Пока я ехала себе по улочкам старого города, в моей голове неторопливо выстраивались в ряд первые впечатления и соображения по делу Марго. Во-первых, общение с «самопальной» ведьмой Стефанией, ее смачные рыдания и просторечный рассказ об истории знакомства с великолепной Марго заставили меня сделать вывод, что Снежная королева Виктория далеко не права насчет того, что ее сноху «все любили». Вообще, идеальных людей нет, а уж тем более – идеальных женщин (по себе знаю!). А если женщина молода, красива и благополучна, то для девяноста девяти процентов окружающих она и вовсе как бельмо на глазу.

Что касается конкретно Марго Трубниковой, то по отдельным ее репликам в передаче Стефании, равно как и по стилю ее статей, я сделала вывод, что сия дамочка при жизни была особой, мягко говоря, ехидной. Так что можно поспорить на сто рублей – наверняка не один человек мечтал, выражаясь ярко и образно, увидеть ее в гробу. Прости меня, господи, за все сразу!

Редакция журнала «Оно» находилась в на редкость симпатичном месте: утопая в густой зелени деревьев, в тихом закутке за парком стоял небольшой двухэтажный домик из красного кирпича. На первом этаже располагалось кафе с оптимистичным названием «Удача», а дверь по соседству вела прямиком на второй этаж, где я и открыла для себя мир журнала, с первых же шагов доверивший мне свои мирные сплетни: на лестничной площадке между первым и вторым этажами была устроена курилка для творческого коллектива, где шел разговор, который я невольно подслушала, оставаясь пока невидимой для говорящих.

– …а он что?

– Он – ничего. В общем, можно сказать, пришел в себя. Мне кажется, он понял, насколько ошибался. Вчера позвонил мне и сказал…

– …что любит и жить без тебя не может. Это все ясно и понятно, все мужики одинаково поют. И ты ему веришь?

– Верю. Он не виноват. Она просто заграбастала его, как симпатичную шмотку. Ты же знаешь, какой была наша дорогая Марго!..

Сами понимаете, как заинтересовал меня этот диалог, учитывая то, насколько он блестяще подтвердил правоту моих размышлений по поводу полного отсутствия искренней любви широких масс к ненаглядной Марго.

Но пролет лестницы был слишком мал, а потому я, чтобы сохранить ушки на макушке, буквально на цыпочках вернулась назад, к входной двери, широко ее распахнула, как следует хлопнув, после чего начала энергично подниматься, словно только что вошла, печатая шаг, как матрос на плацу.

Разумеется, разговор в курилке тут же смолк, а когда я попала на курительную площадку, то застала там только слабо дымящиеся бычки в напольной пепельнице. На всякий пожарный случай я наклонилась и ознакомилась с названием двух выкуренных сигарет: длинные тонкие «Winston». Примем к сведению.

Мое знакомство с «лучшей подругой» Марго произошло по классическому сценарию: я постучала в дверь с табличкой «Инга Пушкайте» и в ответ услышала вежливое: «Да! Войдите».

Я вошла и увидела перед собой опять-таки классическую картинку: тоненькая миниатюрная девица в белой блузке чинно сидела за письменным столом перед монитором компьютера и смотрела на меня двумя озерами голубых глаз, ожидая первой реплики гостьи. Я сразу заговорила.

– Здравствуйте, Инга Марковна. Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, – одновременно отработанным движением я продемонстрировала свое удостоверение. – Частный детектив, приятно познакомиться.

В одно мгновение миловидное лицо Инги приняло испуганное выражение, а правая рука метнулась к горлу, словно девушка внезапно ощутила приступ удушья.

Признаюсь, наблюдать эти эмоции без малейшей попытки актерской игры было приятно, и я уселась в кресло напротив, улыбнувшись бедняжке ободряюще и успокаивающе.

– Не волнуйтесь так, Инга Марковна. Я просто хочу задать вам несколько вопросов по поводу смерти вашей лучшей подруги Марго.

Каюсь, словосочетание «лучшей подруги» я произнесла с иронической интонацией, и моя собеседница мгновенно это почувствовала, без перехода бросившись в атаку:

– Да, мы действительно были лучшими подругами. Или вы в этом сомневаетесь? А я была уверена, что бабские сплетни частные детективы не слушают.

Я изумленно округлила брови.

– Ого, значит, имеются бабские сплетни на тему ваших размолвок?

Девица тут же прикусила язычок.

– Нет, я просто имела в виду… Все подруги могут время от времени немного… ссорятся, разве не так?

– В нашей жизни все бывает. Расскажите, пожалуйста, из-за чего вы поссорились с Марго в последний раз, если это не секрет.

– Секрет, – тут же поспешила с ответом Инга. – Это совершенно не связано с ее смертью и касается только нас.

– Касалось – в прошедшем времени, – как можно мягче поправила я. – Дело в том, что теперь это касается очень многих, потому как Марго трагически погибла. Понимаете? Ведь кто-то ее убил.

– Надеюсь, вы понимаете, что я никого не убивала! Мы могли сколько угодно ссориться, но убийство…

Впрочем, с моей стороны этот диалог был сплошной игрой – уж я-то к этому моменту знала причину «последней ссоры», а зная причину, гораздо проще выяснить и все сопутствующие обстоятельства.

Хорошо, зайдем с другой стороны.

– Инга, а как по-вашему мнению – почему смерть Марго была так необычно… обставлена? Ясно, что убили ее где-то в совершенно другом месте, во всяком случае, не на этом газоне. Тогда для чего потребовалось доставлять тело к общежитию, где, как выяснилось, прошла часть ее юности? Да еще укладывать покойницу в такую позу, да плюс ко всему – эта роза на груди. Кто бы мог так, простите меня за грубость, «оформить» смерть вашей подруги?

Едва я произнесла последнюю фразу, как состояние Инги неуловимо изменилось: куда-то вдруг исчезла ее настороженность и напряженность, если хотите – испуг и некий тщательно скрываемый страх. Девушка расслабилась и даже попыталась играть. Что ж, из этого стоило сделать вывод.

Итак, почему человек, с первых слов и вопросов испытывавший почти панический страх, вдруг столь очевидно успокоился? Ответ прост: потому что появилась возможность попытаться навязать детективу Татьяне Ивановой свою собственную, совершенно безопасную для всех версию.

Во-первых, сразу стоит отметить, что актриса из Инги получилась плохая. В то время, когда я только произносила свой последний вопрос, она еще не играла, а потому оставалась просто несчастной Ингой Пушкайте. А потом начала играть: сначала округлила глаза, попытавшись выразить ужас, прижала обе руки к горлу, тут же отдернула их и резко изменила положение – переместила оба кулачка к сердцу, в какой-то момент повторив трагические пассы ведьмы Стефании.

– Маньяк! По всему выходит, что убийство совершил совершенно… совершенно ненормальный человек!

Тут ее лицо порозовело, а в глазах заиграл огонек. Она поднялась, торопливо процокола к двери и приоткрыла ее, чтобы убедиться, что никто (читай досье Виктории – в первую очередь секретарша шефа!) нас не подслушивает.

– Мы тут с коллегами по работе даже обсуждали возможность написать статью на эту тему. Вы сами сказали: кому еще могло прийти в голову так уложить тело перед общагой, все так… оформить – это ваше слово! Ну и в самом деле – кому, как не маньяку? Именно маньяк мог встретить Марго ночью, убить, перенести к общежитию и потом все это проделать с цветком. Ведь общага – это всегда публика, а маньяки любят работать на зрителя.

Признаться, она была реально бездарной актрисой. Стоило поверить на слово Виктории, что и в журналистике эта дамочка не обладала, что называется, искрой божьей.

Я только пожала плечами.

– Все может быть! Давайте поговорим о более простых вещах. Вы ведь были знакомы с Марго в студенческие годы?

– Но не в те годы, когда она училась в театральном, – поспешила ответить Инга, с явным облегчением прекращая свою бездарную актерскую игру, улыбаясь мне и принимая свой обычный вид – молодой, симпатичной, уверенной в себе журналистки. – Мы познакомились с ней, когда она уже рассталась с иллюзиями по поводу профессии актрисы и решила целиком посвятить себя нашему призванию – журналистике.