Себастьян посмотрел на угрюмое лицо своего старшего работника Джизуса и вновь ощутил к нему острую жалость. Джизус пережил лихорадку, но потерял всех, кто был ему дорог. Поездка на плантацию, в которой властвует эпидемия, где царят смерть и страдания, должно быть, вызывает у него несказанную тоску. Родная сестра страшной болезни — нищета, в которой жили работники этого хозяина. Джизус не находил ему оправдания.

Всем остальным в этом отношении повезло. Было лишь несколько случаев заболевания на других плантациях. Владельцы послушались совета Себастьяна и расчистили низины и болота. И сегодня они не сожалели. Многие плантаторы выразили ему свою благодарность — все, кроме Карлайла Ньюсама. Жалкая пародия на человека!

Себастьян поморщился, припомнив день, когда предложил Карлу работу по управлению его делами в Рио. Предложение было соблазнительным; Карл признался, что больше предпочитал деловую жизнь работе на плантации. Он поблагодарил Себастьяна, и его лицо засветилось радостью и дружелюбием. Но он быстро помрачнел. Карл не мог оставить «Королевство», свои корни, свое наследство. Но Себастьян знал: если условия в «Королевстве» станут невыносимыми, Карл примет его предложение и поэтому напомнил молодому человеку: все, что ему нужно будет сделать, — только попросить, и должность ему будет предоставлена.

В джунглях было необычайно тихо, и Себастьян начал беспокоиться. Не слышно было хриплых криков птиц, не шуршала листва. Это казалось странным и зловещим. Широкие черные столбы дыма поднимались к небу.

Когда они выехали на поляну, Себастьян окинул беглым взглядом происходящее. Он не узнал Ройалл. Больше не существовало золотого ангела из Новой Англии. Вместо нее он увидел грязную, оборванную ведьму. Когда-то золотые волосы теперь были почти черными от копоти и висели грязными, слипшимися прядями. Новая волна негодования охватила его, когда он увидел, как это жалкое создание подняло стертую, кровоточащую руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Себастьян соскочил с лошади, чтобы подхватить Ройалл, когда та покачнулась. Такая же грязная и оборванная Розали Куинс рассказала ему все, что произошло за последние дни.

Себастьян поглядел на изможденное лицо женщины, которую держал на руках. Он ругался немилосердно, осматривая ее кровоточащие руки и стертые ноги, затем быстро отдал краткое распоряжение Джизусу. Тот поскакал с прогалины так, словно за ним гнались черти. Через час появились экономка Себастьяна и несколько сильных индейцев. Себастьян, держа Ройалл на руках, отдавал команды. Все молча слушали и спешили исполнить его распоряжения. Ройалл осторожно уложили на повозку. Джизус помог забраться туда же усталым Розали и Елене. Себастьян взял поводья и направил повозку на свою плантацию. На душе у него скребли кошки. И еще в нем поселилось чувство, которому он не мог дать названия. Ничего подобного раньше он не испытывал. Вспомнилось, как его мать сказала ему однажды, что любовь — это такое чувство, которому нет на свете равных. Себастьян мог бы дать голову на отсечение, что уже испытал все, что только мог испытать человек. Но если так, тогда как назвать это вкрадчивое, трепетное чувство, грозящее охватить его? Он управлял этой чертовой повозкой и чувствовал себя совершенно беспомощным. Его сердце билось, словно раненая птица, когда он поглядывал через плечо на Ройалл, лежащую на повозке. И снова Себастьян вспоминал свою мать и ее мудрые слова. Он не желал думать о любви и ее узах. Ему не хотелось отдавать кому-либо свое сердце, он хотел принадлежать только себе. Как там говорила его мать? Любить — значит принадлежать другому душой и телом… или что-то в этом роде. Себастьян тихо выругался и стал с еще большим остервенением хлестать лошадей, но стоны, раздавшиеся за его спиной, заставили его ехать медленнее.

Как только он остановился возле своего дома, прибежали женщины. Себастьяна мягко отстранили с дороги и внесли Ройалл внутрь. Двери перед ним закрылись.

— Иди, Себастьян. Ты будешь только мешать, — сказала Розали. — Это женская забота. Иди выкури сигару или сделай еще что-нибудь.

— Сигару… — тупо повторил сеньор.

— Бог мой! Себастьян! Мне нужно повторить? — властно прикрикнула старая леди. — Если нам понадобится твое присутствие, мы тебя позовем, даю слово.

Себастьян коротко кивнул, подчиняясь воле миссис Куинс. Рядом с ней он ощущал себя совсем маленьким мальчиком.

Бесконечные дни медленно тянулись, а Ройалл все лежала в бреду. Себастьян чувствовал себя истощенным как физически, так и душевно. Он без конца мерил шагами веранду. Горло его горело от бессчетных сигар, выкуренных за время этого безумного вышагивания. Время от времени его глаза жгло — без сомнения, от плотного сигарного дыма, говорил он себе. Еда, как он с удивлением обнаружил, не лезла ему в горло.

Он устало опустился в одно из плетеных кресел и стал рассеянно гладить шелковистые уши собаки, лежащей у его ног. Его прикосновения были нежными и мягкими. Животное повизгивало от удовольствия. Он поднял глаза и увидел Розали Куинс, стоящую над ним. Неуклюже вскочив на ноги, он наступил собаке на лапу — та взвыла от боли. Розали Куинс при виде этого не смогла сдержать улыбки. Она привыкла видеть Себастьяна всегда грациозным и полностью владеющим собой.

— Ройалл вне опасности, Себастьян. Температура наконец спала. Говорю тебе, что, если бы у нее была желтая лихорадка, ее бы уже с нами не было. Как ей, бедняжке, удалось избежать этого, я не понимаю. Сейчас она поправляется, Себастьян, поэтому можешь возвращаться к своим делам.

— Это хорошие новости, миссис Куинс.

Черные глаза вопросительно уставились на пожилую женщину. Розали промолчала. Их взгляды встретились. «Попросит ли он разрешения навестить Ройалл, — гадала она, — или останется упрямым ослом и промолчит?»

«Следует ли мне спросить, могу ли я увидеть ее? — задавал себе вопрос Себастьян. — Нет, она вне опасности, а я слишком долго не занимался делами на плантации». Угадав мысли миссис Куинс, он криво улыбнулся и пошел с веранды. Вечером он уедет в город и вернется утром следующего дня. Нет смысла и дальше обманывать себя, ведь он не глупец. Себастьян представил, как Элони зарыдает, когда он скажет ей как можно мягче, что их отношения должны закончиться. Он смягчит удар щедрым вознаграждением. Хватит обманывать себя: Элони больше заинтересована в роскоши, которой он мог ее окружить, нежели в нем самом.

Ройалл выздоравливала быстро. Миссис Куинс кормила ее из ложки до тех пор, пока она не восстановила силы. Через десять дней больная уже вставала и ходила, чувствуя, как силы возвращаются к ней с каждым днем. Она не видела Себастьяна с того самого дня, как слегла в лихорадке, и не спрашивала о нем. Ройалл принимала гостеприимство, которое он предложил, и хотела отблагодарить его. Но что-то всегда удерживало ее от того, чтобы что-то узнать о нем. А миссис Куинс осторожно избегала упоминаний его имени, и Ройалл думала, что сойдет с ума, гадая, почему так происходит.

Это случилось накануне ее отъезда в «Королевство». Старший работник Себастьяна, Джизус, должен был отвезти ее в повозке, а затем доставить домой и миссис Куинс.

Ройалл тщательно оделась к обеду в надежде, что Себастьян приедет, и уделила больше внимания своему туалету. Она все еще была бледна, но чувствовала, что уже выглядела намного лучше, если, конечно, не присматриваться слишком внимательно. Розали Куинс радостно наблюдала за тем, как к ее молодой подруге постепенно возвращается вкус к жизни.

Когда подошел час обеда, а Себастьян все еще не появился, Ройалл почувствовала дурноту. Не приехать к обеду! Да он просто издевается над ней! Он собирается игнорировать ее последний вечер в собственном доме, и его отсутствие будет доказательством того, что она ему безразлична, что он по-прежнему считает ее виновной в положении дел на плантации. Возможно, он проводит все свое свободное время в объятиях своей черноглазой красавицы в городе.