— С какой стати держать его в погребе? — спросила Десдайо.

— Ради его же блага.

— В темноте? Взаперти?

Атило глубоко вздохнул, подбирая убедительную причину. Он мог сказать, что новый раб слишком опасен. Но тогда она захочет узнать, зачем Атило вообще привел его в их дом.

— Только на время. Пока он не перестанет бояться дневного света.

— Это не наказание? — засомневалась Десдайо.

— Нет, это помощь, — уверенно сказал Атило. В определенном смысле так оно и было. Либо обучение у Атило, либо смерть. Герцогиня Алекса ясно обозначила свою позицию. Атило нужен мальчишка, как ученик и как преемник. И только от Атило зависит, удастся ли подготовить его и к тому, и к другому.

У него есть год.

Скорее всего, срок она выбрала произвольно. Просто способ напомнить: он может делить с Алексой кровать, но его жизнь по-прежнему в ее руках. Редко удается понять, что на самом деле в голове у Алексы.

— О чем ты задумался? — немедленно поинтересовалась Десдайо.

— Ни о чем, — заверил Атило. Хотел бы он думать о чем-нибудь другом. До нее доходили слухи. До всего города доходили слухи.

Каждый раз, когда он отказывался от разговора, между ними росло отчуждение. Он уже заметил, какими несчастными глазами смотрит на него Десдайо. Вот почему он так долго отказывался от повторного брака, ложась в постель только с женщинами, которых не любил. А сейчас любовница охотится за его снами, а невеста — за дневными размышлениями.

— Отец часто запирал меня в темноте.

Атило заинтересованно посмотрел на нее. Он слышал только, как она избалована, как окружена слугами, игрушками и няньками…

— Ты его совсем не знаешь, — сказала Десдайо. — Он тщеславен, амбициозен и труслив…

Опасная смесь. Эти ее слова заставили Атило по-другому посмотреть на девушку, которую просил стать его женой. Ясноглазая, внимательная, нежная. Но, кажется, ее ум намного острее, чем можно предположить с первого взгляда.

— Мы живем в опасные времена.

Они стояли в пиано нобиле, глядя в окно на кортиль. Мастер закончил устанавливать дверь и собирал инструменты. Десдайо кивнула, показывая, что слушает.

— Иногда приходится заключать непростые союзы.

Атило краешком глаза следил, как медленно движется ее рука. Вот пальцы, будто случайно, коснулись его руки и замерли. На лице Десдайо не отразилось ничего.

— Союзы, которые ты не стал бы заключать в другое время?

— Да, — ответил Атило.

— Понимаю, — промолвила она. — Наверное.

Атило достал небольшую деревянную шкатулку и открыл ее. Он наблюдал, как Десдайо достает из шкатулки богатое ожерелье и встряхивает, чтобы последние лучи солнца заиграли на серебряных чешуйках с золотой чеканкой. Ниже чешуек спускалась грушевидная подвеска, украшенная рубинами, жемчужинами и квадратиками нефрита.

— Серебро? — удивленно спросила Десдайо.

— У меня тоже, — Атило распахнул плащ и показал новую цепь, висящую на месте обычной, золотой. — Я знаю, как здесь относятся к серебру, но у меня на родине считается, что оно приносит удачу. К тому же оно идет тебе больше, чем золото. Серебро оттеняет твои глаза и волосы.

— Я уберу все свое золото, — улыбнулась Десдайо.

— Нет-нет, носи его. Но носи и это.

В глазах Десдайо блеснули слезы, подбородок задрожал. Атило взял ее руку и нежно поцеловал. Увидел, как у нее по щекам потекли слезы. Десдайо отвернулась. Шелест ткани, щелчок дверной ручки, и девушка молча исчезла в своей комнате.

Она определенно умнее, чем думают. Сразу поняла его слова о союзах, признала их необходимость. Вопрос только в одном: верит ли в это сам Атило?

33

Судно, на котором Атило в тот вечер приплыл домой, было больше виперы, но меньше сандолино. Мастер-корабел с учениками сделали его по чертежам доктора Кроу за половину дня. Мастер получил указания лично от герцогини Алексы, и мужчины работали не покладая рук и не задавая лишних вопросов.

Судно оснастили маленькой каютой без окон.

Атило не сообщили, какие указания дал мастерам доктор Кроу. Член Совета Десяти мог это выяснить. Глава Ассасини уже должен знать. Сказать, что Атило разрывался между двумя ролями, значило сильно упростить дело. Его слава старого лорда-адмирала Венеции, новый пост в Совете Десяти и обязанности главы Ассасини напоминали три побега ядовитого плюща, которые душили друг друга. А сейчас к ним добавился новый — любовник герцогини Алексы, и Атило не представлял, как ему теперь быть.

— Приготовь веревку.

Судно мага двигалось само. Хотя доктор Кроу заявлял, что карлик, спрятанный в заднем отсеке, крутит рукоятку, а вращение по сложной цепочке шестеренок передается на винт и он толкает судно по волнам.

Атило слабо верил в такое объяснение.

Якопо размахнулся, накинул петлю на кнехт, удерживая свободный конец веревки, и осторожно подтянул странное судно к причалу.

— Отлично сработано.

Довольная улыбка Якопо исчезла, когда дверь каюты со скрипом отворилась. Внутри было темно.

В узкой щели на мгновение появились глаза, защищенные закопченным стеклом, и тут же исчезли. Хайтаун Кроу сообщил Тико, что кратковременное пребывание на солнечном свете сейчас безопасно. Но Тико явно сомневался. Даже его волосы, заплетенные в косички, густо покрывало масло. Сейчас Атило не видел ничего, кроме косичек — юноша закрывал лицо руками, пытаясь защититься от дня.

— Здесь безопасно, — раздраженно заметил Атило. — Давай быстрее.

Он просил за это существо, как за своего преемника. Теперь его нужно обучать. Тико не должен стать его разочарованием. Ему следовало быть осторожнее в своих желаниях. Нельзя выказывать сомнения, точащие душу Атило, и тем более в присутствии герцогини Алексы.

Очарованные луной поэты часто встречались в разных историях.

Но очарованный луной убийца? Неужели герцогиня и вправду верит, что он — падший ангел? Если, конечно, Атило уловил суть иносказаний ее легенды. Протеже герцогини Алексы, едва ступив на землю, принюхался, и в следующую секунду его плечи поникли. Здесь запаха не было.

Поверх шелкового дублета юноша натянул кожаный плащ — оба одеяния черные и пропитаны маслом. Рейтузы тоже шелковые и тоже промасленные. Сапоги и перчатки из тончайшей марокканской кожи. Безумно дорогой наряд для раба.

Выбор Хайтауна Кроу.

На поясе Тико висел мешочек. Внутри пурпурный дракон обвился вокруг горшочка с мазью, составленной лично доктором Кроу. Герцогиня объяснила, что требуется сделать. Доктор выбрал для снадобья цинковые белила, камфару, толченый кварц и виноградное масло. Смесь должна была защищать кожу Тико в течение часа. Алхимик гордился своим творением. Он дважды рассказал Атило, из чего состоит смесь. Кожаный плащ и промасленный шелк прикрывали тело юноши, перчатки — его руки.

Но мазь защищала лицо Тико.

— Следует ли мне сообщить госпоже Десдайо о новом домочадце? — спросил Якопо и отступил на шаг, услышав рык Атило.

— Он раб.

Якопо низко поклонился и направился к порта д'аква особняка иль Маурос, оставив своего хозяина с новичком, который все еще вглядывался в призрачное солнце, скрытое далекими тучами.

— Я владею тобой, — сказал Атило. — Понимаешь? Сейчас неважно, кто ты и откуда. Твоя жизнь и смерть принадлежат мне.

Тико пожал плечами.

— Ты понял меня?

Плечи юноши выпрямились. «Ему уже приказывали, — подумал Атило. — Это хорошо». И плохо. Те, кто проходил через особняк иль Маурос, чаще всего попадали в него совсем юными и еще не сформировавшимися. Десяти-двенадцати лет, бездомные, голодные и беззащитные.

Признательность помогала им пройти через первые, самые тяжелые, недели обучения. Благодаря этому девочки, менее склонные к жестокости, преодолевали свои опасения. Большинство девушек, приведенных с улицы во дворец странного, но определенно богатого патриция, знали, чего следует ожидать. Но когда понимали ошибку, то накрепко привязывались к Атило. Мальчишки меньше боялись судьбы. Атило приписывал это недостатку воображения.