– Сеньора, у вас есть двадцать минут?

– Си, сеньор, – удивилась та. – Но мне шестьдесят три года.

— В данном случае это не важно, – успокоил ее Андрей.

В ресторане Алена допивала третью чашку кофе с шестым круассаном, когда появился Андрей со своей женской сумкой.

– Хватит есть, – приказал он. – Пошли!

Но Алена, обиженная не то его тоном, не то отсутствием внимания, продолжала пить кофе.

Стальной хваткой взяв ее за руку, Андрей выдернул ее из-за стола:

— Быстро! Я кому сказал! – и непререкаемо повел к лифту. – Сейчас ты с одной испанкой поедешь на вокзал, она посадит тебя на поезд…

– Это еще с чего?

– Молчи! Слушай! Поезд идет до Мадрида восемь часов. Посмотришь Страну басков, проедешься по Испании – это просто сказка! В Мадриде я тебя встречу.

– А если не встретите? – испугалась Алена.

— Встречу. – Андрей завел ее в лифт и нажал кнопку третьего этажа. – Будешь ждать меня на первой платформе. Запомнила? Первая платформа.

– А сколько ждать?

– Всю жизнь! – приказал он, выходя из лифта на третьем этаже. – Да, чуть не забыл! Возьми эту сумочку. – И отдал ей свою женскую сумку.

– Но почему? – Алена взяла сумку и прогнулась под ее весом. – Ой, тяжелая! Там что?

– Урна с прахом, – брякнул он первое, что пришло в голову.

Алена выронила сумку и испуганно отпрыгнула в сторону.

– Что-о?

— Ну, что? Ну, урна… – продолжал выдумывать Андрей, поднимая сумку. – С прахом одного коммуниста, испанского репатрианта, борца с фашизмом. Люди меня попросили перевезти, чтобы похоронить на родине…

– Нет, мертвяка я не повезу, – категорично отрезала Алена и решительно пошла вниз по лестнице.

Андрей поспешил за ней.

– Подожди! Но почему?

— Не повезу, – через плечо говорила на ходу Алена. – Я боюсь.

– Да это хороший человек! – уверял ее Андрей. – Если б ты знала его живым!..

Алена, не слушая, спускалась по лестнице.

– Нет, я не понимаю! – твердил Андрей, идя позади нее. – То ты с бутылкой на трех польских качков лезешь, как Матросов, а то какой-то урны боишься…

Алена не отвечала.

Андрей загородил ей дорогу.

– Постой! Ну, ты свою родину любишь? Ты где хочешь, чтобы тебя похоронили? На чужбине или в родной деревне? А? Он тоже не хочет лежать на чужбине. Он завещал, чтоб его на родине похоронили. Можем мы его последнюю волю уважить? Заслуженный деятель рабочего движения, борец с фашизмом… – И, видя, что Алена заколебалась, Андрей втолкнул ее в лифт, нажал на кнопку третьего этажа.

Там их уже ждала уборщица.

– Вот эта синьорина, – показал ей Андрей на Алену. – Идемте.

По служебной лестнице они втроем спустились во двор отеля.

Во дворе мусорщики гремели мусоровозкой, а официанты ресторана разгружали пивные и винные бочонки из машины, въехавшей во двор из бокового переулка.

Андрей снял с плеча сумку и протянул Алене.

Но Алена еще колебалась.

– Смелей! – сказал он. – Ну, смотри: она закрыта на молнию, а молния заперта замком, видишь?

Алена, перекрестившись, взяла сумку. Хотела чмокнуть Андрея на прощание, но испанка-уборщица уже села на свой старенький мотороллер и завела его, и Андрей поспешно усадил Алену на заднее сиденье, втиснул сумку между ней и испанкой. Алена попыталась отстраниться животом от сумки, но Андрей, наоборот, прижал ее к ней и поторопил испанку-уборщицу:

– Быстрей, сеньора! Поехали!

Мотороллер, тарахтя, выехал со двора в боковой переулок.

Проводив его взглядом, Андрей по той же служебной лестнице взбежал на третий этаж. И через несколько минут три марокканца, сидевшие в пикапе напротив отеля, увидели, как из парадного входа выкатила тележка с багажом Андрея. Тележку вел мальчишка-бой, за ним шел Андрей. Подойдя к своей машине, Андрей открыл багажник, бой загрузил в этот багажник чемодан и дорожную сумку-холодильник. Дав бою на чай, Андрей сел за руль и тронул машину.

«Опель»-пикап двинулся за ним.

По пустым в этот ранний час улочкам старого города обе машины выехали на мост Сан-Антонио и двинулись в сторону шоссе.

Вагон был общий, сидячий. Рядом с Аленой и напротив нее сидели простые баски. Внешне они были похожи на голубоглазых грузин и с откровенностью быков в упор разглядывали Алену, а с галантностью Санчо Пансы пытались втолковать ей названия достопримечательностей, мимо которых шел поезд.

Алена кивала им, понимающе улыбалась и ничего не понимала.

Хотя полюбоваться тут было чем – за окном поднимались величественные горы, поросшие лесами, то и дело возникали горные крепости и живописные, библейского вида деревушки, нанизанные на серпантин дорог, петлявших над ущельями или уходивших в туннели сквозь горы…

Алена ахала от этой красоты и даже привставала, чтоб полюбоваться подольше…

А в ногах у нее, на полу вагона, болталась женская сумка с 800 000 долларов. От качки эту сумку то и дело сдвигало от Алены, но баски-соседи вежливо возвращали ее на место.

В отличие от стран Центральной Европы Страна басков – как, впрочем, и вся континентальная Испания – достаточно пустынна. Едва Андрей покинул обжитую прибрежную зону и углубился в горы, как шоссе опустело, и на очередном пустыре его машину догнал пикап. Марокканцы, не таясь, выставили из окон автоматы и приказали Андрею остановиться.

Он подчинился.

Марокканцы подошли к машине, бесцеремонно распахнули дверцу и вытащили Андрея наружу.

– Money! – коротко приказал бритоголовый.

Андрей отвечал по-испански:

– Какие «мани»? Откуда у меня…

Бритоголовый ударом кулака сбил его с ног, Андрей упал на асфальт, но тут же вскочил.

– Money! – повторил бритоголовый.

– Вы, наверно, ошиблись. Я бедный турист…

Бритоголовый повернулся к машине Андрея и выстрелил в лобовое стекло. Пуля была четырнадцатого калибра, и стекло разлетелось вдребезги.

Но Андрей, продолжая косить под туриста, закричал с деланным испугом:

– Да вы что? Что вы делаете?

– Money! – снова сказал бритоголовый и, не дожидаясь ответа, очередью из автомата прошил все окна машины.

Осколки стекол разлетелись во все стороны, осыпав стеклянной пылью и Андрея, и бритоголового.

Бритоголовый кивнул своим марокканцам на машину Андрея, и те принялись выворачивать ее буквально наизнанку – вспороли и выбросили из салона сиденья, раскурочили панели на дверцах, взломали бардачок и багажник, вышвырнули из него все вещи, даже коврики…

Андрей униженно просил по-испански:

– Сеньоры, да вы что? Кабальеро, не надо! – И добавил по-русски: – Блин, попались бы вы мне в России!..

Новый удар бритоголового по уху бросил его на землю. И тут же автоматная очередь, описывая дугу, прошила асфальт рядом с его головой.

Но и лежа на земле, Андрей, накрыв голову руками, выл по-испански:

– Ну нет у меня ничего! Вы обознались, сеньоры! – И по-русски: – Мы еще встретимся, я обещаю!

Тут послышался визг тормозов, и возле них остановился джип «Чероки». За его рулем сидел одноглазый начальник отряда спецопераций марокканской службы безопасности. Не выходя из машины, он оглядел раскуроченный «БМВ», затем лежащего на асфальте Андрея и наконец вопросительно глянул на бритоголового.

Бритоголовый доложил по-арабски:

– Ничего нет. Может, это не он?

– А девку вы кокнули, что ли? – спросил у него одноглазый.

— О Аллах! – закричал бритоголовый, спохватываясь. – Girl! – И, подбежав к Андрею, саданул его ботинком по правому колену. – Where is your girl?

Девушка, о которой шла речь, катила тем временем в поезде Бильбао – Мадрид, но чувствовала себя на седьмом небе, поскольку совершенно освоилась в этой Испании и стала в вагоне центром всеобщего внимания и веселья. Молодые баски учили ее пить вино из бурдюка – нужно, оказывается, держа бурдюк двумя руками, направить горлышко вверх, затем изо всех сил сжать бурдюк локтями и, когда струя вина вылетает из этого горлышка, успеть поймать эту струю открытым ртом.