Выцветшие рекламные щиты и бугристые стволы засохших кипарисов проносились мимо со скоростью сорока пяти миль в час, как тоскливые символы изгнания. Джулс почувствовал, что в кармане пиджака что-то есть. Получалось, кроме надетых на нем вещей, это единственное, что осталось от его прежней замечательной жизни. Он сунул руку в правый карман. Аудиокассета. Джулс быстро поднес ее к глазам, но смог увидеть только желтые блики и очертания человека возле автомобиля. Этого оказалось достаточно. Ну конечно! Кассета, которую подарил ему Эрато! Такое чувство, будто с того вечера прошло сто лет. Джулс носил запись с собой, надеясь послушать, когда вернет свой «кадиллак», а потом начисто о ней забыл.

Пластмассовая коробочка — вот и все, что осталось от огромной великолепной коллекции. «Таксист и его блюз».

Как подходяще! Джулс бросил взгляд на темную приборную доску. Какая-то автомагнитола там была. Кто знает, может, судьба снова улыбнулась ему. Самый лучший и самый верный друг подарил Джулсу эту запись, и теперь, в самую трудную минуту, она поддержит его. Он подумал об Эрато, который сейчас дома, в Новом Орлеане, со своей семьей… У Джулса затуманило глаза.

Он бережно извлек кассету из футляра и вставил в магнитолу. На приборной доске загорелась кнопка воспроизведения записи. В конце концов, может, его новый «линкольн» не такой уж убогий. Он надавил кнопку в предвкушении доброго блюза, который облегчит муки его израненной души… Ничего не последовало. Джулс опять взглянул на приборную доску.

— Ах ты, дьявол! Ну все как по заказу, черт побери!

Никаких звуков, кроме невнятного стрекота шестеренок, автомагнитола «линкольна» издавать категорически не хотела.

* * *

К тому времени, когда Джулс добрался до окрестностей Батон-Ружа, ливень превратился в мелкую изморось. Вдоль дороги выстроились бесконечно однообразные магазины, дешевые мотели, рестораны быстрого обслуживания и игорные дома. «Вот, значит, во что, к чертовой бабушке, успела превратиться вся страна, пока я своими делами занимался», — подумал Джулс. Правда, ему уже приходилось о чем-то таком слышать, но поверить он не мог, пока не увидел собственными глазами.

Небо на востоке стремительно делалось серовато-розовым. Оставалось минут десять, самое большее — пятнадцать на то, чтобы найти крытую стоянку и устроиться там надень. Джулс обвел глазами мириады безликих зданий по обеим сторонам автострады. Земля в Батон-Руже, судя по всему, стоила недорого — все коммерческие и промышленные здания имели открытые стоянки. Джулс насупился. Он не был уверен, что багажник «линкольна» не пропускает дневного света. Да и мысль печься двенадцать часов в металлической коробке под солнцем Луизианы энтузиазма не вызывала. Он представил, как медленно варится в собственном жиру. Картина получилась не из приятных.

Сильно потея от нервного стресса в сочетании со стопроцентной влажностью, вампир решил ехать в центр города, где расположены старые правительственные здания. Подвесной знак указывал, что нужная улица в двух милях отсюда. Кажется, Джулс оказался на верном пути. С востока розоватое небо становилось зловеще оранжевым.

Впереди на автостраде показалась развилка, и Джулс свернул налево. Перед спуском с эстакады он увидел то, что принял сначала за ужасающее предвестие своих вечных мук. С восточной стороны горизонт стягивали железным корсетом бесчисленные дымовые трубы. Серно-желтые клубы ядовитых паров окрашивали облака в неземные маслянистые тона. Это не преисподняя, напомнил себе Джулс, а всего-навсего нефтеперерабатывающий комплекс. Он растянулся по берегу Миссисипи между Батон-Ружем и Новым Орлеаном и был причиной особого привкуса и аромата местной воды из-под крана.

На Сент-Луис-стрит Джулс приободрился — во Французском квартале тоже была улица с таким названием. От воспоминаний глаза у него повлажнели. К счастью, не успев раскиснуть окончательно, он увидел автостоянку. Случилось это как нельзя более кстати — в воздухе запахло подгорелыми гренками с корицей, и Джулс точно знал, откуда идет запах: от него самого.

При въезде на стоянку широкие бока «линкольна» царапнули по стенкам. Джулс выхватил талон на парковку из автомата. По крайней мере дневные цены были здесь относительно невелики — почти вдвое меньше, чем в центре Нового Орлеана. Это хорошо. Джулс не мог предвидеть, насколько здесь застрянет, и чем дольше удалось бы тянуть оставшиеся двадцать девять долларов, тем лучше.

Он припарковался в самом уединенном и темном закутке, какой сумел отыскать. Стоянка оказалась надземной. Кое-где сквозь щели в металлических стенах просачивался утренний свет. Джулс выключил зажигание и выбрался из автомобиля. Редкие солнечные лучи жалили его, как крохотные снаряды, и уворачиваться от них было непросто. Тело у вампира жгло так, что он перестал отличать старые световые укусы от новых. По полу гаража заскользил ядовитый синий дымок — то ли из выхлопной трубы «линкольна», то ли от кожи самого Джулса.

Он распахнул багажник. Земля с его родного двора осталась сырой и в слабом утреннем свете поблескивала, как черная патока. Пиджак он снимать не стал. Какой смысл? Плюхнулся в багажник, как клетчатый мешок цемента. Прохладная земля немного успокоила горящую кожу. Потом дотянулся до крышки и захлопнул ее. Немного повертелся в напрасной попытке устроиться поудобнее и наконец успокоился.

Никогда за всю свою долгую жизнь изгнанный, бездомный вампир не радовался темноте сильнее, чем сейчас.

* * *

— Нет… Нет! Нет! Уйди от меня! Уйди!

Чьи-то ласковые руки взяли его за плечи и потрясли.

— Джулс! Джулс, проснись! Это сон, слышишь? Просто сон!

Джулс открыл глаза. Моргнул один раз. Потом второй. Розовые стены и белые кружевные занавески исчезать отказывались. Он лежал на мягкой как пух кровати с пологом. В воздухе плавал аромат апельсина. Джулс повернул голову. Рядом с ним в белом полупрозрачном неглиже — великолепная как никогда — сидела Морин.

Она ласково провела кончиками пальцев по морщинкам на его лбу.

— Бедный мальчик, — сказала Морин, и в ее глазах засветилось сочувствие. — Ты кричал так, будто тебе оборотень в горло вцепился. Что, страшный сон, да?

— Я… Мне снилось, будто я в Батон-Руже. А там было как… как в аду. Я все потерял — все, что было. И все ненавидели меня. Будто целый мир на меня ополчился…

— Тс-с! Сейчас не нужно ничего говорить.

Морин улыбнулась и погладила Джулса по волосам, затем провела пальцами по его подбородку, по шее, по голой груди…

— Сейчас твоя маленькая Морин все поправит.

Она медленно опустилась на Джулса всем своим роскошным телом.

— Думаю, смогу убаюкать тебя как следует…

Ее гладкая, как атлас, кожа ласкала вампиру ноги, грудь, живот. Морин придавила его всем весом, и каждая клеточка в теле Джулса запела от удовольствия. Вдыхании Морин слышался аромат мяты и свежей крови.

— Ну-ка поцелуй мамочку…

Ее губы, как великолепное нескончаемое пиршество, одновременно и утоляли голод, и вызывали его с новой силой. Она погрузила язык Джулсу в рот и стала очень чувственно водить им по зубам страдальца. Он ощущал, что с каждой секундой под искусным руководством Морин в него возвращаются силы, гордая уверенность и твердость. В следующий момент она подняла руку и расстегнула молнию на собственном затылке.

— Салют, Джулс! Думал, я забыл про тебя, да?

— А-а-а-а-а-а-а!

Мэлис Икс облизнул Джулсу лицо и обжег горячим чесночным дыханием.

— М-м, как вкусно! Что до меня, то я всегда предпочитал белое мясо.

— Нет… Нет!!!

Джулс попытался столкнуть с себя вампира, но сильные черные руки сомкнулись на его лодыжках и запястьях. Сердце у Джулса колотилось, как отбойный молоток.

— Чего… чего тебе надо? — пролепетал он. — Ты мне столько уже сделал.

Мэлис Икс злобно ухмыльнулся, обнажив длинные клыки.

— Ну что вы, мистер Дюшон! Мы с вами только начали.