Три рыжеволосые девочки с бледными, фарфорово-тонкими лицами. Старый врач, с длинной седой бородой и искалеченными пыткой пальцами… Много. Их было так много.

Вита словно заново вернулась в тот вечер, когда хоронили ее сына. Мир вокруг – пустыня и пепел. Самое страшное уже случилось, и поздно плакать. Бросаться за помощью к керам – поздно. Сотворенного не вернуть.

Все, что произошло в долине Тир, развернулось перед внутренним взглядом. Все события, что привели их к этому мигу, осветились с беспощадной, ядовитой ясностью. Ошибки, страх, неизвестность. Порождаемые ими неисправимые, злые решения. И смерти. Столько смертей. Разве можно исправить?..

Если нет, остается не жить. Либо как-то жить дальше.

Слезы в этом пространстве были черными, едкой горечью пятная кожу. Вита тыльной стороной ладони размазала их по лицу. Затем подняла руку, зная, что в реальном мире пальцы ее легли на острие. Нашла отточенный край. Сжала. Яд ее жизни алой струйкой потек по магической сигне.

Змеи, получив последний приказ, метнулись в атаку. Призрачным пламенем пронеслись сквозь шаманский круг, развернулись среди всадников хана Гэрэла. Были они огромны, ярки и для смертных беспомощных глаз почти что невидимы. Там, где касался их очищающий огонь, паутина благословения вспыхивала, дрожала, менялась. Светлела, захваченная внутренним изменением. Обретала свою изначальную форму.

Вита покачнулась, пытаясь не дать сознанию расщепиться на тысячи мыслей-осколков. До конца было еще далеко. Медик направляла змей вдоль черной вязи, вдоль клякс и разводов, отслеживая очаги заразы. Перед внутренним взглядом мелькали ожерелья огоньков. Это, должно быть, кочующие в степи племена. Одна за другой чернильные лужи исчезали, сменяясь приглушенным перламутровым переливом. У пары стоянок она замешкалась, сбитая с толку чудным, ни на что не похожим оттенком душ. Они изгнаны были в дальние кибитки. Должно быть, те степняки, которых избавило от болезни вмешательство керов. Вита очистила и их тоже. И это навело ее на мысль об еще одном месте, которое следовало проверить.

Крепость Тир в пространстве видений выглядела монолитом, созданным из огненных букв и знаков. Магическая цитадель, сама суть и значение которой была в том, чтоб стоять нерушимо перед любым вторжением. Медик попыталась проникнуть за ришийскую вязь раз, другой. Послала через змей повелительную надменную команду. Письмена скользнули в сторону, позволяя взгляду войти внутрь.

После проведенной Фаустом очистки от степного «проклятья» в крепости осталось лишь пара жидких островков. Прима добросовестно их убрала. Огляделась не без любопытства. Испуганная Ария, безмятежная Лия Ливия и съедаемый беспокойством Авл были в области, которую Вита тут же мысленно определила как лазарет. Имея точку отсчета, ориентироваться стало легче. Трибун обнаружился у ворот: его решительность и упрямство горели золотом во главе выстроившихся во дворе рядов. За спиной командующего разливалось куда более яркое ришийское сияние. Кеол Ингвар, упрямец! Ведь свалится же со своими ранами. А после медики вновь окажутся виноватыми.

Вита, злая на всех легионеров в целом и тех, кого ей приходилось лечить в особенности, заставила белопламенного змея вспыхнуть. На мгновение огромный силуэт стал видимым для смертных глаз. И тут же растворился, возвращаясь в оковы металла.

Прима из последних сил вцепилась в копье, чувствуя, как ее физическое тело оседает вдоль древка.

Запрокинув голову, она все еще могла видеть ветви мирового древа, вплетенные в небо. На одной из них стоял князь лана Амин. Смотрел задумчиво на расстилающуюся до горизонта степь. Затем перевел пристальный, оценивающий взгляд на Виту. Кивнул.

Тихим шелестом таяли могучие ветви, растворялись под лучами полудня листья. Она закрыла глаза, снова открыла. Обнаружила, что полусидит-полулежит в истоптанной копытами пыли. В землю рядом было воткнуто копье, украшенное двумя змеями белого золота. Палило солнце, голова кружилась, надрывались бубны. Огромные крылья спускающейся птицы накрыли на миг тенью.

Медик без сил опустила голову. Прижалась щекой к раскаленной земле. Она лишь на миг прикрыла ресницы. И провалилась во тьму.

Пробуждение было долгим. Точнее, пробуждение происходило раз за разом, чтобы вновь смениться прохладной тьмой. Ее несли куда-то, удерживая на руках. Раздевали, укладывали, точно ребенка. Рокотали над головой знакомые голоса, и медик заставила себя подняться над забытьем. Пробормотала:

– Сигна когорты?

– Никто не в силах извлечь копье из земли. Ни шаманы, ни маги, ни инженеры с лопатами, – рассмеялась старая Наран. – Имперский трибун оставил рядом десяток легионеров и назвал их почетной стражей. Мой хан вокруг них поставил своих нукеров и назвал их стражей еще более почетной. Ничья рука не тронет этих змей без твоего позволения, Приносящая жизнь. Спи.

И Луций Метелл Баяр эхом повторил:

– Спите спокойно, медик.

Вита подчинилась.

Она плыла меж снов и воспоминаний, не в силах отличить одно от другого. Кеол Ингвар потрясал лопатой, кричал, что его обокрали. Легионеры и степняки водили хоровод вокруг огромного древа.

Теплая влажная ткань скользила по лицу, по телу. Стирала пыль и усталость, а с ними и боль. Знакомая рука приподняла ей голову, губ коснулось горло походной фляги.

– Авл? – пробормотала она. – Что с ожоговыми?

– У кочевников нашлась пара лишних склянок со слизнями. Мы никого не потеряли.

– Ингвар?

– А что ему сделается? Мотает медикам нервы. Помог юной Арии освоить, наконец, древнее и безотказное успокаивающее заклятье, именуемое «Два дюжих санитара». Вот что значит маг в ранге принцепс!

– Не давайте ему лопату…

На мгновение повисла задумчивая пауза. Затем, с восхищением:

– То была на редкость забористая гадюка, – и тоном, не терпящим возражений: – А ну-ка, выпей вот это!

Она послушно сделала несколько глотков.

– Ты нашел свою змею? Редкий экземпляр?

– А как же! Знаешь, сколько она стоит? Такие деньги не под каждым камнем ползают. А ну, поднимайся. Давай, давай! Надо дойти до горшка. Помочь? Квинт пока перестелит покрывала.

Очередное пробуждение. И вновь вызванное незваным посетителем.

Вита потянулась – с хрустом, с наслаждением, радуясь возвращающейся к телу силе. Подняла ресницы. Увидела лицо того, кто стоял над ней, сложив на груди руки, и созерцал, словно самую недоступную из тайн бытия.

Благородная Валерия со стоном перевернулась на бок, к нему спиной. И для пущей надежности накрыла голову подушкой.

Вместо того чтоб уловить намек, гость нетерпеливо вздохнул. Присел на край ложа, для чего ему пришлось бесцеремонно подвинуть в сторону ее завернутые в одеяло ноги и бедра. Вита попыталась его лягнуть. Без особого, впрочем, энтузиазма.

– Я никуда не пойду.

– Знаю, – ответил Дессамин, темный князь из бездонной Ланки. Утешающе похлопал ее по изгибу бедра: – Как рука? Очень болит?

Рука не болела совсем, но речь ведь была не об этом. Вита раздраженно выпуталась из вороха подушек и одеял. Села, удерживая сползающую с плеч тунику.

Она обнаружила себя на низкой широкой постели, среди ширм, ковров и занавесей. Вита узнала убранство по-царски богатой кибитки. Стены и потолок были сделаны из той же странной, прозрачной изнутри ткани, что позволяла свету свободно проникать внутрь. Поверх дымчато-розового фона вытканы были легкие весенние узоры: цветы, листья, птицы. Зеленые, травяные, золотистые, они словно парили бликами света над рассветным небом.

Обстановку дополняли кованая жаровня, низкая мебель, драгоценная посуда. Богатое убранство и великолепные ковры наводили на мысль о том, что ради удобства медика потеснился чуть ли не сам хан. Правда, Вите с трудом верилось, что несгибаемый Гэрэл выбрал бы для своего шатра подобные цветовые сочетания.