Мы полагаем, читатель извинит возможно избыточно театральный подход к представлению искомого объекта, которому суждено привлечь наше внимание. В любом случае, надеемся, что жизнь пока еще не стала столь незначительным явлением, чтобы ее окончание не стоило представлять с некоторым оттенком драматизма.

Тело, следует упомянуть, плыло лицом вверх и медленно описывало круг по каналу, отделенному от прочей реки короткой песчаной отмелью. Первым на него наткнулся текла, ведущий запряженную волом телегу к рынку Фавинто. Этот текла обрабатывал участок, примыкавший к реке за четверть мили до отмели; так что упомянутый текла, которого звали, заметим, Дифон, проходил мимо каждый день. В прошлом ему попадались на отмели искусно вырезанная кукла, жестяной колпак масляного светильника, трехфутовый кусок веревки из паутины креоты (сперва он принял его за бледно-желтую змею), трость — и более сорока иных интересных образцов плавучего материала, некоторые из которых Дифону удалось продать. Однако же тело он нашел впервые, и текла не был полностью уверен, что ему следует делать. Поразмыслив несколько минут, он решил хотя бы подтащить его к берегу; после работы в свинарнике и птичнике он не испытывал особого отвращения к трупам.

Войдя на несколько шагов в мелкую воду, Дифон взялся за сапог и потянул. Потом нахмурился и заметил:

— Ага, похоже, все-таки живой.

Вол, добавим мы, никак на это замечание не отреагировал.

Придя к выводу, что парень у его ног скорее жив, нежели мертв, Дифон продолжил исследования, сопровождая их должными комментариями.

— Выходец с Востока, клянусь своими овощами, — решил он. — У него под носом растет шерсть. И похоже, он ранен.

Подтянув выходца с Востока к берегу, Дифон задумался, не желая принимать поспешных решений, о которых впоследствие, возможно, придется пожалеть. Читатель должен понять, что Дифону никогда прежде не приходилось вытаскивать тела из реки, тем более — тело еще живого и кровоточащего выходца с Востока; посему нам представляется, что в данном случае несколько секунд на раздумья вполне извинительны.

В итоге — куда быстрее, чем могло показаться из вышеизложенного, — текла принял решение и, будучи практичным представителем своего Дома, сразу же взялся претворять это решение в жизнь. Он сел, снял башмаки и чулки — так уж вышло, что сегодня он надел сразу две пары чулок, — и накрыл последними (в смысле, чулками) две самые обширные раны выходца с Востока: порез на боку чуть выше бедра и колотую рану в плече несколькими дюймами выше сердца. Обвязав раны чулками — а они, хотя и не без прорех, были связаны из плотной шерсти — и затянув ткань так плотно, как только сумел, Дифон решил, что на этом его таланты лекаря заканчиваються, снова надел башмаки, и повел вола вместе с телегой на поиски помощи.

В двух милях впереди дорога разделялась надвое, одна вела непосредственно на рынок, вторая же — далее, к поселку Ручей-в-Пуще. На этой последней дороге, немного не доходя до только что упомянутого поселка, есть крошечный постоялый двор, где довольно-таки нередко можно застать ту пару гвардейцев Феникса, которым сегодня выпало нести ответственность за данный район. И поскольку Дифон как раз и надеялся их отыскать, он не был разочарован: стражники сидели в дальнем углу — он наслаждался кружкой стаута, она потягивала портер, а личности обоих явственно подтверждали золотые полуплащи, повешенные на спинки стульев.

Спустя краткое мгновение, собирая в кулак остатки храбрости, как если бы это были песчинки, которые надлежало сгрести в кучу, Дифон подошел к ним и поклонился столь низко, что чуб его коснулся половиц. Мужчина покосился на спутницу, не удостоив теклу отдельного взгляда, и проговорил:

— Любезная Нилл, я начинаю полагать, что наш рутинный обход местности приобретает некоторый интерес.

— Что ж, Фаринд, так же полагаю и я. Ибо, во-первых, текла никогда бы сам не заговорил с нами, за вычетом необычных обстоятельств…

— К каковому выводу пришел и я.

— А во-вторых, у него на обоих рукавах кровь.

— Причем кровь, заметь, ему не принадлежащая.

— Следовательно, мы сейчас услышим о мертвым или раненом.

— Причем это не текла.

— Не текла? Больше того: это не человек!

— О, вот тут ты меня обошла. Как ты это определила?

— Ты желаешь, чтобы я тебе рассказала?

— Если будешь столь добра, ибо я всегда готов учиться искусству получения умозаключений, весьма важному для всякого, желающего достичь более высоких чинов в гвардии Феникса.

— В таком случае, любезный Фаринд, слушай: как ты сам наверняка понимаешь, будь это кровь животного, тут и говорить не о чем. Имей место стычка между теклами, они не обратились бы к нам.

— Точно так.

— Но если бы потерпевший принадлежал к любому другому Дому, он сейчас был бы парализован от ужаса, что мы обвиним его в причинении вреда знатной особе, или в том, что он недостаточно быстро нам обо всем сообщил, или солгал; или от тысячи иных причин, по которым теклы боятся нас. — Тут стражница развернулась к текле, впервые обращаясь непосредственно к нему: — Выходец с Востока еще жив?

Дифон утратил дар речи, но сумел кивнуть, а оба дракона поднялись.

— В таком случае веди нас к нему, — велел Фаринд, — ибо я полагаю логику моей напарницы совершенно неопровержимой.

Текла снова попытался было заговорить, но сумел лишь поклониться и развернулся, поглядывая через плечо, следуют ли стражники за ним. Они следовали, попутно надевая форменные плащи. Оказавшись снаружи, оба отвязали лошадей от коновязи, подтянули подпруги и легко взлетели в седла. Дифон тем временем шагал к своей телеге.

— Нет, — сказала стражница по имени Нилл, — оставь ее. Телега нас замедлит.

— Напротив, — возразил Фаринд. — Бери телегу с собой, так легче будет перевезти тело.

Дифон открыл рот и закрыл его. Потом развел руками. Фаринд, заметив это, добавил:

— Можешь отдать это хозяину вместо того, что должен был привезти; он поймет.

И бросил текле серебряную монету; тот уронил ее и принялся поднимать.

— Спасибо, господин, — сумел выдавить Дифон, а Фаринд поставил аккуратную пометку в блокноте для расходов, после чего кивнул текле, показывая, что пора двигаться в путь.

Дифон возглавлял шествие, ведя вола обычным ровным шагом. Он думал: что, если выходец с Востока умер, пока его не было — или, напротив, очнулся и просто ушел? И страстно надеялся, что случись то или другое, стражники не возложат на него вину. Из этого мы можем заключить, что теклы способны надеяться не менее прочих; воистину, если существует в мире нечто присущее всем и каждому, то это должна быть надежда, или, вернее, способность надеяться. Весьма возможно, что ею наделены даже выходцы с Востока.

Дифон привел их куда следовало — и так уж сложилось, что выходец с Востока не просто остался на прежнем месте, но и все еще дышал. Драконы спешились и тщательно осмотрели его. Покосившись вверх, Нилл хихикнула.

— Боюсь, друзья, обеда вы сегодня лишились.

Дифон, взглянув туда же, увидел двух кружащих в вышине джарегов и вздрогнул.

— Интересно, — заметил Фаринд. — Видишь, при нем имеются ножны для меча, а в рукаве кинжал.

— А на шее талисманы.

— Доставим его к лекарю?

— Давай посмотрим, что у него еще есть. Я подозреваю, он из Дома Джарега, иначе как бы он осмелился открыто носить оружие?

— Однако, — отметил Фаринд, — цветов Дома он не носит.

— Да, я заметила.

— А это?..

— Что там?

— Имперская печать! Выходец с Востока с имперским титулом!

— Да, — решила Нилл, — загадочная история…

— Более чем загадочная.

— Точно.

— Предлагаю доставить его в управление. Там пусть решают, отправлять его к лекарю или нет.

— Однако, если он окажется важен в том или ином смысле, а дороги не перенесет, то управлению придется задуматься об оплате услуг по оживлению.

— И если так, то что?

— Если решат, что виноваты в его смерти мы, нас могут оштрафовать на сумму этой оплаты.