Наклонившись к рулевому колесу, я нащупал короткий штырек под ним.

– Вниз дави и трогайся, автомат сам все сделает, – продолжал гетман.

– Автомат? А третья педаль зачем? Как на нейтрал перейти?

– Третья – чтобы груз ссыпать. А в нейтрале мотор сейчас стоит, если…

– Все, понял, – перебил я, толкнул длинный рычаг локтем и щелкнул переключателем под рулем.

Обе красные лампочки на приборной панели погасли.

– Поехали! – Я утопил газ в пол, выкручивая руль.

Вырулив на колею, убрал ногу с педали, заставив грузовик катиться по инерции какое-то время, потом слегка притопил – двигатель загудел, и машина набрала ход.

– Куда щебенку возите? Эй, тебя спрашиваю!

Глазки гетмана забегали.

– Тут недалече… Туман развеется, и гору станет видно. На ней экскаватор.

– Что ты задумал? – спросила Лада.

Не отпуская руль, я наклонился к ней и тихо сказал:

– Залезем на эстакаду, заберемся в вагонетку и наверх поедем.

– Ты ненормальный! – воскликнула она.

Я не ответил, притормозив, ударил по левой педали. Сзади завыли приводы, кабина приподнялась, потом раздался громкий шорох гравия, и грузовик опустился на передние колеса, продолжая катиться вперед. Я снова надавил левую педаль – он качнулся, вздрогнул, когда захлопнулась задняя стенка, – и мы поехали быстрей.

– Зачем ты высыпал груз?

– А как думаешь? На гору будет легче въехать. Держись крепче, и когда скажу, прыгай.

Грузовик набрал скорость. В ногах у Лады испуганно заворочался водитель, девушка стукнула его стволом по скуле.

Туман, окутывающий дно ущелья, стал реже. Мы разминулись с грузовиком, возвращавшимся к пещере. Я махнул водителю рукой, он высунулся из кабины, провожая нас удивленным взглядом. Впереди выросла гора щебня с экскаватором на склоне. Шестерня на конце круто задранной стрелы вращалась, зачерпывая ковшами породу и ссыпая ее в бункер на сваях, к которому сбоку была приварена площадка, где стояли полуголые люди в ошейниках. По эстакаде под бункером проезжали вагонетки, порода валилась в них через горловину.

В паровом тракторе с открытой кабиной, разгребавшем свежую кучу щебня под склоном, сидел гетман в шлеме и черных очках с выпуклыми стеклами. Рядом разворачивался грузовик. Второго трактора не было видно, наверное, ползал где-то за горой.

Я приоткрыл дверцу. Крикнул Ладе, чтобы приготовилась, и монтировкой заклинил педаль газа. Наш водитель что-то завопил, но рев двигателя заглушил крик.

Склон надвинулся. Тракторист, бросив рычаги, вскочил, замахал нам руками.

По днищу замолотили камни. Мы проехали мимо экскаватора, выкатились на вершину. Я едва успел крутануть руль, чтобы не столкнуться со вторым трактором, сгребавшим щебенку к гигантской шестерне. Кабина накренилась, грузовик заскользил влево.

– Прыгай! – крикнул я и выскочил из кабины.

Упав на живот, до крови прикусив губу, кое-как поднялся. Правое колено прострелила боль, заныло в боку.

Грузовик перевернулся на левый борт и, съехав со склона, ударился кузовом в сваи, на которых держался бункер. Они прогнулись, бункер накренился вместе с приваренной к нему площадкой. С нее спрыгнули несколько рабов и побежали вниз по склону, подальше от грузовика. Экскаватор продолжал работать, и посыпавшаяся мимо бункера порода завалила размахивающего руками надзирателя. Вверх по эстакаде пошли пустые вагонетки.

– Лада!

Кривясь от боли в колене, я дохромал до лежащей на склоне девушки.

– Эй!

Она с трудом встала на четвереньки, помотала головой.

– Поднимайся! Идти можешь? – Подобрав торчащую из щебня берданку, я бросил взгляд на перевернутый грузовик.

Черноусый водитель выбрался из кабины, спрыгнул на склон и, шатаясь, побрел прочь, держась за окровавленную голову.

Лада ухватила меня за локоть, я помог ей подняться.

– Нам наверх!

Двигатель экскаватора смолк, стрела качнулась. Шестерня, щелкнув огромным подшипником и копнув щебень нижним ковшом, остановилась. Тракторы тоже затихли, водители из кабин исчезли. Стало очень тихо, только за спиной, стуча колесами по эстакаде, ползли вагонетки.

Со стороны пещеры к горе бежали гетманы во главе с Ефимом, молодой старшина размахивал саблей и кричал.

Я взял Ладу за руку, прихрамывая, потащил к грузовику.

Когда мы влезли на кабину и побежали дальше к площадке по искореженной лестнице, гетманы, достигнув склона, стали взбираться к нам, съезжая по гравию.

– Стоять! – прокричал Ефим.

Накренившийся бункер навис над головой. По рельсам в двух шагах от нас медленно проползла вагонетка.

– Лезем в следующую, – сказал я.

– Нет, подожди! – Лада дернула меня за рукав, когда я собрался поставить ногу на рельс. – Нельзя, они под током!

Я выругался. Ну конечно, иначе как вагонетки вообще будут ездить?

– Старшина может отсюда обесточить ветку? – Я встал на краю площадки. К нам приближалась следующая вагонетка.

– Не знаю.

Бросив берданку в чугунную люльку, я схватился за борт, сделал несколько шагов по ходу движения и запрыгнул внутрь. Протянул руку Ладе:

– Держись.

Девушка побежала вдоль рельсов, я поймал ее кисть. Над головой прополз бункер. Край площадки был уже близко.

– Руку!

Снизу застучали выстрелы. Пули звонко рикошетили от емкости, ударялись в эстакаду.

Я схватил Ладу за вторую руку, и тут площадка закончилась. Пришлось перегнуться через борт.

Девушка повисла над проносящимся внизу каменистым дном ущелья. Вагонетка стала набирать скорость, камни под эстакадой сменились бурлящим потоком.

Глянув вниз, Лада вскинула голову, зажмурилась и что-то сказала, но шум ветра заглушил голос. Мы приближались к повороту, за которым ветка круто поднималась к заводу.

– Эй! – крикнул я. – Сейчас повернем, дальше вверх поедем! Я вытащу тебя. Только не коснись рельса. Кивни, если поняла!

Она кивнула. Вагонетка накренилась влево, достигнув поворота, Ладу прижало к покатой стенке, и я рванул девушку на себя.

Она перебросила одну ногу через борт. Под днищем скрежетнуло, я схватил Ладу за плечо и втащил внутрь. Мы присели на дно, тяжело дыша.

Вагонетка быстро катила по рельсам, белая полоса водопада осталась далеко справа. Потянулся рабочий квартал, потом жилой. На уступе возле ограждения собралась толпа, но глядели люди не в нашу сторону, а вверх. Некоторые махали руками.

– Что там? – я поднял голову.

Высоко над ущельем среди редких облаков плыл огромный тусклый круг с неровными краями. Платформа! Это же платформа, одна из тех, что иногда проплывают над горой Крым!

В следующий миг она заслонила солнце, и стало темнее.

– Как низко летит! – сказала Лада за моей спиной.

Потом все смолкло, и темная волна накрыла меня. Мир качнулся, уплыл куда-то… весь, кроме платформы в небе. Только теперь она летела не над Инкерманским ущельем.

Я уже не сидел в вагонетке – распластался на каменной глыбе, выставив голову за край. Тень от платформы легла на склон внизу, где в пятне некроза, далеко выступая из дыры между камней, застыл древний дирижабль. Таких я никогда не видел. Черный продолговатый корпус зарылся носом в склон, выпятив в небо широкий киль с воздушным винтом размером с гондолу «Каботажника». По сторонам от киля торчали горизонтальные рули. Гондолу видно было плохо, но казалось, она составляет с газовой емкостью единое целое.

Стояла ночь. Платформа зависла низко над землей, в днище ее что-то сдвинулось, и мерцающий луч протянулся книзу, накрыв ущелье с пятном некроза и дирижаблем. Я вытянул шею, чтобы видеть лучше…

Внизу грохнул выстрел. Меня толкнули в спину, и все померкло.

Я сидел в вагонетке, держась за голову и уставившись в чугунную стенку. Снова раздался выстрел, пуля ударила в рельс под вагонеткой.

– Кто в нас стреляет? – хрипло спросил я, потирая виски.

– Это Ефим следом едет.

Девушка сжалась на дне, обхватив колени. За нами катили три пустые вагонетки, в четвертой находились старшина и несколько гетманов. Толпа людей осталась позади, платформа в вышине медленно улетала, тень ее скользила по заводу, к которому ехала вагонетка.