Между тем госпожа Воронихина продолжала говорить, что желала бы оставаться при Ее величестве до скончания своей жизни. Но если паче чаяния императрица соскучится ее услугами, то житье в родном городе (в этом самом Нижнем Новгороде) явилось бы пределом мечтаний как для самой Авдотьи Воронихиной, так и для ее домочадцев. Между прочим, она обмолвилась о засилье немцев при дворе и в столице, то есть в Петербурге; обмолвилась поспешно и – вот что мне любопытно – вольно или невольно? И если невольно, то с какой целью? Показать нам, что мы отчасти зависим сейчас от ее воли и власти? Мелкая душонка!.. Кстати, скажу: «немцами» здесь именуют всех иноземцев: и французов, и шведов, и голландцев… Считается, что человек, чьим природным языком не является русский язык, – это немой человек – «немец». Народ также ненавидит католическую и протестантскую церковь, однако при дворе множество католиков и протестантов. До нововведений Великого Петра русские не знали, что такое государственные учреждения, не имели понятия о строительстве кораблей и положенном устройстве армии; убирали свои дома и одевались скорее на персидский лад, подобно азиатам; женщины закрывали лица и не смели находиться в собраниях рядом с мужчинами. И вот, едва соприкоснувшись с просвещением, нахлобучив вычесанные дурно парики, напялив кое-как роброны и камзолы, едва залепетав по-немецки и по-французски, они уже твердят о пресловутом «засилье» иноземцев. Для них издавна государственная служба – лишь способ обокрасть государство. Зная о том, что немцы и французы получают за свою службу русскому государству деньги и чины, природные русские приходят в бешенство. Хотя никто из них не в состоянии содержать в должном порядке ботанический сад или аптеку, лечить больных, быть командиром в армии или капитаном на корабле; и люди состоятельные стремятся, естественно, нанимать к своим детям учителей-иностранцев, тех же немцев и французов. Я думаю, что если рассматривать понятие «учитель» в более широком смысле, то судьба учителей всегда должна быть плачевна. Ведь учитель – живое напоминание о твоем недавнем неумении, невежестве. Хороший учитель, то есть завершивший курс обучения, – это, конечно же, мертвый учитель, опозоренный учитель, учитель, которого бывшие ученики предали и обесчестили. Благодарности ждать нечего. Во всяком случае, в России. Я не сомневаюсь, что в дальнейшем, в некоем далеком будущем, русские станут утверждать, будто прекрасно умели сами строить корабли, писать масляными красками картины и танцевать менуэт, а иноземцы лишь мешали им все это исполнять!..
И будто в подтверждение моих мыслей я, случайно опустив голову, заметила, что молчаливая Арина, превосходнейше разодетая в бархат с галуном, босая. Впрочем, ничего в этом нет удивительного. Летним днем не редкость встретить на улице нарядную босую женщину с туфлями в руке, явно не принадлежащую к одному из низших сословий. Я также не думаю, чтобы Арина молчала из скромности; вернее всего, она не получила никакого образования; возможно, даже не научена грамоте; что, впрочем, не мешает подобным девицам превесело болтать друг с дружкой, пересказывая всевозможные непристойности, – совсем как у нас служанки… Но не понимаю, отчего я рассердилась на эту девушку. Да, она не образованна, но она не сделала мне ничего дурного, у нее густые, довольно красивые светло-каштановые волосы, убранные в прическу даже с некоторым изяществом…
В комнату вошла, прервав нашу беседу, пожилая дама и, широко перекрестившись, очень тихо и медленно поклонилась госпоже Воронихиной. Та в свою очередь сделала явственное движение глазами. Вошедшая поклонилась тогда и каждой из нас. Это дальняя родственница Воронихиной, бедная, живет из милости у придворной служительницы, надзирая за ее сто лом и платьем. Вошедшая доложила своей благодетельнице, что кушанье готово и поставлено. Мы были приглашены в соседнюю комнату, исполнявшую должность столовой. Госпожа Воронихина и ее дочь носили французское платье, но вошедшая родственница одета была по-русски. И, пожалуй, впервые я видела русский костюм на таком близком расстоянии. Голову этой пожилой женщины украшала шапочка с верхом из сукна (впрочем, я видала подобные с верхом из бархата или дорогого шелка), отороченная мехом. Шапочка эта совершенно скрывала волосы, хотя волосы у русских женщин обычно длинные. Считается неприличным для замужней женщины или вдовы показывать волосы. Девушки стягивают волосы лентой на затылке. Юбка дальней родственницы госпожи Воронихиной, широкая и короткая настолько, что виднелись простые башмаки, сшита была из очень яркой ткани. Голова под шапочкой закутана в шелковый, расшитый бисером платок. Дама одета была также в подбитый дорогим мехом жакет, достигавший до бедер. Девицы, носящие простонародное платье, надевают жакеты без рукавов.
Обед был даже хорош. Подали чрезвычайно вкусную рыбу – стерлядь, отваренную с уксусом, перцем и солью. Рыбный суп золотился, как золото. Осетровую икру по обычаю намазывали на хлеб и присыпали также солью и перцем. Госпожа Сигезбек заметила тетушке Адеркас, что по вкусу осетровая икра напоминает превосходных устриц. С сырой спинки лосося снимают кожу, режут спинку на большие куски, затем намешивают в тарелке масло, уксус, соль, перец и поливают этим соусом подготовленную рыбу. Хороши были и жаренные в масле снетки, горячие и хрустящие. Печеная баранина вкусна и жирна. Приготовленный из постного мяса бульон заправлен крупой, луком и большим количеством трав. Из вин подавали крепкое бургундское и токай. В Петербурге нет недостатка в превосходных напитках; хорошие ликеры, кларет, арак, бренди ввозятся постоянно…
Я была помещена за столом на таком месте, что при желании могла видеть небольшую проходную комнату, через которую прислуживавшие рабыни пробегали, принося кушанья в столовую. В этой комнатке происходило настоящее столпотворение. Трех или четырех прислуживавших девушек осаждали мужчины и мальчики-подростки в простонародном платье, также служители-рабы. Осаждающие прислужниц хватали нагло с тарелок и блюд куски, хлопали девушек по их объемистым спинам и задам, бесстыдно клали ладони на груди, непрерывно улыбались, посмеивались и что-то говорили, едва ли пристойное… Подданные императрицы имеют право приобретать рабов, то есть попросту покупать за деньги. Приезжие нанимают слуг из числа свободных и принадлежащих к низшим сословиям подданных империи. Жадность рабов к господскому кушанью не должна удивлять, их кормят и содержат очень плохо. В целый день им предлагается насытиться куском кислого черного хлеба с солью, луком или чесноком. Запивается подобное блюдо квасом, приготовляемым из воды, залитой в солод и настоянной на различных травах – тимьяне, мяте, сладкой душице и бальзамнике, а затем отцеженной. Десертом почитается крепчайшая водка, ради получения которой простолюдины готовы на все!
Труд здесь чрезвычайно дешев. Возможно нанять сотню человек на деньги меньшие, чем у нас для пятерых. Это восхищает мою недалекую тетушку Адеркас, которая не видит в этом унижения человеческого достоинства, но относит к превосходным сторонам русской жизни. Вы можете купить русского мужчину или женщину за двенадцать или пятнадцать рублей. Впрочем, я все еще не совсем поняла, возможна ли подобная покупка для иностранцев. В любом случае, вывозить русских рабов за пределы империи запрещено.
Госпожа Сигезбек утверждает, будто в домашнем обиходе русская прислуга ужасна. Однажды господину Сигезбеку случилось нанять русского слугу по имени Тимофей. Доктору нужно было по какому-то делу выехать со двора, Тимофей должен был сопровождать его. Однако в назначенное время выяснилось, что слуга пьян и не в состоянии встать с постели. Костюм Иоганна, слуги-немца, находился у портного, поэтому Иоганну пришлось спешно нарядиться в платье Тимофея и сопроводить доктора Сигезбека. Далее произошло следующее. Несколько оправившись и придя в себя, Тимофей отправился в город в халате, полотняном исподнем платье и нитяных чулках. Дойдя до маленького канала, идущего позади императорского летнего дворца, Тимофей, не спрашивая дозволения, уселся в крохотный ботик, распустил небольшие паруса и подплыл к перевозчицкой лодке, в которую как раз намеревалась сесть вдова какого-то гобоиста. Немедленно Тимофей принялся упрашивать ее переправиться вместе с ним. Соблазненная даровой переправой или уж не знаю чем, она дает уговорить себя. Но вместо того чтобы прямо причалить к противоположному берегу, он направляет путь к реке. Женщина, не бывшая пьяной, тотчас увидела, какая опасность грозит ботику от сильного ветра. Она всячески старается отклонить Тимофея от безумного его намерения. В ответ на ее просьбы он схватил багор, пригрозил ей и продолжал свой путь. Но не успел ботик выйти из канала, как Тимофей не мог уже при сильном ветре управлять парусами. Ботик опрокинулся, исчез в волнах и не показывался более на поверхности воды, равно как и оба утонувших. Думают, что они так запутались в снастях, что прицепились ими ко дну вместе с ботиком. На следующий день они были вытащены из воды якорями. Их нашли обнявшимися. Женщина еще не очень изменилась. Но призванный для опознания Тимофея господин Сигезбек узнал злосчастного слугу своего с большим трудом.
