— Боюсь, что не смогу присматривать за Юрой именно в поездках. У меня свои обязательства.

— Работу вы имеете в виду? Ерунда, не берите в голову. Он найдет официальный способ вас откупить. Да не реагируйте вы так. Я понимаю вашу независимость. За это он вас и оценил. А кстати, не хотите ли вы поменять квартиру? У вас ведь небольшая? Всем было бы удобнее.

— У меня нет средств.

— А любовник вам зачем? — Она попыталась внести легкую иронию в важный разговор.

— Думаете, финансовые вложения искупают другие издержки?

— Покрывают. Вы же не станете, Вася, у меня мужа отбивать, право? Вижу, не станете. Вы не сделаете дурного. И не ловите, Вася, скепсиса в моем тоне. Его нет. Это мой обычный тон.

— Вы с мужем похожи.

Лена улыбнулась.

— Знаете, собаки всегда становятся похожими на хозяев.

— Скажите, Лена, а вы с ним спите, с вашим мужем?

— Конечно, сплю. И вы все сами прекрасно знаете, но вопрос не в этом. Более того, я не считаю всю вашу историю его изменой семье. Просто сейчас речь идет о том, что как-то меняются формы нашего существования. Я вдруг подумала, смешно, правда? — Вася увидела, что Лена вполне искренне улыбается. — Что мы с вами похожи на жен из ханского гарема. И, удивительно, это выглядит вполне органично. Во всяком случае, за себя скажу. — Вася вспомнила, что она тоже уже размышляла о многоженстве. И ее это тоже позабавило. — Я буду старшая жена. Извините, так уж вышло. Это объективный факт. Давайте только не станем соревноваться, кто любимая. Тогда никто не проиграет.

Они сдвинули стаканы. Васе стало весело. Она живо представила себе, как они, любовница с женой, теперь по субботам, например, будут пить кофе в этом кафе на Прудах, или в каком другом, и обсуждать мелкие хозяйственные хлопоты. Картина выглядела вполне жизненной. Лена тоже смеялась, и Вася ничуть не удивилась бы, если вдруг узнала, что и та представила себе то же самое. Они тоже совпали — любовница и жена.

Лена ответила по телефону.

— Да, дорогой. Угадай с трех раз. Виски пьем, правильно. Все нормально. От Васи привет, — она кивнула Васе, — кольцо очень красивое. Да, позавидовала, подумала — не перейти ли и мне на антиквариат. Да-да, — она смеялась, — мы еще посидим, не беспокойся. Да-да, нам есть о чем поговорить кроме тебя, любимого. Юра спрашивает, — Лена обратилась к Васе, — когда прислать Максима?

— Пойду пешком. Пусть отстанет от Максима.

— Вася любит ходить пешком, ты что, забыл? И действительно, отстань наконец от Максима. Отпусти его на вечер, пусть с детьми погуляет или уроки проверит у них. Раз в год, честное слово. А то его жена еще решит, что вы любовники — все время вместе и вместе. Ладно-ладно. Ты задерживаешься? А знаешь, сегодня мы тебя и не ждем. Да-да. Привет тебе. Целуем. — Она положила телефон на столик. — Извините, Вася, что он мне позвонил, я все-таки старшая жена. Так получилось.

«Как он все подстроил, — думала Вася, — как такое вообще могло быть». Но оно было — со всей невероятной очевидностью.

Тем же вечером Юрий Николаевич заехал к Васе. И Васе показалось, что хотел он только посмотреть ей в глаза, потому что они не врут. Вероятно, он даже готов был получить по физиономии за свои придумки. Но по физиономии не получил, и глаза ее не врали — она была ему очень рада. Притянула голову и уткнулась носом в волосы, в которых почему-то не растаяли снежинки.

— Снег? Откуда? Ты что, пешком пришел?

— Нет, Васечка. Просто снег очень сильный. И я еще немного постоял у подъезда… — Но не договорил, а уже сполз на пол, обхватил ее голые подгибающиеся колени.

— Боялся, что ли? — Вася шутила, чтоб не упасть рядом.

— Вы меня правда простили? Обе?

Вообще создавшееся положение — двойной жизни — для Юрия Николаевича было отчаянным. Он, изначально человек очень прямой, теперь действительно шел напролом. И не то чтобы не ожидал, но, по крайней мере, сомневался, что две его тетки так просто договорятся. Для этого не было никаких разумных резонов. Но то ли с тетками ему повезло, то ли время изменилось, то ли пространство совсем уже деформировалось. Но кривое зеркало, вставшее неожиданно перед ним, наконец выровнялось. И он мог жить дальше.

— Тебе обязательно надо поехать домой? — Вася накручивала его волосы на свои пальчики, пока он валялся на полу перед диваном со стаканчиком в руках.

— Обязательно, Лена завтра улетает. Там какая-то выставка у немчуры. — И Вася поняла, что не скоро сбудется, наверное, ее фантазия о субботних кофепитиях со своей новой подружкой — скворцовской женой. — Как славно, что меня не будет в этом их Берлинске или еще каком-нибудь…инске, — продолжил он опасливо, — я буду кайфовать здесь, а Ленка будет кайфовать там и опять без перерыва говорить на немецком, английском, французском… Странно, знаешь, она почему-то не может не говорить на этом своем немецком, английском, французском. Такое — не могу молчать! Как ей это все нравится, не понимаю.

— Тебе не стыдно? Может быть, дело в том, что ты просто плохо понимаешь свою жену?

— Ну, знаешь ли, это моя жена. Как хочу, так и понимаю. — Юрий Николаевич с интересом посмотрел на нее. — И вообще, создается впечатление, ты за нее беспокоишься даже больше, чем за меня.

— Просто она хорошая, и я хочу, чтоб всем было хорошо. — Получится ли все так на самом деле, никто не мог еще знать достоверно. Хотя надежда уже родилась.

— Вот она, женская дружба. Ее метаморфозы. Против меня дружить станете?

— А почему нет? Может, все-таки останешься и завтра с утра поедешь?

— Не подвигай меня на подвиг. Я его, когда надо, и так совершу.

— И действительно, — Вася подпустила в голос ласки, — какая разница — сегодня вечером или завтра утром? А?

— Иногда бывает разница. А в общем, никакой. Но ты совесть имей тоже.

— Да, жизнь у тебя пошла Скворцов — везде поспевать. Мы-то теперь будем сообщать дружка дружке о каждом твоем шаге. Чтоб никуда не делся от нас. Понял?

— Правда, что ли? — Он наигранно оживился.

— А ты как думал? И тебя дурачить.

«Эти две, пожалуй, могут действительно задурачить насмерть». — Но эту мысль Юрий Николаевич не стал разворачивать.

— Слушай, я вот что хотел спросить. Не хочешь ли ты мне ключ дать? Ну от своей квартиры.

— Ключ тебе от квартиры? Обчистить меня задумал?

— Вась, я все-таки здесь бываю… И как-то хотя бы какие-то виртуальные права…

— Ты что, собираешься тут без меня бывать? Ха-ха. Жене сказал, что у любовницы, любовнице, что у жены, а сам работать, работать, работать… Ой, не могу. Это ж точно про тебя. Лучше не придумаешь.

Юрий Николаевич расстроился.

— Ладно, не грусти. Вот, бери ключики. Только помнишь ли ты еще, как самому двери отпирать, какими ключиками какой замок? Или Максиму показать?

— Хватит издеваться. Я пойду, ладно?

— Иди, иди. И Лене привет.

— Обязательно. И вот что еще, забыл про главное. Поедем на выходные в сказку?

— А мы разве еще не там?

— Ну в «Сказку», в «Сказку». Ты что, забыла уже?

— А горку там залили?

— Зальют.

— Тогда поедем.

Юрий Николаевич словно прилип к Васе и все не мог от нее оторваться, пока она сама не выпихнула его за дверь.

— Иди уже. Пока. Целую. И Лену поцелуй, не сачкуй, пожалуйста.

— От тебя.

Над всем этим можно было, наверное, обхохотаться. Если бы все не было правдой.

Когда Скворцов пришел к Лене, голова его была опять заснежена. Он прогулялся по двору загородного дома и выкурил сигарету на воздухе.

И той ночью Лена любила его, как никогда. Или очень давно так любила, в далекой юности, когда жизнь только сулила им радостные открытия. Желание ее было истовым и очень личным. И все безумство происходило даже не в пику сопернице, которую она знала теперь в лицо, и не по ревности. Классическая ревность не проявлялась вовсе. И это не то чтобы пугало. Но было странным, наверное, с точки зрения здравого рассудка.

«И откуда у него столько сил?» — только подумала Лена и сама удивилась, что раньше это не приходило ей в голову, хотя не помнила случая, чтобы он подводил.