Мастера молчали. Да и что тут можно было сказать! Многолетняя мечта всех вольных обитателей пустыни и гор – жизнь не в норах, не в каменных убежищах, без вечного, навсегда въедающегося в душу страха быть парализованным с дозорного шара. Жизнь на плодородной, гостеприимной, богатой земле. Это было слишком невероятно, чтобы быть правдой…

Кира смотрела на Редара с невыразимым восхищением.

«Это же моя мечта! – думала она. – Мы попали в мою мечту. Я шла по пустыне и думала, что скоро все люди заживут счастливо. И не в пещерах – никаких пещер скоро больше не будет! Люди смогут жить, где угодно, ведь бояться будет нечего. Я лишь мечтала об этом. А он пришел и осуществил мою мечту. Он все может. Мы с ним всегда будем вместе, – решила Кира, – это ведь тоже моя мечта. А они, мои мечты, сбываются!"

– Здесь, со мной, – повторил свои слова Редар, – Управительница Ная, глава всех людей паучьего города, служительница Младшего Повелителя. Она может подтвердить каждое мое слово.

– Редар, ты не сказал об условиях Повелителя, – заметила Ная негромко.

– Гм… действительно. Есть и условие. Мы обязуемся не принимать больше у себя беглецов. Кроме того, мы никогда не придем в паучий город с оружием…

– Какого скорпиона он нам сдался! – ворчливо проговорил Римал, словно уже собрался прямо завтра идти в паучий город.

– Вы будете приносить товары на обмен, – ответила Ная, – это выгодно всем. Младший Повелитель будет очень доволен.

Кенгар неожиданно хлопнул по каменной столешнице могучей ладонью. Гулкий шлепок повис под сводами Приемной пещеры.

– Хорошо, – сказал он. – А теперь расскажи нам, где подвох.

– Ты не веришь? – спросил Редар.

– Верю, но… Может, ты еще что-то забыл? Слишком все просто.

– Драка у Мераса не кажется мне простой, Кенгар. Даже с огнем, даже если с тыла. Много наших погибнет. Ты считаешь это недостаточной платой?

– Нет, я не о том. Почему раскоряки так легко решились перестать нас преследовать? Захватили бы город сейчас, да и поставили всех на стены Мераса. То же самое было бы…

– У нас есть огненная смесь, – веско сказала Айрис. – У них нет. Кроме того, многие смертоносцы убиты, силы Младшего Повелителя сейчас распылены по всем его городам. Он вовсе не хочет воевать еще и с нами, правильно, Ная?

– Да. Повелитель считает, что лучше жить в мире.

Салестер несколько раз стукнул себя по коленям – так в Пещерном городе выражали высшую степень восхищения.

– Прекрасно! А когда муравьи будут перебиты нашими руками, и не надо будет больше рыскать по скалам, искать наши поселения – в степи они все будут как на ладони, – Повелитель ихний соберет всех оставшихся раскоряк или затребует помощи из главного города смертоносцев, не важно, и прижучит нас, наконец, разом решив все проблемы.

Молчание стало почти осязаемым, казалось – можно протянуть руку и дотронься до него, как до паутины.

Ная встала, яростно обвела всех взглядом. Глаза ее пылали:

– Как можете вы не верить Повелителю! Он же…

– Мы живем под раскоряками много дождей, и ни разу еще у нас не появилось желания им поверить. – Айрис спокойно встретила горящий взор девушки.

– Повелители не лгут! Никогда! Мысленная связь, разум к разуму, просто не позволяет это сделать. Если Младший Повелитель даст вам свое слово, он не нарушит его никогда!

Римал усмехнулся:

– Я знаю эту хитрость – легенда о Хебе Сто-оком рассказывает нечто в этом роде. Повелитель дает слово человеку, потом этого человека убивают, и смертоносцу уже ничто не может помешать нарушить свое обещание – ведь нет больше того, кому он давал слово.

– Он будет говорить с несколькими из вас! И даст слово всем!

– А что мешает ему убить нескольких? Да хоть всех! – парировал Римал.

Вмешался Редар:

– Кроме всего прочего, он может дать слово нас не убивать…

– Но может послать других смертоносцев или кого-то из своих людишек!

– Но зачем Повелителю это нужно, подумайте?

– Кто их, раскоряк, знает… Такие уж они.

– Но зачем паукам обязательно всех убивать? Они хотят мира и процветания не меньше, чем вы!

– Верно. Мира и процветания. Для себя. И за счет наших жизней!

Препирались они еще долго. Бедная Ная отбивалась от нападок со всех сторон. Наконец, решение было принято. Айрис сказала:

– Значит, мы собираем всех наших воинов и пустынников, всех, кто захочет, и не позже, чем на третий день обязуемся явиться под стены Мераса. Твой Повелитель тоже будет там, и вот тогда-то мы поговорим окончательно…

– А мне, – вполголоса пробормотал Редар, – надо сготовить столько смеси, чтобы выжечь всю муравьиную армию. Обидно. А у меня ведь были совсем другие планы…

Первым делом Айрис услала в пески, к пустынникам, нескольких охотников – пусть расскажут все старейшинам, самым уважаемым в песках, а те уж по цепочке передадут весть дальше. Решили, что армия пещерников выступит к Мерасу после заката, на второй день, а значит, пустынников будут ждать весь следующий день.

В отрядах Кенгара и Римала, после тяжелейших потерь во время муравьиной осады, вместе насчитывалась сотня и три человека.

– А меня посчитали? – спросил Редар хитро.

– Вместе с тобой – и четыре…

У Салестера под копьем имелось три с половиной десятка мальчишек-дозорных, из которых реально сражаться могли лишь немногим больше половины. Брать на битву остальных значило просто гнать парней на убой. Кроме того, в пещерах можно было набрать еще около полутора сотен мужчин, не занимающихся непосредственно охотой, но умеющих держать оружие. Каменотесы, оружейники, дереводелы…

Итого, по самым скромным подсчетам, пещерный город мог выставить армию почти в три сотни человек – раза в три больше, чем все наличные силы ополченцев Велимана, даже если считать и совсем неопытных новичков. Из Серых скал готовилась выйти армия настоящих воинов, умеющих сражаться чуть ли не с самого рождения. Конечно, силой и телосложением они уступали слугам пауков, зато значительно превосходили их в умении, выносливости и, что самое главное, – в мужестве. Велимановы ополченцы смело бились лишь под ментальным контролем или при явном своем превосходстве – неважно, в численности или в позиции. Пещерники же дрались бы насмерть и без навязанных прямо в мозг приказов.

По прикидкам Айрис, пустынники, по натуре своей отшельники, ярые одиночки, пойдут на эту войну без всякой охоты. Если пойдут вообще. Обещанная степь и раздольная жизнь неизвестно где, а умирать придется сейчас. Стоит ли?

Айрис не могла их винить. Если в Угрюмых скалах погибал на охоте или при обвале отец и глава семейства, то заботу о детях брал на себя город, а кто прокормит осиротевших малюток погибшего неизвестно где песчаного жителя?

В «сводном», по выражению Кенгара, отряде пустынников будет не больше четырех десятков человек. И все равно набиралось больше трех сотен человек, сила выходила внушительная даже и без огненных зарядов.

Ночью Редар был с Кирой. В своей старой «комнате», которая так часто грезилась ему во время болезненного полусна-полуобморока там, в подземелье Акмола.

Уходя, Редар оставил Наю в Приемной пещере беседовать с Айрис. Хотя «свободные» люди с презрением относились к слугам пауков, но между двумя женщинами довольно быстро наладилось понимание. Обе были правительницами, обе привыкли заботиться о своем народе – у них нашлось много общих тем.

А сам Редар отправился к себе. Отсыпаться, как он выразился. Там его уже ждали. Словно обжигающий песчаный вихрь налетел на него из темноты, едва он шагнул за порог. Горячие губы, знакомые милые руки, и бездонные глаза, в которых так хотелось утонуть навсегда…

Кира сказала капризно:

– Ты до-олго. Редар рассмеялся:

– Сейчас или вообще?

– Сейчас. Вообще, я даже не знала, ждать тебя или нет. Но ждала, потому что верила.