Синий лес – он ведь такой. Ему только волю дай, и через какую-нибудь сотню лет он уже захватит столько земель, сколько люди не обживут и за тысячелетие. На западном его краю местным жителям приходилось вырубать, выжигать и выкорчевывать, чтобы отвоевать себе немного пространства. А здесь, на востоке, Энмор защищала река Сухая.

Да, пожалуй, только пропасти ее русла оказалось под силу остановить лес раз и навсегда. Хотя первые отроги Драконьих гор начинались в полудне пути от города, слой почвы уже здесь был очень и очень тонок – копнешь лопатой два раза и наткнешься на горную породу. Каменистые берега Сухой были отвесны и круты, а сама она текла где-то очень далеко внизу, даже журчание воды почти не слышалось. Одни поговаривали, что она берет начало от одного из источников в самом сердце гор, другие и вовсе утверждали, что река несет свои воды с северо-востока, из самого Безымянного океана, вечно скованного льдами, хотя, по логике вещей, для этого ей пришлось бы пересечь все те же Драконьи предгорья, время от времени поднимаясь вверх по склону. Впрочем, утверждать с уверенностью, что такое невозможно, не стоит. Ивенн, как и каждый верный раб Богини, твердо знал – возможно все.

Сухой же речку называли из-за того, что по неведомым причинам зимой, занимающей немалую часть года, она мелела, а временами и вовсе пересыхала так, что даже замерзать было нечему.

Под лошадиным копытом звонко прозвучал выступивший из-под земли камень. Они перешли ту самую границу, после которой ползучие ловкие корни елей отступали назад, не находя в скале подходящей щели, чтоб зацепиться.

Пахнуло холодным ветром. В отдалении – то есть внизу, под самыми ногами – едва различимо пела Сухая.

Таир вдруг остановился-замер.

- Проклятье… - восхищенно выдохнул он.

- Что там? – полюбопытствовал Ивенн.

- Энмор, - отрешенно отозвался его провожатый. Он сразу узнал, хотя никогда не видел раньше.

Ивенн понимал его реакцию.

Он не видел, но живо представил себе картину. Зябкий густой туман остался в лесу, под покровом вечной тени, а здесь светило свежее, едва вставшее из-за изломанной горной гряды солнце. Его лучи отражались и ломались в узких окнах, играли на больших камнях непоколебимой крепостной стены, сложенной еще в те незапамятные времена, когда с гор могли прийти враги, скакали по плоским крышам крепких, приземистых домов…

Было от чего потерять дар речи. Энмор был великолепен, это видел любой, кто хоть сколько-то понимает, как вести войну. То, что время сейчас мирное, не превратило его в старую, рассыпающуюся развалину, только и умеющую вспоминать о славных прошедших деньках…

Война пропитала каждый камень, каждую стену Энмора. Не кровь и не слезы, сопровождающие войну неотлучно, но сама ее суть. Наши против ваших, и все так просто: если за нас, то против вас, третьего не дано.

Возможно, именно это выгоняло здешних мужчин, да и женщин иногда, в лес отстреливать неверных. Всегда можно найти, с кем воевать.

Эллен…

Почему он вдруг вспомнил ее, в жизни никого не убившую, сильную только для того, чтобы носить ведра с водой и раненых на плече?

Чего она себе уже только не напридумывала, ожидая его, пропавшего невесть куда…

- Оглянись, - велел Ивенн. – Видишь мост?

Таир очнулся от созерцания города.

- Эм-м… - протянул он через несколько секунд. – Когда-то тут определенно был мост, насколько я могу судить…

- Что ты имеешь в виду? – не понял Ивенн.

- Я имею в виду, - медленно проговорил Таир, - что сейчас он в некотором роде упал.

Ивенн не поверил своим ушам.

Когда он со своими ребятами в последний раз отправлялся в лес, то проезжал именно по этому мосту, и он был в полном порядке, крепок, как и всегда. Что могло случиться за каких-то четыре дня?

- Тут куча белых камней, - описал Таир. – Столько же, наверное, упало в ущелье. Железная арматура торчит. Выглядит так, как будто она оплавилась, что ли…

Ивенн попытался осмыслить происходящее.

- А Энмор? – потребовал он, крепче сжимая поводья. – Там ничего не горит? Не слышно чего-нибудь?

- Нет, - успокоил Таир. – Выглядит вполне себе мирно. Дым идет только из труб. Есть какой-то другой способ перебраться?

- Дай сообразить, - Ивенн задумчиво потер переносицу. – Примерно в миле к северу отсюда есть старый мост. Я не бывал там уже несколько лет, но если пойдем вдоль реки, не промахнемся.

Лошадь звонко цокала подковами, покорно идя по краю отвесного обрыва, и, должно быть, недоумевала, почему на нее все еще никто не запрыгнул.

Ивенн был несколько встревожен. Состояние легкой паранойи давно стало для него вполне нормальным.

Странно все это. Ни один псих из города не станет разрушать мост, ибо это единственное средство связи с окружающим миром. Разве что из соображений защиты от неприятеля – но какой враг может появиться из леса?

Нет, понятно, что ответ напрашивается сам собой, но на ушастых безбожников это не похоже. Они не стали бы вот так вот маршировать на штурм Энмора. Скорее всего, если бы их терпению пришел конец и они набрались бы храбрости, все равно не выступили бы в открытую. Горожане заметят их только тогда, когда ворота крепости без хлопка закроются за спиной последнего. Тихое вторжение, этакое внедрение, подкрадывание со спины – да, вот это больше на них похоже.

И тут он заметил, что стало очень, очень тихо.

Смолкли шаги его провожатого.

Ивенн остановился и встревожено позвал:

- Таир? Ты здесь?

- Здесь, - шепнул голос за его плечом. Демон, он что, не ходит, а исчезает из одного места и появляется в другом? – Тшш. Мы здесь не одни.

- Но как?.. - начал было Ивенн. – Я ничего не…

- Вот именно, что не слышите, - прервал Таир. – Слишком тихо.

Лошадь чутко прислушивалась, подняв голову – Ивенн понял это по натяжению поводьев.

Даже ветер как будто стих.

И тут мир превратился в объемную многомерную картину звуков.

Говорят, что отсутствие одного из органов чувств компенсируется за счет других. Ивенн слышал шорох одежды, и треск ветки под ногой Таира, потому что под ногами недо-эльфов ветки никогда не хрустели, и звон металла о металл – скрестились не мечи, скорее, длинные ножи, а потом звон повторился снова и снова, как будто кто-то один наносил один молниеносный удар за другим, а кто-то второй отчаянно отбивался, блокировал, не давал себя задеть.

Потом – прямо у него под ухом короткий, приглушенный звук, похожий на стон, и удар о землю падающего безвольного тела. Похоже, следующий удар предназначался ему, беззащитному, но Таир прикрыл.

Гортанный выкрик на странном, незнакомом для людского уха эльфийском языке, и снова звон, и лошадь рванулась, выдергивая поводья из безвольной руки отвлекшегося хозяина, ломанулась в лес, под защиту деревьев, напуганная запахом нечеловеческой крови.

Это самое трудное в войне с нойэлингами. Ты не видишь их, пока они сами того не захотят. Плюс ко всему, как выяснилось, ты не слышишь их, пока они не захотят. А они никогда не хотят.

Ивенн отчаянно пытался понять, сколько их, где они и что делают, и не мог. Различал только шаги, кружащие по голому камню в танце, неизменно предшествующем чьей-то смерти, узнавал походку Таира, более тяжелую, более человеческую. А потом, в какой-то момент, он почти увидел.

Увидел звуки, которые от него прятали. Что-то словно включилось в его голове, и он каким-то немыслимым образом понял, что один нападающий ранен, и достаточно тяжело, его движения стали неверными и неточными, другой пока держится в стороне, наблюдая за ходом боя, а третий…

Третий здесь, около него, и понятно, чего он хочет. Позволять ему осуществить намерения Ивенн не собирался.

Меч наконец-то покинул ножны и молниеносно переместился в чью-то грудную клетку.

Хрустнули ребра. Свежеубитый нечестивец лишь вздохнул коротко и как-то медленно, как любой, еще не до конца осознавший свою смерть, осел наземь. Плоть негромко чавкнула, когда Ивенн вытаскивал из нее меч.