Алена повернулась к нему в изумлении:
– Как Испания?
– А так, смотри! – И он показал на гигантского фанерного быка, стоящего сбоку от дороги и подсвеченного прожекторами.
Алена, крутя головой, стала с восторгом рассматривать эту оригинальную рекламу, символ Испании.
Действительно, в ночи, на фоне неба, подсвеченный мощными лучами, десятиметровый бык выглядел великолепно, величественно и монументально.
18
А где-то совсем неподалеку, в Бильбао, в ангаре местного аэропорта, одноглазый начальник отряда спецопераций марокканской службы безопасности распекал в это время своих оперативников:
– Черт подери! Почему вы не можете вычислить русского курьера? За что я вам плачу? Он уже должен быть здесь, в Испании!..
Оперативники-марокканцы стояли, опустив глаза. Один из них – старший, с бритой головой и серьгой в ухе – поднял голову:
– Все русские на одно лицо, ваша мудрость.
— Тогда проверяйте всех! Поголовно! Клянусь Аллахом, или этот русский будет у меня, или я скормлю ваши мозги шакалам!
19
Машина Андрея продолжала катить на юг по ночному шоссе. Глядя в боковое зеркало, он сказал:
– Все-таки прилипли…
— Кто?
– Твои ухажеры-испанцы. Они тут, как быки, все на сексе двинуты.
Алена повернулась, посмотрела назад.
— А это не они.
— Ну да, не они! – насмешливо ответил Андрей.
– А вот и не они. Те были на легковой, а это грузовичок какой-то…
— Так… Ну-ка, ну-ка… – присмотрелся Андрей и сбавил скорость.
Висевший у него на хвосте «опель»-пикап сделал то же самое.
– Интересно… – Андрей прибавил скорость и, глядя в зеркало заднего обзора на следующий за ними пикап, сказал с досадой: – Только этого не хватало!
– А кто это?
Но Андрей, не отвечая, жал на газ, и машина летела в ночи по шоссе, а сзади нее летел, не отставая, пикап.
И так – тандемом – они въехали в Бильбао.
Здесь оказалось, что, несмотря на глубокую ночь, весь город – особенно старая его часть – бурлил по поводу начала очередной корриды: на узеньких улочках гремели оркестры, стреляли петарды, танцевали, веселились и пели женщины в ярких платьях а-ля Кармен, а мужчины, танцуя, пили вино прямо из бурдюков, сжимая их локтями и ловя ртом струи вина…
Машина Андрея пробиралась сквозь этот праздник, пытаясь уйти от пикапа то в один из переулков, то в другой. Но «опель»-пикап навязчиво и открыто висел у них на хвосте.
Посматривая на часы, Андрей подъехал к парадному входу отеля «Виста Алегре». Ночной портье выскочил ему навстречу и замахал руками, показывая, что мест нет. Андрей жестом подозвал его к себе. Портье подбежал, наклонился к окну:
– Сеньор, но авитасьон! Сорри! Эскьюзито!
Андрей сунул ему стодолларовую купюру, и портье разом умолк, убежал и тут же вернулся с тележкой для багажа.
В зеркальце заднего обзора Андрей видел пикап, остановившийся поодаль. И, демонстративно выйдя из машины с сумкой-холодильником в руках, открыл багажник, наклонился над ним вместе с этой сумкой, повозился там с минуту, потом извлек из багажника и поставил на тележку свой чемодан и сумку-холодильник.
Портье покатил тележку в отель.
Андрей и Алена пошли за ним.
В вестибюле портье вручил им ключ от номера, а Андрей отдал ему ключи от машины.
– Сеньор, когда у вас завтрак? – спросил Андрей по-английски.
– В шесть утра, – ответил портье. – Вам в номер подать?
– Нет. Просто разбудите нас в шесть.
– Конечно, сеньор. – Портье показал им на лифт. – Поезжайте. Третий этаж, ваш номер тридцать второй. Багаж я привезу.
– Нет, багаж мне нужен сейчас, – заявил Андрей.
– Но, сеньор, у нас очень маленький лифт…
– Ничего, поместимся.
Портье закатил тележку с багажом в узенькую кабину лифта, куда, кроме самого портье и тележки, больше ничто и никто поместиться не мог. Однако Андрей, став на багажную тележку, умудрился втиснуться в кабину.
– Поехали!
– А сеньора? – удивился портье.
– Сеньора пойдет пешком, – ответил Андрей и добавил Алене по-русски: – Поднимайся по лестнице. Третий этаж, тридцать второй номер.
Алена, недовольно хмыкнув, пошла к лестнице.
20
В небольшом гостиничном номере Алена вышла из душа, завернувшись в полотенце. И, ложась в постель в лифчике и трусиках, сунула под подушку пустую бутылку из-под кока-колы – на случай самообороны.
Но Андрей, к ее удивлению, вообще не разделся.
Сначала он прислонился к двери их номера и авторучкой сделал отметки на уровне своих плеч и головы.
Затем впритык придвинул к этой двери тяжелое кресло.
Потом переложил что-то из кармана пиджака в рукав.
Одетый, в пиджаке и туфлях, лег на кровать поверх одеяла, закинул левую руку за подушку, закрыл глаза и вдруг…
Не открывая глаз, левой рукой метнул нож.
Стальное острие ножа вошло точно в его отметку на двери.
Андрей встал, извлек нож, погасил в номере свет и, не раздеваясь, снова лег на кровать.
Сжимая под подушкой горлышко своей бутылки, Алена затаилась, ждала. Потом осторожно повернулась, посмотрела на Андрея.
Он уже спал.
Телефонный звонок разбудил их действительно ровно в шесть. Андрей, встряхнувшись, снял трубку. Голос портье сообщил по-английски:
– Доброе утро, сеньор. Шесть утра, завтрак.
– Си, грасьяс, – ответил Андрей и сказал Алене: – Трактористка, подъем! Живо! Живо! На завтрак!
Но из номера они выходили с предосторожностями: сначала Алена, выглянув, сообщила Андрею, что коридор пуст, а затем за Аленой вышел Андрей с женской сумкой через плечо.
– О! – изумленно сказала Алена. – А вот и сумка нашлась! Где же она бы…
– Тихо ты, курица! – перебил Андрей и объяснил: – Люди спят.
Но, вызвав лифт, спохватился:
– Ой, Алена, а на черта я эту сумку взял? Езжай, я тебя догоню.
Алена, пожав плечами, уехала лифтом вниз.
Андрей, вернувшись, прошел мимо своей комнаты в конец коридора, к служебной лестнице и открыл там дверь в кладовку-подсобку. В кладовке находились пылесос, половая щетка, тележка с запасным постельным бельем, а на полках – коробки с салфетками и банки с моющими средствами. Оглянувшись, Андрей сунул свою увесистую сумку в глубину верхней полки, за батарею шестилитровых банок с раствором для промывки засорившейся канализации. Закрыл кладовку, вернулся к лифту и лестницей стал спускаться вниз.
Навстречу ему поднимались два дюжих марокканца.
Андрей вежливо уступил им дорогу, пересек вестибюль и оказался в небольшом гостиничном ресторане. Здесь был «шведский стол» – на длинном столе с белоснежной скатертью в красивых вазах лежали все виды фруктов и овощей, тут же в графинах были соки, в супницах – каши и на отдельных подносах и посудницах – выпечка, яйца всмятку, яичницы, сосиски и прочее.
Андрей осмотрел зал и усмехнулся: Алена с непривычки набрала себе столько, сколько съесть невозможно.
Подтрунивая над ней, он ел свой завтрак не спеша, только постоянно посматривал в окно на торчащий напротив отеля пикап.
Там, в кабине, сидел теперь лишь один марокканец – бритоголовый, с серьгой в ухе.
– А я и не знал, что курицы такие прожорливые, – говорил Андрей, глядя то на полную тарелку Алены, то на пикап за окном.
Алена, не отвечая, хмуро поглощала еду.
Наконец из отеля вышли два марокканца, пересекли улицу, сели в свой пикап.
Андрей тут же встал, буркнул Алене: «Я сейчас», вышел из ресторана и, не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице на третий этаж.
Дверь их номера была открыта настежь, за ней он увидел комнату, перевернутую вверх дном – вещи разбросаны, постель сброшена на пол, шкаф распахнут, сумка-холодильник изрезана ножом…
Не заходя в номер, Андрей прошел в конец коридора, достал из кладовки свою сумку. И увидел уборщицу, поднимавшуюся по служебной лестнице. Вынув из кармана стодолларовую купюру, он показал ее уборщице и сказал на ломаном испанском:
