Жан Лабарж слегка поклонился.

— Только потому, Ваше Величество, что в противном случае я не смог бы явиться на аудиенцию!

В тоне Александра чувствовалась ирония. Он обратился к Елене.

— Нам следует оставить этого джентльмена с нами, Великая княгиня. Он не только хороший стрелок, но и остроумный собеседник.

Царь, высокий человек с умными серыми глазами, некоторое время задумчиво изучал Жана, затем сказал: — Вы навещали наши тихоокеанские колонии, сударь. Что вы о них думаете?

— Думаю, они слишком далеки от Санкт Петербурга, Ваше Величество.

— Другими словами, вы согласны с отчетом, посланным мне графом Ротчевым?

— Я не видел отчета, Ваше Величество, видел только Русскую Америку и полагаю, что если частная компания управляет какой-либо территорией, она будет заботится лишь о своих собственных прибылях, а не о благе этой территории.

Александр резким движением опустился в кресло.

— Садитесь, капитан. — Он указал на кресло напротив. — Елена? — Когда они уселись, он произнес: — А теперь, сударь, расскажите о ваших путешествиях на Аляске.

Лабарж быстро обдумал ответ. Он мог солгать и разрисовать Аляску как никому не нужную колонию; он знал, что это мнение многих высокопоставленных лиц не только в Росии, но и в Соединенных Штатах. Или он мог рассказать правду, положившись на ум царя, который должен понять, что богатая, но незащищенная колония непременно будет захвачена врагами. Он решил, что честность — лучшая политика. К тому же не исключено, что царь многое знает об Аляске.

Он начал со своих первых впечатлениях о полуострове, вкратце рассказал о покупке мехов, о том, как получил информацию о рыболовстве, строевой древесине и залежах угля. Он также упомянул о расходах на разработки, удаленности от рынков сбыта и своих путешествиях. Единственное, о чем он умолчал, было золото.

— Вы торговали на Аляске вопреки запрету Русской Американской компании? — требовательно спросил царь. Выражение его лица было холодным, ничего не говорящим.

— Да, Ваше Величество.

Александр поднял бровь и взглянул на Елену, которая с трудом удержалась от улыбки.

— Вы стреляли в русский военный корабль? Вы нарушили его требования спустить паруса?

— Я сделал это считая, что военный корабль действовал по приказу компании, а не Вашего Величества. К тому же, — добавил он без малейшего намека на улыбку, — я был уверен, что он меня не догонит.

Александр рассмеялся.

— Вы откровенны, сударь.

— Чего можно достичь ложью? Я полагаюсь на рассудительность Вашего Величества, а также на понимание того, что капитан корабля часто находится в таком же положении, как глава государства. Он должен принимать на себя ответственность, а иногда действовать смело и решительно.

Александр постучал пальцами по столу. Жан почувствовал, что царь в принципе с ним согласен, и его можно убедить. Он решил высказаться.

— Ваше Величество, в Соединенных Штатах говорят, что вы самый просвещенный монарх в Европе; говорят, что вы планируете освободить крепостных. Знаете ли вы, что индейцы Аляски, свободные испокон веков и до тех пор, пока Русская Американская компания не пришла на Аляску, эксплуатируются больше, чем ваши крепостные?

Он секунду помолчал.

— Я торгую пушниной. Я знаю, каковы доходы от этой торговли. Знаю, что имею весьма существенную прибыль от каждого путешествия на полуостров. И все же, как я понимаю, Русской Американской компании, чтобы выжить, приходится просить субсидии у государства.

Лицо Александра затвердело.

— Вы предполагаете, что акционеров компании обманывают? Что она грабит государство?

— Я только говорю, что каждое мое путешествие было успешным. Путешествия десятков других торговцев, у которых я покупаю меха, были успешными. Однако Русская Американская компания, хозяин Аляски, теряет деньги.

Александр встал и медленно зашагал по комнате. Затем остановился и задал Лабаржу вопрос о пшенице. Жан объяснил как можно короче, рассказал, как у него сгорел склад, ни на что не намекая и никого не обвиняя. Рассказал о своей поездке на север и покупке и доставке пшеницы. Царь начал расспрашивать подробности, особенно интересуясь местностью, по которой ехал Жан, и опасностями, которые его подстерегали.

— Ну что ж, капитан Лабарж, — наконец сказал он, — вы выполнили слово, данное графу Ротчеву, хотя при этом немало рисковали. — Он помолчал. — Вы долго пробудете в Санкт Петербурге, капитан?

— Нет, Ваше Величество, я возвращаюсь немедленно. Моим единственным желанием было доставить княгиню домой и, если возможно, поговорить с вами.

— Понимаю... и что вы надеялись получить от разговора со мной?

— У меня было желание предложить Вашему Величеству продать Аляску Соединенным Штатам.

Если Александр удивился, он никак не показал этого. Возможно, об этом упоминала Елена, возможно, царь сам предвидел это предложение, либо оно могло встретиться в отчете, присланном графом Ротчевым.

— И вы, частное лицо, полномочны вести переговоры?

— Нет, Ваше Величество. Но, — добавил он, — у меня есть друг в Вашингтоне, который готов действовать от имени правительства. Его зовут Роберт Дж. Уокер, он бывший министр финансов Соединенных Штатов и бывший сенатор от штата Миссиссиппи. Я знаю, что он сам вынашивает подобные планы, и каждый день связывается со своими сторонниками.

Александр сменил тему разговора, и они около часа спокойно разговаривали об условиях на Аляске, быстрой экспансии Соединенных Штатов на запад и строительстве железных дорог.

Царь неожиданно встал.

— Капитан, я отнял у вас много времени. Благодарю за разговор и особенно за то, что благополучно довезли до дома княгиню, мою племянницу.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

— Что же касается ваших предложений, я их хорошенько обдумаю. Не исключено, что они будут приняты.

Снаружи, в парке, царила приятная прохлада. Они долго стояли, наблюдая за отблесками света в искрящейся воде фонтана и слушая журчание каскада, спадающего в море. Из дворца доносились звуки музыки. Танцы продолжались, хотя им казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как они покинули дворец.

— Что теперь?

— Сан-Франциско. Но на этот раз я, кажется, поплыву через Атлантику и повидаю Роба Уокера.

— Я возвращаюсь в Ситку.

Он резко обернулся.

— Елена, ты...

— Считаешь меня дурочкой? Но там Александр, и моя обязанность — быть рядом с ним. Стал бы ты думать обо мне лучше, если бы я осталась дома?

— Возможно, чуть хуже о твоей преданности мужу, но лучше о твоем здравом смысле. Это небезопасно, Елена.

— Неважно. Я должна вернуться.

Жан Лабарж осторожно шел по грязной, покрытой выбоинами улице. Он прибыл в Вашингтон чуть менее часа назад и был поражен видом столицы. Тяжелые армейские фургоны разбили мостовые и превратили бульвары и авеню в реки грязи. Здесь и там негры с досками под мышкой за незначительную плату помогали выходящим из экипажей и карет пассажирам добраться до тротуара или пешеходам перейти улицу. Экипажей было мало, найти их было трудно, и часто они застревали на улицах, а пассажиры оставались в безвыходном положении или должны были пробираться по грязи до тротуаров.

Не дожидаясь кеба, Жан наконец дошел до впечатляющего особняка, который Роберт Уокер сделал своим временным пристанищем. Он поднялся по ступенькам, счистил грязь с ботинок и позвонил в дверь.

Открывший ему невысокий, приземистый негр сразу узнал имя Жана, как только тот представился.

— Миста Лабарж, сэр? Вот уж миста Роберт обрадуется! Точно ведь обрадуется.

Человек, сидевший за письменным столом в комнате с высокими потолками, был небольшого роста и худощавым. Он поднял взгляд при звуке открывшейся двери и внезапно вскочил на ноги.

— Жан! — сказал он. — Жан Лабарж!

— Привет, Роб.

Они крепко пожали друг другу руки, с их лиц не сходила улыбка. Давно же они не виделись.