Но к макаровским предостережениям не прислушивались ни тогда, ни в преддверии самой войны. В противном случае она могла бы пойти по иному сценарию.

Покидая Дальний Восток, Макаров составил обстоятельный отчет с правильными, как показало время, оперативными и стратегическими выводами. То был по своей сути точный прогноз на ход предстоящей Русско-японской войны. И не только на ее начальный период.

Но в правильности выводов в макаровском отчете в российских правящих кругах и Морском военном ведомстве убедились только после окончания военного конфликта на Дальнем Востоке. Признание прозорливости приходило уже после констатации факта случившегося.

В чем же видел Степан Осипович Макаров как флотоводец и человек государственного ума «желательное улучшение» флота Тихого океана? Он считал первостепенным:

1. Уменьшение разнообразия типов кораблей и увеличение для них запасов угля, что повышало автономность их океанского и прибрежного плавания.

2. Организацию разведки, особенно морской, вероятного противника.

3. Создание морской тактики современного броненосного флота.

4. Изъятие чугунных ядер (!), еще имевшихся на вооружении корабельной и крепостной артиллерии, и замены их фугасными снарядами.

5. Улучшение флотских, особенно корабельных, средств связи и наблюдения.

В отличие от царского правительства, уверовавшего в дипломатическое могущество Российской империи, адмирал не «видел» возможных союзников России в войне с Японией. Он так и отметил в отчете:

«Нам придется делать свои расчеты для одиночного столкновения с Японией. Союзники, готовые участвовать в действиях демонстративных, могут отступить в самую последнюю минуту, воспользуясь каким-нибудь протестом...»

История подтвердила и это макаровское пророчество. В 1904 году на стороне России в начавшейся войне против Японии выступило одно-единственное европейское государство. Им стало княжество Черногория.

Действия русского флота виделись Макарову в том, «чтобы воспрепятствовать японцам высаживать десант и вообще действовать в Корее». Флотоводец подчеркивал слова «высаживать десант», поскольку предвидел широту планов экспансии Страны восходящего солнца на Азиатском континенте.

Макаров точно описал действия японцев в самом начале войны, обращая внимание на то, что они попытаются сперва использовать преимущество близости своих баз, чтобы «утопить и ослабить наш флот ночными минными атаками постольку, поскольку это возможно». И только после этого перейдут к оккупации Корейского королевства, которое не могло оказать им вооруженного сопротивления.

Как мы знаем, Русско-японская война началась именно так, а не иначе. Японские миноносцы ночью атаковали порт-артурскую эскадру на внешнем рейде, а крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», оказавшись в ловушке, приняли неравный бой.

Однако жизнь иногда склонна к справедливости. После Русско-японской войны 1904-1905 годов Морской генеральный штаб создал официальную ее историю. В ней отмечалось следующее:

«...Соображения адмирала Макарова не были своевременно приняты во внимание ни Морским министерством, ни Министерством иностранных дел...»

И далее в истории Русско-японской войны говорилось со всем откровением и объективностью:

«Через десять лет, когда разразилась война с Японией и когда она нанесла нам тяжелый удар, благодаря нашей неготовности, оба министерства стали напрягать все средства и силы, чтобы наверстать упущенное время».

Но это была только запоздалая констатация факта. Как известно, упущенное время так и не наверстали...

Пока вице-адмирал Макаров «бил в колокола», будущие противники собирались с силами. Степан Осипович понимал, что передача императорским Китаем в аренду России небольшого городка Люйшунь с кое-как оборудованным портом на северном берегу Желтого моря в аренду сроком на 25 лет будет иметь серьезные последствия.

Главноуправляющий Кронштадта был среди тех людей, которые считали необходимым иметь для флота Тихого океана хорошую, обустроенную и незамерзающую базу на Дальнем Востоке. Макаров говорил:

— Владивостоку одному не вобрать весь наш флот на Тихом океане. Нужна вторая морская крепость. Пусть даже арендованная, хотя бы у Китая...

И вот в самом конце XIX столетия на карте Дальнего Востока появился Порт-Артур, которому суждено было стать, благодаря превосходной гавани и стратегическому положению, главной морской крепостью России на Тихом океане.

Но крепость предстояло еще создавать. Все основные вопросы о строительстве Порт-Артура решались в Особой правительственной комиссии по обороне крепостей. В ее состав входил и вице-адмирал С. О. Макаров. Тогда императорское окружение, министры, как и большинство членов Особого комитета, явно недооценивали возможности японской милитаристской машины. И вообще в самом начале XX столетия в российской столице мало задумывались о положении дел на дальневосточных государственных границах.

Поэтому комиссией было принято решение не создавать сильной обороны морской крепости Порт-Артур с суши, так как русский Тихоокеанский флот не допустит высадки неприятельского морского десанта. Макаров высказал совершенно противоположную точку зрения:

— Наш флот, будучи в нынешнем состоянии, не сможет защитить берега Квантуна от высадки японского десанта.

— Как не сможет, если Тихоокеанская эскадра будет базироваться в Порт-Артуре?

— Чтобы бороться с неприятельскими десантными силами, одного Порт-Артура слишком мало.

— Но есть же еще и морская крепость Владивосток?

— Владивосток, господа, не готов к базированию целой эскадры. В нем нет ни причалов для нее, ни складов угля и корабельного имущества, ни береговых батарей для защиты стоянки судов.

— Тогда можно поручить дальневосточному наместнику побеспокоиться о Владивостокской крепости. И проблема с морской крепостью в Приморье будет решена.

— Наместник не сможет разрешить такую задачу.

— Почему же?

— Во-первых, у казначейства нет денег на строительство двух морских крепостей сразу. Во-вторых, нам нужнее Порт-Артур, чем Владивосток.

— Как так?

— Япония будет стремиться получить то, что она не обрела в победной войне с Китаем. Это Квантунский полуостров, портовые города и, вполне возможно, Маньчжурия. Или вся, или только ее южная часть.

— Значит, Порт-Артур?

— Да, камнем преткновения в будущей войне станет именно он, а не наш Владивосток.

— Как вы считаете, Степан Осипович, порт-артурская крепость может обеспечить безопасность берегов Квантуна от японского десанта?

— Сможет, но только в одном случае.

— В каком именно? — Если морская крепость получит надежную защиту с суши и командование Тихоокеанской эскадрой не позволит неприятелю запереть себя в самом начале войны во внутренней гавани Порт-Артура.

— Но наша комиссия уже высказалась против постройки крепостных фортов Порт-Артура со стороны суши. Это ведь все-таки морская крепость, а не сухопутная. Да и к тому же Министерство финансов против излишней траты казенных средств на Востоке.

— Чиновники этого министерства забывают о поговорке, что скупой платит дважды. А нам в грядущей войне придется платить не только золотыми червонцами, но и человеческими жизнями и кораблями.

— Господин Макаров, вы решительно расходитесь во мнении с Особой комиссией? Или нет?

— Да, господин председатель. Решительно. К этому меня обязывает долг службы. И полнейшая уверенность в том, что японцы будут блокировать Порт-Артур со стороны Желтого моря, а осаждать только с суши...

Многие заседания Особой правительственной комиссии по обороне крепостей протекали бурно. «Виновником» был главноуправляющий Кронштадта. Высказывая совершенно противоположные точки зрения, он отстаивал их настойчиво и бескомпромиссно. Но Степан Осипович в итоге остался в меньшинстве. Морская порт-артурская крепость так и не получила защиты с суши. Финансирование на ее фортификационые сооружения было сильно урезано.