— Что будет стоить тебе немалых денег, мой дорогой, — с легкой насмешкой заметила его супруга.
Но Квинтиллий только спокойно улыбнулся.
— Деньги в мешке никому не нужны, они должны обращаться среди людей.
В конце нашего разговора я получил приглашение от Квинтиллия посетить их дом. Он просил посмотреть его пятилетнюю дочку Клаудиллу, которая отказывается от еды и все худеет и худеет. Я охотно согласился, потому что не хотел упускать возможности увидеть дом римского гражданина. Конечно, прежде я спросил разрешения у Протарха, как делали мы все, когда нам надо было отлучиться в Рим. Он поговорил с царицей и передал мне ее решение:
— Тебе непременно следует принять приглашение. Квинтиллий богат, как Крез, и у него большие связи. Он хотя и плебей, но на стороне Цезаря. Попытайся осторожно разведать его планы и намерения.
— Я попытаюсь, но не уверен, что мне это удастся. Этот человек гораздо опытнее меня.
— Ты тоже неглуп, Гиппо, не скромничай.
Вилла Квинтиллия была окружена огромным садом. Все здесь дышало богатством и достатком. Старый дворецкий приветствовал меня, как если бы я прибыл с визитом к правителю какой-нибудь страны.
Клаудиа встретила меня в маленьком, защищенном от солнца атриуме. Даже беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять, что здесь не принято скупиться. Атриум окружали изящные разноцветные колонны, вытесанные из дорогих сортов мрамора.
Мы расположились в бронзовых креслах, покрытых парчой.
— Квинтиллий разговаривает о делах с одним из своих друзей. Он скоро будет, а пока тебе придется довольствоваться моим обществом.
— Придется? Мне позволено! Беседа с женщинами всегда была для меня чем-то более значительным, чем разговор с мужчинами. Я сам мужчина, и поэтому могу предполагать, что они подумают или скажут. Беседа с женщинами гораздо увлекательнее и часто полна неожиданностей.
Во имя Сераписа — что я такое несу? Откуда вдруг такие грубые комплименты?
Клаудиа погрозила мне пальцем:
— Это звучит очень лестно, но ведь на самом деле все не так?
Появление хозяина дома избавило меня от необходимости отвечать. Сегодня Клаудиа показалась мне совсем иной, чем тогда, в Садах Цезаря. Она была очаровательнее и кокетливее, и лицо ее было искусно подкрашено.
— Гиппократ! Какая радость! Мой повар превзошел сам себя, чтобы удивить и порадовать нашего египетского гостя.
И действительно, вскоре мы приступили к обеду, который состоял из доброго десятка блюд. К каждому блюду подавалось другое вино, конечно, смешанное с водой. Часа через три такой трапезы я попытался подняться и с трудом произнес:
— Прежде чем я еще выпью вашего превосходного вина, я хотел бы осмотреть вашу дочь, иначе потом, боюсь…
— Ну конечно! — хлопнул меня по плечу Квинтиллий. — Как я мог забыть!
Клаудилла оказалась худенькой, хрупкой девочкой, на вид ей было года четыре. На самом же деле недавно она отпраздновала свой шестой день рожденья. Родители беспокоились, что она совсем не росла. С первого взгляда было видно, что у ребенка малокровие. Но почему? Я предположил, что, возможно, из-за неправильного питания, и это потом подтвердилось.
Я обследовал девочку, но не заметил никаких отклонений, кроме болезненной худобы.
Поговорив с родителями, я выяснил, что они обращались ко многим врачам, и почти все советовали кормить девочку сытными и питательными блюдами.
— Хорошенько приправленными, — добавил Квинтиллий.
Я просто всплеснул руками от ужаса:
— Пичкать приправами такой маленький и еще нежный организм — какая чудовищная ошибка! Неудивительно, что от этого ее тошнило. Клаудилла уже несколько лет питается неправильно, и, если так и дальше будет продолжаться, я опасаюсь за ее жизнь.
Супруги испуганно взглянули на меня.
— А врачи… — начала Клаудиа, но я прервал на полуслове:
— Врачи, очевидно, забыли, что речь идет о хрупком ребенке с чувствительным желудком. Я советую вам не кормить девочку один-два дня, а потом только поить ее легким медовым напитком — сколько ей захочется.
Клаудилла обрадованно захлопала в ладоши:
— О да! Я люблю медовый напиток!
— Когда она через некоторое время проголодается, дайте ей все, что она захочет, каким бы нелепым ни показалось вам ее желание. Орехи с медом, молоко, виноградный сок, соленые фисташки — давайте ей все, — что она попросит, и столько, сколько ей захочется. Потом кормите ее чем-нибудь легким. Больше фруктов, салаты, орехи, молоко, сладкие каши, нежирная птица или рыба, если она захочет. Но ни в коем случае не свинина, дичь или жирная птица! И никаких приправ! Ни перца, ни шафрана, ни кориандра, и как можно меньше соли. От малокровия я приготовлю вам вкусное лекарство, его надо принимать каждый день по три раза. Если вы будете выполнять эти рекомендации, уже через четыре недели Клаудилла поправится на пять — восемь либер — запомните мое слово!
Квинтиллий вскоре простился с нами, так как его еще ждали сегодня дела, но он сказал, что вскоре надеется вновь увидеть меня. Из приличий я тоже собирался проститься, но Клаудиа удержала меня.
— Вечер еще далеко, дорогой Гиппократ. Выпей бокал вина на дорогу.
У меня шумело в голове от выпитого до этого вина, но Клаудиа показалась мне вдруг такой прелестной, такой по-женски привлекательной, что я остался. Потом я пил вино большими глотками, а она только слегка пригубила, рассматривала меня, смеясь, и расспрашивала о жизни и обычаях в Египте.
Клаудиа отослала рабыню и сама прислуживала мне за столом. Вдруг она оказалась только в короткой тунике. В такой ходили обычно рабыни, а для римлянки она считалась нижней одеждой, в которой неприлично появляться перед посторонними.
— Стало жарко, устроимся поудобнее…
Вино шумело у меня в ушах, и сквозь этот шум голос ее доносился как бы издалека. Но я все отчетливо слышал и понимал каждое слово.
— Ты спросишь, почему у нас только одна дочка. Я у Квинтиллия вторая жена. Первая умерла семь лет назад при родах. Она подарила ему двух сыновей. Теперь они уже взрослые и вместе с отцом управляют делами. Я бы тоже еще могла родить ему детей, но он боится за меня. В голове у него только его дела, и единственное желание его — заработать денег. Я младше Квинтиллия на двадцать лет. Сегодня я бы ни за что не вышла за него, но все мы крепки задним умом, правда?
Она присела рядом и положила голову мне на плечо. При этом рука ее пробралась под мою тогу, приподняла тунику и нежно сжала фаллос.
Неужели мне это только кажется? Я не шевелился, боясь спугнуть наваждение. Каждый мужчина знает, что слишком большое количество вина гасит пламя любви. Увидев, что я не могу ответить, опытная Клаудиа рассмеялась:
— Ах, понимаю! Слишком много вина, но ведь мы не в последний раз видимся!
Потом она, должно быть, усадила меня в носилки, потому что очнулся я, только когда носилки доставили меня к воротам Садов Цезаря.
Наутро я проснулся с дикой головной болью и ужасным вкусом во рту. Пришлось принять средство, которое я обычно давал другим в подобных случаях: бокал крепкого вина, смешанного с уксусом и солью.
Нужно ли мне сообщать Протарху или царице о том, как прошел вчерашний день? Пока я размышлял над этим, явился посыльный от Протарха с приглашением зайти к нему для разговора.
— Что скажешь, Гиппо? Удалось ли что-нибудь разведать? — с любопытством взглянул на меня визирь. — Как прошел вечер?
— Мы выпили несколько бокалов превосходного вина, а потом я так опьянел, что почти ничего не могу вспомнить.
— Это не должно больше повториться, Олимп! Римляне только и ждут удобного случая, чтобы на нас что-нибудь повесить. Впредь будь осмотрительнее — понял?
Он назвал меня Олимпом — значит, был рассержен.
Это задело мою гордость.
— Не надо меня упрекать, — невольно вырвалось у меня. — Клаудиа сидела рядом со мной полуобнаженная и ласкала мой фаллос. Все эти рассказы о строгих нравах римлянок — просто легенда!