— У меня ведь еще нет вашего согласия на мое предложение, и тем не менее я, не колеблясь, говорю вам, что знаю о Гарри Гранте немного.

— Немного! — воскликнул Гленарван.

— Да, сэр. Те подробности, какие я в состояния сообщить вам, касаются меня лично. И они вряд ли помогут вам снова напасть на утерянный вами след.

Сильнейшее разочарование отразилось на лицах Гленарвана и майора. Они были уверены, что боцман владеет важной тайной, а тот вдруг признается, что те сведения, которые он может сообщить, вероятно, окажутся для них бесполезными. Один Паганель оставался невозмутимо спокоен.

Как бы то ни было, это признание Айртона, без всяких гарантий отдававшего свою судьбу в руки Гленарвана, тронуло его собеседников. Особенное впечатление на них произвела последняя фраза боцмана:

— Итак, сэр, я предупредил вас: сделка эта будет менее выгодна для вас, чем для меня.

— Это не важно, — ответил Гленарван. — Я согласен на ваше предложение, Айртон. Даю вам слово, что высажу вас на одном из островов Тихого океана.

— Хорошо, — промолвил боцман.

Был ли доволен решением Гленарвана этот странный человек? Можно было бы усомниться в этом, ибо на его бесстрастном лице не отразилось ни малейшего волнения. Казалось, что он ведет переговоры не о себе, а о ком-то другом.

— Я готов отвечать, — сказал он.

— Мы не станем задавать вам вопросы, — возразил Гленарван. — Расскажите нам сами, Айртон, все, что вы знаете, и прежде всего сообщите нам, кто вы такой.

— Господа, — начал Айртон, — я действительно Том Айртон, боцман «Британии». Двенадцатого марта 1861 года я покинул Глазго на корабле Гарри Гранта. В течение четырнадцати месяцев мы вместе с ним бороздили волны Тихого океана в поисках места, удобного для основания шотландской колонии. Гарри Грант был человек, рожденный для великих дел, но у нас с ним часто происходили серьезные столкновения. Его характер был не по мне. Я не умею беспрекословно подчиняться, а когда Гарри Грант принимал какое-нибудь решение — кончено: никакое противодействие не было возможно. Это человек твердый, как железо, и в отношении себя и в отношении других. Я все же осмелился восстать против него. Я попытался поднять мятеж среди команды и захватить корабль в свои руки. Был ли я прав или виноват — это не важно. Как бы то ни было, Гарри Грант без колебаний высадил меня восьмого апреля 1862 года на западном побережье Австралии…

— Австралии? — повторил майор, прерывая рассказ Айртона. — Значит, вы покинули «Британию» до ее стоянки в Кальяо, откуда были получены последние сведения о ней?

— Да, — ответил боцман. — Пока я находился на борту «Британии», она ни разу не заходила в Кальяо, и если я упомянул вам на ферме Падди О'Мура о Кальяо, то только потому, что я узнал из вашего рассказа, что «Британия» туда заходила.

— Продолжайте, Айртон, — сказал Гленарван.

— Итак, я очутился один на почти пустынном берегу, но всего в двадцати милях от Пертской исправительной тюрьмы. Бродя по побережью, я встретил шайку только что бежавших каторжников и присоединился к ним. Вы разрешите мне не рассказывать вам о моей жизни в течение двух с половиной лет. Скажу только, что я, под именем Бена Джойса, стал главарем шайки беглых каторжников. В сентябре 1864 года я явился на ирландскую ферму и поступил туда батраком под моим настоящим именем — Айртона. Я ждал на этой ферме подходящего случая, чтобы захватить какое-либо судно. Это было моей заветной мечтой. Два месяца спустя появился «Дункан». Когда вы были на ферме, вы рассказали всю историю капитана Гранта. Тут я узнал о том, что мне было неизвестно: о стоянке «Британии» в порту Кальяо, о том, что последние известия об этом судне относились к июню 1862 года (это было через два месяца после моей высадки). Узнал я также историю с документом, где говорилось о гибели судна на тридцать седьмой параллели, узнал, наконец, и те веские основания, какие имелись у вас, чтобы искать Гарри Гранта на Австралийском материке. Я не колебался. Я решил завладеть «Дунканом», этим чудесным судном, способным опередить быстроходнейшие суда британского флота. Но «Дункан» был серьезно поврежден, он нуждался в ремонте. Поэтому я дал ему уйти в Мельбурн, а сам, сказав, как это и было на самом деле, что я боцман «Британии», предложил провести вас в качестве проводника к вымышленному мной месту крушения судна капитана Гранта у восточного побережья Австралии. Таким-то образом я направил вашу экспедицию через провинцию Виктория. Шайка моя то следовала за нами, то двигалась впереди нас. Мои молодцы совершили у Кемденского моста бесполезное преступление: бесполезное потому, что как только «Дункан» подошел бы к восточному берегу, он неминуемо попал бы в мои руки, а с такой яхтой я стал бы хозяином океана. Итак, не вызвав ни в ком из вас недоверия, я довел ваш отряд до реки Сноу. Быки и лошади пали один за другим, отравленные гастролобиумом. Я завел колымагу в топи Сноу. По моему настоянию… Но остальное вам известно, и вы можете быть уверены, что если бы не рассеянность господина Паганеля, я теперь командовал бы «Дунканом». Такова моя история, господа. К несчастью, мои разоблачения не могут навести вас на след Гарри Гранта. Как видите, сделка со мной была дл вас мало выгодна.

Боцман умолк, скрестил, по своему обыкновению, руки и стал ждать. Гленарван и его друзья молчали. Они чувствовали, что все в рассказе этого странного злодея было правдой. «Дункан» не был захвачен им только по не зависевшим от него причинам. Его сообщники собрались у берегов бухты Туфольд, доказательством чего могла служить куртка каторжника, найденная Гленарваном. Здесь они, согласно приказу своего атамана, стали поджидать яхту, а в конце концов, когда им надоело ждать, они, без сомнения, снова занялись грабежами и поджогами в селениях Нового Южного Уэллса.

Первым возобновил допрос боцмана майор: ему хотелось выяснить некоторые даты, касавшиеся «Британии».

— Итак, — спросил он, — вы были высажены на западном побережье Австралии восьмого апреля 1862 года?

— Точно так.

— А не знаете ли вы, каковы были в это время планы Гарри Гранта?

— Довольно смутно.

— Все же сообщите нам, что вы знаете: самый незначительный факт может навести нас на верный путь.

— Вот все, что я могу сообщить вам, — ответил боцман — капитан Грант собирался побывать в Новой Зеландии. Во время моего пребывания на борту «Британии» это его намерение выполнено не было. Таким образом, не исключена возможность, что капитан Грант, выйдя из Кальяо, направился в Новую Зеландию. Это согласовалось бы со временем крушения судна, указанным в документе: двадцать седьмого июня 1862 года.

— Ясно, — сказал Паганель.

— Однако в тех обрывках слов, которые уцелели в документе, ничто не может относиться к Новой Зеландии, — возразил Гленарван.

— На это уж я не могу вам ответить, — сказал боцман.

— Хорошо, Айртон, — промолвил Гленарван, — вы сдержали свое слово, я сдержу свое. Обсудим вопрос о том, на каком из островов Тихого океана будете вы высажены.

— О, это мне все равно, — заявил Айртон.

— Ступайте в свою каюту и ждите там нашего решения, — сказал Гленарван.

Боцман удалился в сопровождении двух стороживших его матросов.

— Этот негодяй мог бы быть настоящим человеком, — промолвил майор.

— Да, — согласился Гленарван. — Это человек умный, с сильным характером. И надо же было, чтобы его способности направились на зло!

— А Гарри Грант?

— Боюсь, что найти его невозможно. Бедные дети! Кто мог бы сказать им, где их отец?

— Я могу, — отозвался Паганель. — Да, я!

Читатель заметил, что географ, обычно такой словоохотливый, такой нетерпеливый, почти не проронил ни слова за все время допроса. Он молча слушал. Но произнесенная им только что короткая фраза стоила многих. Гленарван встрепенулся.

— Вы, Паганель? Вы знаете, где капитан Грант? — воскликнул он.