— Да нет, чего волноваться-то? — Хозяйка смахнула рукой пот со лба. — Весной или летом многие бабы дуреют. Вот и Венька тоже. Понять ее можно — девке давно уже тридцатник, а ей так ни разу штамп в паспорт и не тиснули.

Даше хотелось спросить, как обстоят дела с вожделенным штампом у самой хозяйки. Ей никто не говорил, замужем Катерина или нет. Венерина сестра сама ответила на вопрос, который так и крутился у Дашки на языке.

— А у меня этих штампов, — Катерина закатила глаза, — уже целых два — о браке и о разводе. И на кой черт они вообще нужны, когда нормальные мужики перевелись?

Закончив со штампами, она вернулась к Венериному исчезновению. Она считала, что сестра уехала куда-нибудь к морю. Может быть, в Крым, а то — в Грецию или Турцию. Теперь Венера вполне может позволить себе отдохнуть на приличном курорте.

— Вот и поехала — позагорать, покупаться, а заодно и дружка себе подцепить, вертихвостка! — проговорила менее легкомысленная из сестер.

— А вы не думали, что Венера могла залезть в долги и скрываться от кредиторов?

— Это Венька-то? — недоверчиво переспросила Катерина. — Никогда! Дурости в ней, правда, хватает. Любит всякой ерунды накупить. Но потом, как почувствует, что поистратилась, тут же затягивает поясок. — Катерина усмехнулась, наверно, представив пышную фигуру сестры.

Больше она не могла усидеть на месте. Перерыв, который Катерина дала самой себе, незаметно подошел к концу. Она вышла из беседки и зашагала к большому цветнику, на тропинке рядом с которым лежали выдернутые сорняки. Катерина принялась энергично сгребать их в кучу. Дашка опешила, подумав, уж не считает ли хозяйка, что их разговор окончен. Но это оказалось не так. Обернувшись через плечо, Екатерина сказала:

— Вы извините, мне тут нужно доделать свои дела. Вы спрашивайте, что нужно, я отвечу.

Даша посмотрела по сторонам. В пределах видимости любопытных соседей вроде бы не наблюдалось, но она все же немного колебалась.

— Да вы не бойтесь! — сказала Катерина, перехватив ее взгляд. — У нас тут сейчас ни души. В такую жару только я работаю. Соседи давно уж на речку пошли, я сама видела.

— Я правильно поняла, что в последнее время вы с сестрой мало общались? — громко произнесла Дашка, стараясь улучить момент, когда Катерина разогнется и повернется к ней лицом.

— Да, — подтвердила рачительная хозяйка. — Пока сестрица маялась без денег, частенько сюда являлась. А теперь очень редко. Но уж если приедет, так обязательно притащит с собой чемодан своих мазилок. В подарок, говорит, а у самой глазищи аж светятся, так она рада, что привезла мне этот воз. Хоть бы подумала: на что они мне, эти ее склянки?

Дашка вспомнила, как к Восьмому марта в захолустном городке один шутник завез в магазины большую партию косметики. По давней традиции озабоченные проблемой подарков мужчины смели ее, как и все остальные товары, чуть ли ни вместе с прилавками. Ежегодный женский праздник, как всегда, застал их врасплох, так же, как обильный снегопад коммунальные службы. Вскоре выяснилось, что косметика была изготовлена для братьев наших меньших, которых тоже нужно холить и лелеять. Если уж самой Катерине не нужна неплохая косметика, всегда можно найти выход.

В это время Дашкин взгляд уперся в окно дома, которое выходило как раз в сторону беседки. Ставни на нем закрыты не были, и Дашке показалось, что тюлевую занавеску на миг приподняла огромная волосатая ручища. Не успела Дашка подумать: «Ничто человеческое хозяйке не чуждо, пусть не прикидывается монашкой», — как занавеска снова опустилась. Все произошло так быстро. Дашка даже готова была поверить, что виденное только что ей просто померещилось.

— А вы здесь одна живете? — осторожно спросила она.

Дашка не сомневалась, что Катерина не видела мелькнувшей в окне конечности, похожей на лапу гориллы. Она в это время стояла спиной к дому.

— Одна. Давно уже одна, — поспешно закивала та.

— А когда Венера была у вас в последний раз?

— Уже больше года тому назад. Нужно ей это! А ведь я так старалась, чтобы она хорошо у меня отдохнула. Вам, кстати, клубнички потом собрать? У меня самая лучшая клубника в поселке!

Она улыбнулась, и Дашка увидела, какие у нее идеально ровные белоснежные зубы. «Если ее переодеть, сделать прическу и макияж, то выйдет отличная модель для рекламы зубной пасты. Надо все-таки спросить, корову она держит или козу. Ради такой улыбки я бы с удовольствием завела их себе, если бы было где», — немного растерянно подумала Дашка.

— А Венера, — продолжила Екатерина, нахмурившись, — всегда поступает так, как нужно ей. До других ей и дела нет, тут уж ничего не попишешь.

— Значит, вы считаете, что, если она уехала, скажем, на курорт и никого не предупредила — это в порядке вещей? И не собираетесь обращаться в милицию?

— Не собираюсь, — отрезала Катерина. — Может, она никому ничего не сказала, потому что сглазить боялась, — добавила она, смягчившись. — Вдруг у нее там, на курорте, или еще где, правда, сложится? Зачем трубить заранее?

Дашка, теребя в руках цветок мальвы, подумала, что пока не ясно, какие же у сестер отношения. Эта простушка в деревенском платочке и негодует на Венеру, и одновременно сочувствует ее несложившейся жизни. Все это вполне может быть правдой, но из таких метаний не извлечь и крупицы полезной информации. Придется начинать с самого начала.

— Простите, а Венера всегда жила в городе? — спросила Дашка.

— Нет, не всегда. — Катерина, прищурившись, взглянула то ли на закатное солнце, то ли на собеседницу. — Раньше мы с ней жили в этом доме вдвоем. Но она еще совсем девчонкой сбежала в Москву. И сразу заявила мне: «В твою деревню больше никогда не вернусь». Ну что ж, хозяин — барин. Пока Венька училась, жила в общежитии. И потом долго мыкалась по чужим углам. — Катерина укоризненно вздохнула. — А как стала работать в этой своей фирме, так наконец-то накопила на квартиру.

Дашка спросила, бывала ли Катерина в гостях у сестры — в той квартире, что она заработала, продавая косметику.

— А как же! Я же не такая задавака, как Венька, — ответила она. — И мне всегда было интересно, как она там обустраивается, как ведет хозяйство. Ведь, что ни говори, я учила ее всему этому до того, как она подалась в столицу. Вот и любопытничала.

— Ну, и как вам у нее понравилось?

— Да ничего хорошего, я считаю.

Катерина наконец-то закончила сгребать свои сорняки, убрала грабли в находящийся тут же сарайчик и вернулась в беседку.

— Поставит в вазу какие-то коряги и любуется. — Она презрительно фыркнула. — И на стене у нее не картина, а какая-то мазня. Мой сосед, который мне за бутылку забор покрасил, и то получше бы нарисовал.

Дашка и без этих слов была почти уверена, что Катерина вряд ли в состоянии оценить изысканный интерьер Венериной квартиры, его картины и цветочные композиции, да это было и неважно. Настал черед одного из самых важных вопросов.

— И часто вы у нее бывали?

Катерина ответила, что редко. Что ей там делать, в сестриной квартире? Коряг у нее самой на участке хватает.

— Но вы с ней, наверно, созванивались? — спросила Даша. — У вас же есть телефон?

— Это вам сказала та дамочка, что мне звонила насчет Венеры? Телефон у меня есть, правда в последнее время что-то барахлить начал.

Катерина сказала это совершенно естественно, но Дашке показалось, что в ее глазах мелькнуло выражение страха. «Может, она боится, что я попрошу номер телефона? — подумала Даша. — Похоже, Катерина не хочет пускать меня в дом, и там точно кто-то есть. Наверно, она против того, чтобы я его увидела. Допустим. Но он-то сам, этот ее мужик, торчит в доме, пока его подруга таскает ведра и работает граблями! Здесь так заведено? Или Катерина успела подать ему какой-то сигнал, чтобы не высовывался? Но если так, то они заранее договорились. А значит, ждали гостей вроде меня. Что же это получается? Что у них там творится за закрытыми ставнями?» — Дашка почувствовала, как по спине забегали мурашки.