Литмир - Электронная Библиотека

Через несколько недель после того, как Лонни прочитал дневник, Голый позвонил ему и сказал, будто кое-что оставил и хотел бы забрать. Лонни ответил, что в кладовке куча всяких вещей и что он ничего не выбрасывал, так что тот может приехать за ними, если хочет. Голый приехал вместе с дамой массивного телосложения. Пока он вытаскивал из кладовки свое барахло, в том числе и дневник, дама смотрела на коробки, что стояли у дивана. Когда она спросила Голого, что за коробки, тот ответил: «Мне они не нужны, поэтому я оставил их здесь — может, Лонни пригодятся». А дама возмутилась: «Ты хочешь сказать, что отдал за так две прекрасные коробки?!» И смерила его взглядом, который ясно говорил: «Ну погоди! Дома я с тебя шкуру спущу!» На лице Голого отразился испуг, смешанный с удовольствием. Так Лонни стал свидетелем того, как дневниковая фантазия сбылась в реальной жизни.

Звонит Джек! Все-таки хочет со мной поговорить. Но я занят: пишу. О нем же с Мэттом и пишу, между прочим! Никогда не думал, что окажусь слишком занят для этих ребят. Завтра они едут автостопом на какой-то рок-концерт. Советую назвать у входа мое имя. Может, пропустят бесплатно — едва ли, но зато я потешил свое самолюбие. На таких мероприятиях Хайди иногда раздает бесплатные ботинки, так что можно назвать и ее имя. Джек звонит от Мэтта, и мне слышно, как тот играет на гитаре (так себе). Мы прощаемся.

Опять звонит Джек. Забыл имя девушки с ботинками. Я говорю: «Хайди, Мэтт ее знает». Он говорит, что у Мэтта побывали квартирные воры. Они вышли поиграть в баскетбол, а когда вернулись, вся мебель была перевернута вверх дном. Но звонил-то он всего пару минут назад? Игра получилась очень уж короткой. Наверное, теперь играют в скоростной баскетбол: поди пойми сегодняшнюю молодежь. Я и не знал, что Джек умеет играть в баскетбол. Может, и не умеет, поэтому и играли так мало. Гитара бренчит, как в тот раз: значит, ее не украли. Они не понимают, что случилось. Странно. Может, перед выходом сами перевернули дом вверх дном, но так обкурились, что обо всем забыли? А теперь они идут смотреть фильм про киборга (?), «Джонни Мнемоник», и на пиво. Мы прощаемся.

На следующий день я завтракаю с Мэттом в «Зеваке». Он рассказывает мне о своем прошлом. В старших классах он учился в школе под Остином. В Остине жарко, и Мэтту такой климат нравится больше, чем в Саскватче.

Мэтт говорит о своей компании:

— Мы ходим вчетвером: Джон X., Джон Д., Джим и я. Каждый день после школы мы играем в гольф. Стоит жара, восемьдесят пятый год.

Мэтт жестикулирует левой рукой, разрубая воздух на куски.

— Мы часто вместе тусуемся. И вот мы посмотрели на видео «Вестсайдскую историю» и решили организовать свою шайку. Как в той песенке:

Раз ты «ракета»,

Ты к шайке присох,

Как курнул сигарету,

Пока ты не сдох.

Мы пробуем разные названия: «Раз ты… король… туз…» Как же круче всего? В конце концов мы выбираем «Кули»15. Скорее потому, что мы крутые, а не жертвы эксплуатации, построившие все железные дороги Америки. «Раз ты „кули“, ты к шайке присох…» Мы самые крутые парни в округе. С другой стороны, что может быть круче, чем назваться угодливыми и смирными китайцами, которые поклоняются Будде, курят опиум и не плюют на рельсы своих хозяев, хотя следовало бы?

По ночам мы тайком выбираемся из дома и звоним людям в двери, чтобы их позлить. Или воруем виски из родительских запасов. Нам всем по одиннадцать. Мы придумываем себе прозвища из карточной колоды. Я — Туз Треф, другие — Тузы Бубен, Пик и Червей. Четыре Туза. Остальные друзья очень заинтересовались. Мы дружим с Йелдигом Нотнеффом и производим его в Валеты. Есть еще Рэнди Шоу, которого мы считаем таким же крутым, как мы сами — если честно, я был в него влюблен на расстоянии, — и предлагаем ему стать вторым Валетом. Вот у нас уже четыре Туза и два Валета. И тут появляется Джек. Тот самый Джек. Он настаивает на том, чтобы стать членом «Кули». Но с нами нельзя ни на чем настаивать. Мы проводим собрание правления (это означает, что мы все переглядываемся и пожимаем плечами) и говорим Джеку, что осталось только одно место — Сморкальник Так наш общий друг Джек становится Сморкальником.

Я замечаю, что Мэтт говорит не в прошедшем времени, а в настоящем.

— Но что получается? — продолжает Мэтт. — Большая организация-это уже не так интересно. А еще мы боимся, что откроется самый главный и страшный секрет нашей шайки: что шайки нет… Мы проводим голосование в школьном кафетерии и договариваемся: больше никого не берем. Мы придумываем правило «Кули» — в шайке должно быть только семь членов. Как семь вуалей, семь грехов, семь чудес света или семь самураев! Поэтому в анналы кулизма войдет только семь крутых парней. Семеро.

— Сколько-сколько? — спрашиваю я. Мэтт ухмыляется, как Харпо Маркс.

— Остальные ребята очень злятся и требуют, чтобы их все равно взяли. Готовы быть по рангу ниже Сморкальника. Мы в растерянности: нам всего одиннадцать, мы из белых семей среднего класса (один — скрытый гей, если такое бывает в одиннадцать лет), и мы не знаем ничего хуже Сморкальника.

Учителя и родители всполошились: из-за чего сыр-бор? И с ужасом узнают, что ученики хотят стать членами какой-то шайки. «Бандиты в пригороде Остина? — шипят они. — Надо срочно разобраться!» Добропорядочные граждане негодуют.

Если спрашивают, чем занимается наша шайка, мы сочиняем какую-нибудь дикую небылицу, просто чтобы посмотреть, поверят ли нам.

Рассказываем то, что слышали о настоящих бандах или видели в кино. У нас в школе тоже есть настоящая банда, «Стоке». «Стоксы» старше нас на три года, половозрелые (в отличие от нас) ребята из неблагополучного района. (В Джорджтауне районы разделены большой дорогой, и по одну сторону живут богатеи вроде Меллонов, Эвингсов и Морганов, а по другую — всякие Бруно и Джапетты.)

Нам повезло, потому что мы дружим со «Стоксами». Сестра Джона X. ходит с Крейтоном Друри, одним из главарей банды. Так что нам никто не угрожает, кроме учителей.

(Длинная история, думаю я.)

Однажды мистер Б. вызывает Джона X. к доске и насмехается над ним, пока не доводит до слез. Мистер Б. против нашей затеи с шайкой.

Узнав о шайке, учителя отправляют Тузов в разные классы. Джим попадает в класс «Г», я-в класс «В», Джон Д. — в «Б», а Джон X., бесспорный лидер, самый умный из нас — в «А». Теперь несуществующая банда стала влиять на нашу учебу. Мы говорим, что ни в чем не виноваты. Но история повторяется. «Кули» снова становятся жертвами эксплуатации.

Мэтт пренебрежительно пожимает плечами.

Интересно, скрытый гей в их шайке-это он? Я начинаю более внимательно следить за его пляшущими сильными запястьями. Мэтт полностью отдался рассказу, как с ним бывает (а сексу он тоже так отдается?).

— И тогда назло нам всем Рейд Бакли, обиженный, что его даже близко не подпускают к нашей шайке, создает свою собственную и называет ее «Колли». В эту демократичную организацию с попугайским названием он берет всех желающих, и никому не нужно быть Сморкальником.

И однажды в школьном автобусе я тоже прошу принять меня в шайку. Все возмущены: их уже пятьдесят, а нас трое. Мы явно в пролете. Но мы, дружные ребята, как Джон, Пол, Джордж и Ринго, начинаем обзываться. Они стреляют в нас аптечными резинками. Но наши шутки жгут больнее, и кое-кто даже ревет.

Я смотрю, как Мэтт с улыбкой то ли Харпо Маркса, то ли Брэда Питта пьет чайна-колу, и вспоминаю то время, когда одиннадцать лет было мне…

— Куда поставим камеру? — спрашивает меня Дюи Сайрус [50]. (С тех самых пор Дюи снимает все мои фильмы.) — Куда у тебя смотрит камера?..

В объективе плывут облака. В небе садовая мебель — сюрреалистическая картинка о жизни богатого среднего класса.

Мне не хочется ставить камеру, мне лень. Мне всего одиннадцать (дует теплый вечерний ветер)…

Помню, как однажды меня осенило: чтобы пересечь комнату и оказаться перед телевизором или у камина, движущееся тело должно пройти через бесконечное число точек, которые можно как-то зафиксировать.

вернуться

50

Дюи и Спанки с детства снимают фильмы вместе. Дюи рассудительнее и серьезнее относится к работе, чем Спанки. Он похож на большого медведя, что еще в школе отпугивало от них любого обидчика.

20
{"b":"166070","o":1}