Норатар уже скрестила клинки с одним из них, и Коти уделила чуть больше внимания двоим оставшимся. Один осторожный, второй решительный. Нормально.

Решительный двинулся на нее, как и следовало ожидать. Коти помешкала, а потом быстро рванулась вперед, сбивая ему расчет, и — влево, уклоняясь от меча, вправо, отбивая удар кинжала, еще полшага вперед, снова влево. Она быстро развернулась, пока второй не обошел ее сбоку; решительный уже уронил оружие и сжимал горло обеими руками. Без толку, ты уже мертвец.

Потом прозвучал выдох и вопль, и Коти поняла, что о противнике Норатар можно больше не беспокоиться. Как всегда, впрочем.

Последний скользил взглядом, пытаясь держать в поле зрения и ее, и Норатар, меч и нож наготове. Если он боялся — а так почти наверняка и было, — то хорошо это скрывал.

Норатар обошла его сбоку, парень попятился к колодцу.

Коти проговорила:

— Что до меня, можешь проваливать. Двигаться можешь?

Глаза его бегали.

— Да, — ответил он.

— Тогда проваливай, — велела Норатар.

Он помешкал, потом развернулся к ним спиной, спрятал оружие в ножны и зашагал прочь. Клинок Морганти явно был у него, потому что с его уходом гнетущее ощущение рассеялось.

Коти осмотрелась. Трое мертвы, четвертый умирает.

— Он мог меня узнать, — заметила Норатар.

— А если и так?

— Тоже верно. Ладно, что теперь?

— Дело еще не закончено.

— Знаю. Обратно во Дворец?

— Надо найти, кто за это в ответе.

— Могли бы спросить у нашего приятеля.

— Смешная ты, сестра.

Норатар ухмыльнулась; сколько лет Коти не видела ее ухмылки! И сама ухмыльнулась в ответ.

— Предложения?

Норатар спросила:

— Знаешь кого-нибудь, кто может читать сознание?

— Никого, кого могла бы попросить. А ты?

— Императрица.

— Ну… да. Но последствия?

— Для нее, Коти? А тебе-то что?

— Для Империи. Мне плевать, а вот тебе нет.

Норатар кивнула.

— Со всем, что у нее на руках, она обрушится на джарегов.

— Они это заслужили.

— Тот, кто придумал, безусловно заслужил.

— И все, кто одобрил. Думаешь, это прошло через Совет?

— Нет. Должно бы, но не проходило. Не могу представить, чтобы Совет одобрил подобное.

— Пожалуй, ты права, — проговорила Коти. — Итак, вопрос, кто у нас отве… так, мы привлекаем внимание.

— Сейчас отправлю нас обратно во Дворец.

Коти глубоко вздохнула и кивнула.

— Валяй.

Мир затрясся, свернулся клубком, закружился; снова она оказалась на коленях, с закрытыми глазами, и желая лишь чтобы все это закончилось.

— Уффф, — выдохнула Коти.

— Так посмотришь и подумаешь, что должен быть способ устранить эти эффекты, — проговорила Норатар.

— Он есть, это я до него не добралась. Мне уже столько лет не нужно было телепортироваться… — Она поднялась. — Ладно, я в порядке.

Норатар покачала головой.

— Пятеро. Кто бы мог подумать.

— Мы справились.

— Да, мы… у тебя кровь!

— Разве? Где? А. Просто царапина. Даже не помню, когда.

— Вот, обмотай, я завяжу.

— Да ладно, пустяк.

— Чем дольше отнекиваешься, тем больше крови придется отстирывать с этой милой блузочки.

— Ну ладно.

— Не давит?

— Нет, нормально. Спасибо.

— Надо бы мне освоить парочку исцеляющих заклинаний… и мы опять привлекаем внимание.

— Ну, это бывает, если парочка милых дам в цветах джарегов появляется перед Императорским крылом, причем одна из них с Востока и вся в крови, а вторая размахивает большим и острым мечом.

Норатар не глядя сунула оружие в ножны.

— А если исключить меч, что в нас такого необычного?

— Давай оставим остроты, пока не окажемся в менее людном уголке.

— В моем кабинете?

— Например.

— О чем ты думаешь?

— Так, прикидываю, знаешь ли ты кого-то из джарегов по старым временам, кого-то, кто тебе задолжал.

— Настолько задолжал, чтобы указать на того, кто пытался прикончить Влада? Нет.

— А как насчет кого-нибудь, кому можно пригрозить?

— Мы можем пригрозить только тому, кто это сделал.

— Или, — проговорила Коти, — тому, кто за все это платил.

— Ну а чем мы можем ему пригрозить? Даже знай мы, кто это, доказать-то нечем.

— Сестра, нам и не надо ничего доказывать. Достаточно, если Империя поверит.

— О, — выдохнула Норатар. — Недурственно.

— Можешь выяснить, кто платил?

— Могу добыть достаточно сведений, чтобы сделать хорошее предположение?

— И куда теперь?

— Никуда, ждем здесь. Пусть другие копают. Я просто кое-кого кое о чем спрошу.

Коти кивнула на скамейку.

— Тогда я присяду. Мне теперь не так сильно нравится стоять, как было до Булыжника.

— Ты ведь уже не называешь его так.

— Не называю, но снова начну, если он продолжит так же быстро расти и по-прежнему будет проситься на руки.

Коти опустилась на скамейку, наблюдая за Норатар, пока та прикрыла глаза и на некоторое время застыла, иногда шевеля губами. Коти могла себе представить, что происходит — старые знакомые, некоторые почти друзья. Да. Удивление, приветствие, осторожность, уклончивость… «Однажды я стану императрицей, как ты полагаешь, чего стоит императрица, которая задолжала тебе услугу?.». Может, не столь прямо и не такими словами, хотя Норатар не особенно искушена в политесах. Потом — молчание и, наконец, возможно, несколько кусочков сведений, плавающих в море уточнений, как хлебные крошки в тюремной баланде. Она помнила вкус тюремной баланды. Неприятные воспоминания. Порой ей недоставало кулинарии Влада. И его ехидных замечаний. И… нет, бессмысленно.

Норатар очнулась и шагнула к ней.

— Два имени. Ни одного не знаю, но согласно моим источникам, вероятно, или тот, или другой. Первый — Риненд, которому Совет джарегов поручил выполнить работу. Второй — Шрибал, слышали, как он делал замечание, мол, хочет поскорее со всем этим покончить.

— Я тоже ни о ком из них не знаю.

— С кого начнем?

— С Риненда, пожалуй.

Норатар кивнула.

— Опять же рычаг выйдет солиднее, если это связано с Советом напрямую.

— Точно. Где его найти?

— Он работает на дому. На Зеленой, на Парапете.

— Ну да, — кивнула Коти. — Как лучше это разыграть?

Норатар свела брови, потом проговорила:

— Лучше всего, наверное, если я буду одна. Если ничего не выясню, за Шрибалом отправимся вместе.

— Скамейка удобная, — сказала Коти, — я подожду тут.

Норатар кивнула, сосредоточилась и исчезла с тихим хлопком потревоженного воздуха.

Джарег говорил размеренно, так музыкально, как только мог, то есть не слишком.

— …И случилось так, что Барлан созвал вместе Богов, обитающих в Залах Правосудия, и сказал: враги наши снова готовят нападение, и мы должны подготовиться. И каждый из Богов по-своему говорил о том, что собирается подготовить, будь то оружие, магия или телесная сила. Но потом Мафеньи, мастер артефактов, сказала: я создам могучее устройство, которое в руках всякого касающегося могущества замкнет любую дверь, которую враги наши способны открыть в наш мир.

Барлан произнес великие восхваления Мафеньи, и другие Боги сделали то же самое, и тогда Мафеньи пошла и создала устройство, придав ему вид тиассы, отлитой из цельного серебра, достаточно малую размерами, чтобы уместиться в ладонях, но наделенную великим могуществом закрыть мир от вражьего посягательства.

И когда работа была закончена, Мафеньи послала тиассу в мир, зная, что она будет найдена, когда в том возникнет нужда…

Дело было не в деньгах. Совсем не в них. О, разумеется, Датаани никогда не работал даром, и размер вознаграждения в этом случае прельщал его безмерно; однако сердце его трепетало вовсе не от денег.

Нет, его восхищала сама работа; подготовить все подробности, а потом наблюдать, как они складываются воедино — удовольствию этому не было равных. Возможно, в прошлой жизни он был йенди. Мысль эта уже приходила ему в голову, и с каждым разом она казалась все правдоподобнее.