Имевшиеся материалы, действительно, не приводили ни к чему, не наводили ни на какие следы. Ребенок исчез как дым, словно растворился в воздухе. Если бы его вызвали раньше, думал инспектор, он бы, возможно, и докопался до чего-нибудь, до каких-нибудь едва заметных следов. А может, еще не поздно? Если порыться еще, присмотреться получше — не обнаружится ли тогда то, чего другие не заметили? С этой смутной надеждой в сердце он шел немного погодя по широкому бульвару, обдумывая еще раз свои последующие ходы.

Во-первых, думал он, ему надо еще этим вечером встретиться с участковым уполномоченным и поговорить с ним. Порой даже умные, наблюдательные люди не могут передать на бумаге того, что видели, нередко они пропускают, сами того не сознавая, какую-нибудь мелочь, которая впоследствии оказывается важной, даже решающей.

Во-вторых, необходимо хорошо изучить обстановку.

Богатый личный опыт убедил Табакова в том, что самым искуснейшим образом прикрытое преступление оставляет все же кой-какие, пусть совсем слабые, едва различимые следы. Весь вопрос в том, чтобы отыскать их и уяснить себе их смысл.

В-третьих, необходимо самому поговорить с родителями пропавшего мальчика. Доклад участкового уполномоченного был слишком краток, чересчур лаконичен. Весь результат исчерпывался двумя словами: «никаких следов”. Разве может быть оправдано это «никаких следов”? Вряд ли… Ведь и характер исчезнувшего ребенка, и его повадки, и его интересы наверняка должны подсказать, где искать какие-либо, хотя бы и самые слабые следы.

Для начала, думал, инспектор, этого будет достаточно. А после тщательной проверки всех возможностей, он сориентируется в отношении своих последующих ходов.

Уже вечерело, когда Табаков вошел в районное отделение. На его счастье, участковый оказался в канцелярии и в этот самый момент собирался разрезать на части большую желтую дыню, которую купили себе в складчину несколько молодых милиционеров. Это был низенький, плотный и даже немного комичный с виду младший лейтенант, но глаза его смотрели живо и умно. Инспектору нравились люди с такой внешностью. Ему всегда казалось, что высокие, стройные и чересчур красивые работники милиции годятся лишь в регулировщики уличного движения.

— Я хочу поговорить с вами! — сказал инспектор. — Но только наедине…

Лейтенант с тоской посмотрел на еще не начатую дыню и повел гостя в соседнюю комнату. Поняв, с кем он имеет дело, лейтенант немного смутился и даже чуть-чуть покраснел. Ему, по-видимому, было стыдно, что его усилия не дали до сих пор никакого результата. Однако он подробно и точно изложил все, что знал по этому делу. Его рассказ был живым, даже увлекательным. Инспектор слушал с интересом. Но, в сущности, этот устный рапорт не дал инспектору ничего сверх того, что содержалось в уже внимательно прочитанных им докладных записках участкового.

— А каково ваше личное мнение? — спросил под конец инспектор, пристально глядя на лейтенанта. — Как вы объясняете себе эту странную историю?

Участковый пожал плечами.

— Просто не знаю, что и думать! — проговорил он в недоумении. — Самое странное в том, что никто не видел ребенка на улице… Последней его видела мать…

— Заметила ли она по крайней мере, в какую сторону он пошел?

— Нет, она не выходила из дому… Предполагается, что по направлению к молочной…

— Хм, предполагается… — буркнул инспектор. — А откуда вы знаете, что никто не видел его?

— Я подробно расспросил… Всю улицу вверх, дном перевернул…

— А кого вы расспросили? Детей? Взрослых?

Лейтенант, потупившись, почесал нос.

— Главным образом, взрослых… — пробормотал он.

Инспектор покачал головой.

— Тут вы сделали промах, — тихо сказал он. — Взрослый человек, даже если повстречает ребенка, не всегда заметит его…

— Возможно… — уныло согласился лейтенант.

— Итак, я еще не слышал вашего личного мнения…

Лейтенант посмотрел на него как-то нерешительно.

— Не знаю, — нехотя и вяло проговорил он. — Но мне кажется, что ребенок не заблудился… Его просто похитили…

— Похитили? — вскинул брови инспектор. — Почему вы так думаете?

— Да потому что все заблудившиеся дети в конце концов отыскиваются! — сказал лейтенант. — Не может же он до сих пор слоняться по улицам… Он должен где-то, у кого-то находиться… А похититель нарочно прячет ребенка, хотя и знает, что его разыскивают…

— Да, это логично, — кивнул инспектор.

Лейтенант заметно оживился.

— Для меня самое важное — это докопаться, подстерегали ли ребенка, или же он просто заблудился и затем был кем-то уведен…

По лицу инспектора скользнула улыбка.

— А вы как думаете? — спросил он.

— Думаю, что верно первое предположение… Мне не раз приходилось иметь дело с потерявшимися детьми… Что здесь самое характерное? Они обычно теряются, когда за ними никто не присматривает… А в данном случае дело обстоит как раз наоборот… Ребенок вышел с определенной целью. Над ним, так сказать, тяготела воля его матери, страх ослушаться ее, привычка повиноваться…

— Это верно! — кивнул инспектор. — Но был ли этот мальчик действительно послушным?.. Не отличался ли он своенравием?

Лейтенант в смущении умолк. Инспектор покачал головой, побарабанил своими тонкими пальцами по столу.

— Выясним и это! — произнес он спокойно.

— Во всяком случае даже и непослушный ребенок никуда не исчезнет так просто, раз его послали с поручением… Он может отправиться куда-нибудь и заблудиться скорее тогда, когда за ним нет надзора, или когда ему просто скучно…

— А если его внимание привлекло что-нибудь совсем особенное?

— Я проверил, — кивнул лейтенант. — Ничего особенного в квартале в тот день не произошло… В детстве и я один рад заблудился… И притом в провинциальном городке… Просто увязался за одним медвежатником — и все… Ну, а в то утро вообще ничего не было…

— Значит, вы думаете — похищен? — медленно произнес инспектор.

— Даже предпочел бы, чтобы это было так, — живо ответил лейтенант. — Вообразите, что он действительно потерялся — забрел куда-нибудь в другой район и заблудился… И там его кто-то взял к себе, а теперь не желает с ним расстаться… Как же мы в таком случае обнаружим его?.. Ужасно трудно…

— И другой вариант тоже не из легких.

— И все-таки там дело куда проще — с какой-то горячностью сказал лейтенант. — Сами посудите — пошел бы ребенок за каким-нибудь незнакомым человеком? Пошел бы он, скажем, за мной или за вами? Не верю… А если ребенок знает того человека, возможно, его знают и родители… Это, пожалуй, уже след…

Хотя лицо инспектора оставалось сдержанно-спокойным, глаза его блеснули.

— Вы женаты? — спросил он вдруг.

— Да, женат…

— Дети есть?

— Нет еще.

— Не плохо бы заиметь… — сказал с серьезным видом инспектор. — И вообще, советую вам повнимательнее присматриваться к детворе вашего квартала… Некоторые вещи известны детям гораздо лучше, чем взрослым… Но трудно понять ребят, если не знаешь их. Разумеется, лучше всего их изучишь, наблюдая внимательно за собственным ребенком. Во всех случаях это отличная школа…

— Вы считаете, что я ошибаюсь? — смущенно спросил лейтенант.

— Нет, я далек от этого, — весьма энергично ответил инспектор. — Но как вы можете оказаться правым, так можете и ошибиться… Помните всегда, что дети очень доверчивы. Они уважают взрослых и солидных людей. Обычно они верят им. Вообразите, что такой вот человек встретит на улице мальчика и скажет ему: «Твой папа попросил меня отвести тебя к нему». Поверит ли ребенок? Наверняка поверит…

— Да, — уныло ответил лейтенант. — Кажется, вы правы…

— Детская душа — это нечто очень интересное! — проговорил инспектор, впервые чуть-чуть повысив голос. — Интересное и богатое по содержанию…