– Я не знаком с этим выражением.

– Имеется в виду, что я был молод. Слишком молод, по мнению взрослых. Мне было семнадцать.

– И вас отправили в детский дом.

Бахуд жестко рассмеялся.

– Не совсем так.

– Куда же?

– Вы намерены вытащить меня отсюда?

– Так куда? Вас отправили в больницу?

После этого вопроса Бахуд впервые пристально взглянул на немца.

– Да, в своего рода больницу.

– Вы были больны?

– Это-то они и хотели установить... Мы с врачами немало поломали головы над этим вопросом.

– У врачей заняло целый год, чтобы установить, чем вы больны?

– Нет, это у меня ушел целый год, чтобы убедить их, что я вполне здоров.

Бахуд опять засмеялся, отчего Хольцера охватил холодок какого-то иррационального страха. Такого с ним еще не случалось, и он порадовался, что стоит спиной к стене.

– Теперь мне намного лучше, – добавил Бахуд с располагающей улыбкой.

Хольцер нацарапал в блокноте по-немецки: «сумасшедший?»

– Это была предварительная беседа, – сообщил он. – Я должен отчитаться перед моими шефами. Уверен, очень скоро мы вытащим вас отсюда.

– Кто эти ваши шефы? И с чего вы взяли, что я стану на вас работать?

– Разве я упоминал, что вы будете работать на нас?

– Вас прислал не Международный Красный Крест, следовательно, вам что-то от меня нужно. Кого вы представляете?

Хольцер недолго колебался. Не было причин держать Бахуда в неведении, в любом случае он вскоре все узнает.

– Аль-Бени Хасана.

– Я знаком с Бени Хасаном. Я был у Али аль-Фатваха.

Хольцер кивнул.

– Али-Фатваха и его людей больше нет.

– Что с ними случилось?

– Их убрали. Они проводили неправильную политику.

– Кто их убрал?

– Бени Хасан.

На этот раз Хольцер не ожидал ответа, и не удивился, когда Бахуд кивнул в ответ, как бы соглашаясь с подобным радикальным решением проблемы, заметив только:

– Они были слишком маленькой группой, чтобы когда-нибудь стать по-настоящему эффективными.

– Сейчас от таких групп нет никакого толку, – добавил Хольцер.

– Хольцер, вы – правоверный мусульманин? – спросил вдруг Бахуд.

– Вам известно мое имя?

– Не так много немцев работает на палестинцев в самой Палестине. Мне все они известны.

– Как вы узнали, что мне приходилось бывать в Палестине?

– По манере сидеть на корточках, по вашему произношению. Кстати, ваш арабский совсем неплох.

– Благодарю. Он стоил мне немалых усилий.

– Так вы правоверный мусульманин или нет?

– Исламисты терпимы ко всем религиям. Я правоверный антиимпериалист.

Бахуд почесал за ухом. Издали донеслись слабые звуки – раздавали пищу.

– Вообще-то, они доверяют только своим единоверцам, – сказан он.

– Вообще-то, они никому не доверяют, – поправил Хольцер. – Так и должно быть.

– Совершенно верно, – откликнулся Бахуд. – В конечном счете, доверять можно только самому себе.

– Я доложу, что рекомендую взять вас и через неделю вернусь за вами. Нам нужно время, чтобы уладить финансовую сторону.

Дребезжание оловянных тарелок в коридоре стало громче.

– Можно передать с вами записку? – спросил Бахуд.

Хольцер заколебался, он сам мог передать любое сообщение, но затем сказал:

– Разумеется.

Бахуд взял у него блокнот с ручкой и проговорил как бы невзначай:

– Поражаюсь, как вас пропустили сюда с оружием.

Хольцер с удивлением уставился на него.

– У меня нет никакого оружия... – начал он, но закончить ему не удалось. Бахуд сильно ударил его в горло согнутыми пальцами левой руки, затем вогнал шариковую ручку в ухо немца.

– Откуда мне знать, что ты действительно вернешься, – пробормотал убийца, опустив тело на пол и начиная раздевать его.

Глаза Хольцера остались открытыми, губы двигались, с них срывались нечленораздельные звуки. Левая рука конвульсивно сгибалась и разгибалась, мешая стаскивать рукав.

Облачившись в одежду Хольцера и натянув на него свои тюремные обноски, Бахуд усадил немца в углу ухом к стене, чтобы не была видна вытекающая струйка крови. Глаза Хольцера следили за Бахудом, пока тот дожидался около двери камеры, когда раздатчик выпустит его.

Переступая порог, Бахуд в последний раз взглянул на свою работу и остался доволен видом открытых, двигающихся глаз, бормочущих губ и шевелящейся руки немца. Хольцер смотрелся вполне живым и здоровым. При удаче, он просидит в этом углу несколько дней.

На первом этаже знаменитого здания в Лэнгли, штат Вирджиния, есть комната с подвижными стенами, которая за считанные минуты может быть превращена в помещение любых размеров и предназначения – от уборной до бального зала или гигантского суперсовременного офиса с кубическими отсеками для работников. Стены эти настоящие, управляются они с помощью компьютера и гидравлики. Для создания этой чудо-комнаты приглашался специальный дизайнер экстра-класса по интерьерам, а имеющимся здесь запасам мебели и прочих аксессуаров позавидовал бы любой крупный театр страны. Четверо госслужащих являлись одновременно и подсобными рабочими, и актерами в маленьких драмах, разыгрываемых на этой аморфной сцене.

На бюрократическом языке комната называлась ПВП – помещение с варьируемыми пропорциями. Среди людей, повышавших в этих стенах свое профессиональное мастерство, она была известна как «Комната По», вероятно, получив такое название в честь рассказа писателя о комнате со сдвигающимися стенами, в конце концов раздавившей свою жертву.

Джона Беккера ввел в «Комнату По» человек, одетый дворецким. Сегодня она являла собой точную копию приемного зала лондонского посольства одной крошечной и очень богатой страны третьего мира. «Прием» был в самом разгаре. Более двух десятков «гостей» толклись между накрытым столом и передвижными барами. Беккер взял с подноса прошмыгнувшего мимо «официанта» бокал шампанского и принялся за работу: отметил позиции «посла»; постоянно оглядывающих помещение «охранников из службы безопасности посольства»; новоявленного «технического представителя», медленно вращавшегося в толпе; и множество других деталей, которые его тренированный глаз успел воспринять за минуту, прежде чем погас свет.

Как и подобает профессиональным актерам, «гости» сразу завопили, слепо натыкаясь друг на друга во внезапно наступившем мраке. «Охранники» тут же стали пробиваться к своему «подзащитному», двигаясь крайне неуклюже сквозь мешанину людей.

В управляющем центре ПВП несколько человек наблюдали за происходящим на инфракрасном экране. Все находящиеся в «Комнате По» были им отчетливо видны. Несколько действующих лиц – участников задания, – носили на одежде специальные отличительные знаки, ярко светившиеся в инфракрасных лучах. «Посол» был помечен буквой «X», «технический представитель» – буквой «О», Беккер – крестом весьма похожим на мальтийский – по-видимому, чьим-то ироническим намеком, что он действует в духе крестовых походов, хотя в данном контексте Беккер рисовался непобедимым и довольно кровожадным рыцарем.

Нервный молодой человек по фамилии Финни стоял, поднявшись на носочки, позади сгрудившихся у экрана агентов, стараясь через их головы разглядеть происходящее.

– Он двигается с легкостью кошки, – сказал один из зрителей.

– Больше похоже на летучую мышь, – возразил второй.

– Тогда уж на летучую мышь-вампира, – насмешливо отозвался первый.

Спектакль в «Комнате По» завершился. Техники перематывали запись, чтобы запустить ее снова. Финни попытался пробиться поближе к экрану.

– По-моему, с ним незаслуженно сурово обошлись, – негромко проговорил второй агент. – Он всего-навсего делал то, что ему положено.

– Хм, – невнятно откликнулся первый.

– Это опасная работа.

– О, да! Особо опасная для тех, по чьему следу пустили Беккера.

– Но, согласись, это часть его работы.

– Да, и он ее не гнушается. Скольких он уже прикончил? Троих? Четверых?