говорил, что нельзя тревожить останки. Что искать наконечники стрел можно, но нельзя трогать могилы. Если они очень-очень старые, говорил отец, их станут изучать те, кто в этом деле понимает. Однажды отец рассказал мне, что нашел на береговом срезе в том месте, где ручей размыл берег, сразу три лагеря, один над другим, и каждый отличался от другого — совершенно непохожие наконечники стрел, и все такое. — Он повертел наконечник стрелы в руке и вручил его Пег. — Возьми. Какой-то индеец сделал его давным-давно. Пойдем. Я покажу тебе, где он лежал.

Пег опустила наконечник к себе в карман.

— Спасибо, Уот. Это первый подарок, который мне сделал мальчик.

— Ну, это ерунда! Подожди-ка! Я знаю, где есть яшма и другие камни. А этот наконечник — чепуха.

— Ну и пусть. Мне он нравится. Скажем маме, что мы уходим.

— Не стоит. Это совсем рядом. Пока она спохватится, что нас нет, мы уже вернемся. Не бойся. Я о тебе позабочусь.

— Я и не боюсь!

Они зашагали в сторону холмов и вскоре оказались в узкой лощине; там, недалеко от края, виднелась голая проплешина.

— Видишь? — Уот показал на круг, выложенный из почерневших от огня камней, которые почти скрылись под грязью и песком. — Вот тут они разводили свои костры. А теперь, если поискать вокруг…

— Ты часто сюда приходишь?

— Не очень. Первый раз я был тут с отцом. Как раз после того, как построили станцию. У отца был свой фургон, и мы собирали кости…

— Кости?

— Да, кости бизонов, антилоп и другие. Набирали полный фургон, отец отвозил их в город и продавал.

— Продавал кости? Кому нужны вонючие старые кости?

— Они не вонючие! Они просто старые! Их перетирали для удобрений или для чего-то еще. Не знаю точно.

— И кости людей тоже?

— Нет, глупышка. В основном кости бизонов, хотя были и другие. Один раз отец нашел бивень. Такой, как на картинке у слона, видела? Он рассказал об этом некоторым людям в Денвере, но они сказали, что этого не может быть. И даже не приехали взглянуть на него. И тогда отец продал его разносчику товаров за двадцать долларов.

— За двадцать долларов? Старую кость?

— Это был бивень, слоновая кость. Отец говорил, он стоит больше, но и двадцать долларов — хорошие деньги. А отец все равно не знал никого, кто бы хотел его купить; на двадцать долларов можно прокормиться два месяца.

Неожиданно Уот остановился и подобрал камень величиной с кулак, обтесанный с одной стороны.

— Видишь это? Индейцы обтесали камень, чтобы сделать скребок. Вот такими камнями они соскребали жир с внутренней стороны бизоньей шкуры.

— Ой!.. Смотри! Я нашла наконечник стрелы! — Пег показала его Уоту.

— И правда! — Мальчик был доволен. Неожиданно выражение его лица изменилось. — Смотри! Смотри туда!