Ксена заметила на глазах у молодой женщины слезы… О чем она? Что эту пару соединило?

Поднявшись, он удостоил свою «половину» вниманием, что-то процедив сквозь зубы. Она всплеснула руками совсем так, как это делается, когда ловят моль… Так больно было смотреть…

Пока Ксена занималась ими, другая пара, тоже новенькая, чем-то возмущалась; вызвали дежурного врача. Новенькие требовали книгу жалоб. Неужели не понравился стол?

На лестнице ее встретил Сергеи Фомич, он был чем-то расстроен. Спросил, как она себя чувствует после прогулки.

Хорошо.

А как ей понравилась сцена? — он кивнул в сторону столовой. Требуют, чтоб их кормили язычками ласточек!

И это его расстроило?

Однако… Нет, его ничто не расстроило. Просто — настроение. В санатории вообще немало курьезов. Он перевел разговор на другую тему. Люди здесь раскрываются полней. Слишком много свободного времени! Одни увлекаются процедурами. Но, право, чтоб выполнить все процедуры, которые здесь прописывают, больной должен отличаться железным здоровьем! Забавно! А другие?

Есть чрезмерно осторожные, предусмотрительные, они ни за что не поселятся в отдельной комнате: а вдруг ночью что-нибудь случится…

Да… Есть такие… И жизнь у них нелегка… Ксена представила, какой страх испытывают эти люди… И как, видимо, стесняются они в этом признаться… И все-таки в нем… перемена. Нет, никакой перемены. Настроение — и только,

В тот день и в другие они виделись мельком: Сергей Фомич был чем-то занят. Конечно, если люди хотят, они находят время. Если хотят. Кажется, Сергей Фомич избегал ее. Чаще, чем прежде, она выходила из дому, гуляла по аллейкам санатория, заходила в клуб, в библиотеку, даже заглядывала за кулисы. Не могла себе объяснить, зачем это делала. Дни снова кто-то стреножил, и они еле-еле плелись.

Когда, наконец, встретились, Сергей Фомич держался настороженно, сдержанно, даже холодно. И Ксену оскорбило: она не видела причин для перемены. Что же в нем произошло?

Решительно никакой перемены. Он тот же. Он не из тех, кто быстро меняется. Она не знает его. Но так лучше. Ей стало очень обидно. Это его взволновало. Просто — сегодняшний день — последний. Ранним утром он уезжает! Что случилось? Истек срок путевки.

Но еще два-три дня назад о путевке не было речи! Разве он должен был объявить? Когда люди живут в одном санатории… Да, она не подумала, что и у путевок есть сроки… На Сергее Фомиче серо-голубой костюм, отлично сшитый, накрахмаленная белейшая рубаха, белый с голубыми квадратами галстук. Кто ему покупает? Лена? Машенька? Папе выбирали галстуки мама и она. Но, конечно, Сергеи Фомич выбирает галстуки сам. У него твой, мужской вкус, это видно.

Итак, он уезжает. Готовился, значит, к отъезду? Сегодня — последний день? Все в жизни имеет начало. Имеет и конец. И конец приходит тогда, когда должен прийти. Ни на минуту раньше или позже. Даже если мы этого не хотим. Так она думает.

Сегодня повторная экскурсия — для тех, кто не смог поехать раньше. Собирается ли она? Нет.

Напрасно. Живописная дорога мимо скал. Водопад над замком.

А почему он называется Медовым? Вокруг множество медоносных трав. Они так ароматно пахнут!

А замок «Коварство и любовь»?

Это огромная одинокая скала, возвышающаяся из ущелья. Она повита непроходимым колючим кустарником. Здесь многое хранит поэзию таинственности. Не знает ли он, почему так назван замок? Да, конечно. Это знают здесь все. Может быть, он расскажет?

Самчей, юную дочь горского князя, готовились выдать замуж за старого князя Тауба. Она любила пастуха Булата. Несчастные влюбленные предпочли смерть разлуке: они решили броситься со скалы в бездну. Стоя над пропастью, Самчей сказала — прыгни первый! А я — за тобой. Булат поцеловал любимую и кинулся в пропасть. Самчей зажмурила глаза… Стало страшно… Захотелось жить! Внизу лежало растерзанное тело… И она изменила своему слову. Вернулась в замок и вышла замуж за Тауба…

Конечно, в жизни есть и коварство и любовь. Но любви больше. Так она думает.

Кажется, Чехов сказал: то, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, есть самое нормальное наше состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.

И эта мысль усилила в Ксене грусть.

А вот как любовь уживается с коварством?

Есть и такое благородство, которое измеряется лишь меньшей степенью подлости…

Ксена должна подумать. Благородство, которое измеряется меньшей степенью подлости? Ужасно…

Светлое настроение у Ксены померкло. Оно вообще сегодня менялось, как цвет неба или блики солнца в Кисловодске.

Но, кроме подлости, есть благородство, подвиг. Самопожертвование. Чистота и бескорыстие. Неужели она ошибается?

Есть. Поэтому жизнь прекрасна!

Каждый человек стремится быть лучше. Откуда же — подлость? От страстного желания достигнуть того, на что у человека нет права? Но как сложились ограничения? Всегда ли право справедливо? И всегда ли запрет должен иметь силу нравственного закона?

Сергей Фомич не сразу ответил.

Очень сложно. И очень просто. Мелкая подлость всегда только подлость. Большую же подлость враги общества, человечества пытались и пытаются выдать за убеждение, философию. Скажем, гитлеровская подлость, которая подавалась как убеждение, система взглядов. Фашистская философия.

Говорить об этом она сейчас не хочет. В Нарзанной галерее они пили кипящий, кружевной от газа нарзан. Потом пошли вдоль речушки Ольховки к «Стеклянной струе».

Ливни превратили речушку в бурлящий поток. Вода неслась с большой силой. Наткнувшись на каменную запруду, поток верхним своим слоем откатывался назад, против течения и, встретившись с набегающими водами, исхлестывался, пенный, вверх.

Они бросили в водоем, как того требовал кисловодский обычай — чтоб приехать еще и встретиться — серебряные монетки. Рассыпанные во множестве, блестящие, монетки походили на плотичек. Некоторые из них были наполовину занесены песком.

Китайские девушки, стоя у ограды, со смехом бросали монетки, оживленно разговаривая.

Когда говорят китайские девушки, кажется, что на рассвете щебечут в роще птицы.

Да… Она хорошо подметила! Известно ли Ксене, что означают китайские имена?

Кое-что слыхала.

Он рассказал. Многие имена показались ей поэтичными. Например, Юе (луна) или Лань (орхидея). И У мальчиков: Сяо-фу-ци (любимец судьбы), Сяо-лун (маленький дракон). Маленький дракон! Забавно.

Он сказал, что её, Ксену, в Китае, наверно, назвали бы Чу! Жемчужина!

Ксена рассмеялась.

Какая она жемчужина! Она скорее — Сяо-лун! Маленький дракон.

А что же будет потом? Потом будет… Большой дракон!

Весна наступила. Молоденькие листья каштана сложены вдоль черенка, словно крылья летучей мыши. Они похожи на летучую мышь. Уже и липы начинают выпускать листочки, сначала на нижних ветвях. Оки ярко-зеленые, с желтизной, почти прозрачные, а на верхушках — еле заметные, крохотные. Буйно цветут вишни, черешни, абрикосы и алыча. А на кустах сирени — фиолетово-чернильные шарики.

Последний день…

Сыграет ли он на прощание?

Ей хочется музыки?

Хочется послушать его.

Они сели на скамью.

Сергей Фомич сказал, что сыграет ноктюрны Листа. И все, что помнит. Хотя многое выпало из его репертуара он мало играет, некогда. И не всегда есть настроение. Нужна систематическая работа. Это — область, не прощающая невнимания. И — очень мстительная! Значит, последний день?

Завтра утром поезд увезет его в неведомую ей Хакассию. Он так соскучился по дому…

Ксена подумала, что она не испытывала тоски по дому, что послала одну открытку — о «благополучном приезде». Ничего не писала подругам, хотя обещала. И Антону… Ходит, должно быть, каждый день на главпочтамт, с надеждой смотрит в окошечко… Антон…

Вспомнила только сейчас.

Для других было ясно, чем кончится их дружба. Но не для нее. Теперь он находился за тридевять земель, и лицо его виделось в тумане. О чем она задумалась?