2. Остойчивость при повреждениях обеспечивается соответствием подразделения надводной части подразделению трюма и системой затопления отделений для выравнивания. Подразделение на отсеки должно производиться по расчетам, коего принцип, чтобы корабль тонул, не опрокидываясь.

3. Всякое повреждение надводного борта уменьшает запас плавучести и остойчивости, желание обеспечить его вызвало изменение бронирования.

4. Прежнее бронирование — защита жизненных частей толстой броней малой площади.

5. Новое бронирование — защита большей площади борта тонкой бронею.

6. Практика соединяет иногда обе системы: средняя часть и ватерлиния защищены толстой броней, борт и оконечности — тонкой.

7. Всякая броня пробивается сообразно калибру, дальности, углу падения, отсюда уравновешение шансов противников, разно бронированных и разно вооруженных. Выбор брони или артиллерии сводится к числовой оценке шансов получить или нанести повреждение. Расчет, подобно как страхового предприятия, по математическому ожиданию.

8. Бронирование должно соответствовать подразделению трюма, которое само определяется радиусом разрушения, производимого миной.

9. До сих пор при проектировании судов живучесть не включена в число основных требований, ее не рассчитывают, отсюда ряд ошибок и примеры их.

Капитан Крылов».

Начальник Опытового бассейна стал верным соратником главноуправляющего Кронштадтской морской крепости в вопросах кораблестроения с отстаиванием идей о непотопляемости судов. В марте 1903 года Крылов, уже признанный корабел, делает в присутствии высших чинов флота Балтийского моря собственный доклад под названием «О непотопляемости судов и ее обеспечении».

Заключение доклада, встреченного присутствующими с большим интересом, было для биографии флотоводца символично. Крылов сказал:

— Все, что я вам здесь изложил, принадлежит не мне, а целиком взято из ряда статей «Морского сборника», охватывающих тридцать лет; эти статьи подписаны так: мичман Степан Макаров, лейтенант Степан Макаров, флигель-адъютант Степан Макаров, контр-адмирал Макаров и, наконец, недавно вышедшая носит подпись вице-адмирал Макаров.

Зал Кронштадтского морского собрания взорвался аплодисментами. Тогда Крылов произнес последнюю фразу:

— Его превосходительство Степан Осипович — вот кто истинный основатель учения о непотопляемости судов.

Слова Крылова не были просто данью уважения к заслугам великого моряка-ученого в адмиральских эполетах. Это было выражением признательности ученого мира России и всей флотской общественности.

...Время службы в Кронштадте летело незаметно. Степан Осипович продолжает, выкраивая обычно по ночам час-другой, работать над другими своими трудами. В апреле и июле 1903 года публикуются еще две научные работы — «Броненосцы или безбронные суда?» и «Без парусов». Они вызвали немало дискуссий на русском флоте и профессиональную заинтересованность за рубежом.

— Адмирал Макаров опять ратует за развитие минного оружия на флоте.

— Он утверждает, что бронирование корабля и его высокобортность несовместимы.

— Макаров считает, что высокие борта есть серьезный недостаток всякого военного судна.

— В труде предлагается не строить броненосцы и крейсера большого тоннажа...

— Русский губернатор морской крепости призывает строить малые небронированные корабли?!

Работа «Броненосцы или безбронные суда?» стала веским словом в защиту минного оружия. Говоря о его перспективности в сравнении с корабельной артиллерией, автор (он назвал свою книгу из скромности статьей) одним из первых теоретиков эпохи броненосного флота подал голос против строительства огромных кораблей, закованных в броню и ощетинившихся орудиями крупного калибра. Для тех лет это было смелым заявлением, поскольку Россия вступила в гонку кораблестроительных программ стран Европы, Японии и Соединенных Штатов. Там уповали на мощь эскадренных броненосцев и крейсеров первого ранга. Существовало мнение, что именно такие броненосные суда будут решать судьбу войн на море «сегодня, завтра и в обозримом будущем».

Степан Осипович начал работу с традиционного для всех прочих его трудов эпиграфа «Помни войну». О смелости его взглядов на будущее броненосного флота говорят уже первые страницы:

«Цель настоящей войны не критика деятелей кораблестроения у нас, ибо мы строим то же, что и все нации, следовательно, высказываемые здесь взгляды не должны задевать чье-то самолюбие.

Собственно судостроение в русском флоте во многих случаях избегало тех колебаний, которые были за границею. Так, по отношению к наибольшему калибру орудий, мы не изменяли принятому решению с 1873 г., т.е. с постройки броненосца «Петр Великий», на котором поставлены были 12-д. орудия. То же можно сказать и о калибре средней артиллерии в 6 д. и о диаметре мин — от принятого раз размера мы не отступили. По части непотопляемости в нашем флоте сделано больше, чем где-нибудь и в настоящее время обращено большое внимание на придание водонепроницаемым переборкам должной крепости и соответствия своему назначению.

Всем этим я хочу сказать, что, высказывая свои взгляды на целесообразность тех или других типов, я говорю объективно, а не субъективно, и кроме того о деле, а не о лицах.

Я считаю, что надо строить для боя малые безбронные суда, а господствующее мнение — что нужно строить для этой цели большие броненосцы...

Отсюда выходит, что мои мнения никому не должны быть обидны...»

Степан Осипович, внимательно следивший за ходом реализации национальных кораблестроительных программ, целесообразность многих ставил под большое сомнение и задавал вопросы:

— В настоящее время в Соединенных Штатах строятся броненосные крейсеры до 16 тысяч тонн водоизмещением. Неужели эти суда назначаются для разведки, а не для боя?

— Латиноамериканские страны Чили и Перу заказывают для себя тяжелые броненосные крейсера. Но им же для войны между собой нужны крейсера легкие...

Макаров, разбирая классическое предназначение крейсеров для ведения разведки в море и рейдов на неприятельских коммуникациях, предлагает следующее:

«...Не лучше ли разведку производить такими судами, которые строятся для артиллерийского и минного боя, а в решительном сражении могут драться в линии со всеми ос-тальными». То есть с эскадренными броненосцами и тяжелыми броненосными крейсерами.

Великий мыслитель военного дела опережает развитие теории военного флота. Он выступает с идеей строительства унифицированных, многоцелевых кораблей:

«Последнее решение мне представляется рациональным, и я бы составил флот исключительно из безбронных малых боевых судов с сильною артиллерией. Разведки ближние должны производиться теми же судами поочередно, с таким расположением промежуточных судов, чтобы они были в пределах беспроволочных сигналов (радиосигналов, как тогда говорили — сигналов искровых станций. — А. Ш.) и могли быть в решительную минуту стянуты к главным силам и вступить в бой совместно с ними. Летучие разведки могут возлагать на 27-узл. миноносцы в 200 т или на отряды тех же безбронных боевых судов, строя их всех по одному типу».

Макаровым предлагается при создании национальных кораблестроительных программ (подразумевается Россия. — А. Ш.) исходить из особенностей возможного театра войны на море. Речь, разумеется, шла в первую очередь о Балтике:

— Строить ли большие броненосцы или безбронные суда малого размера?

В работе «Броненосцы или безбронные суда?» поражает взгляд Макарова на проблему ожидавшегося военного конфликта на Дальнем Востоке между Россией и Японией. Автор не говорит прямо о нем и в то же время на примерах показывает, как милитаристски настроенная Страна восходящего солнца исподволь готовится к нему. Поражает сам приведенный пример, который говорит и о военно-дипломатических перипетиях начала XX столетия:

«... Лучший тип небольшого боевого судна представляет «Эсмеральда», построенная в 1883 г. заводом Армстронга. Судно это было заказано чилийцами под впечатлением войны ихней с Перу. У чилийцев в это время были свежи воспоминания войны, и они опасались новых столкновений. Вот почему в этом судне первое место отведено боевым качествам.