Мне явно не нужно было двигаться, чтобы похудеть, так как такой худой я еще никогда раньше не была. Но то, что Калеб - мистер Сторк, неожиданно поставило с ног на голову все мое восприятие. Зачем ему понадобилось называться моей второй фамилией? Я терялась в догадках. Так и не дождавшись ответа, девушка ушла, а я принялась задумчиво есть. Но еда шла с трудом. Мысли заполонили всю меня, и ни на что другое не было времени и сил.

   Действительно после обеда девушка вновь вернулась. Она принесла мне белые шорты и рубашку, можно подумать, у них нет в магазинах других цветов! Раздраженно одевая новую, и явно не мою одежду, я все еще думала.

   - Как вас зовут? - догадалась, наконец, спросить я.

   - Лупе, - отозвалась она и продолжила расчесывать с заметной сноровкой мои волосы. Быстро и безболезненно проделав это, она заплела их в тугую косу, и мы смогли выйти из моей стерильно белой комнаты, заполненной цветами.

   Уже идя по коридору, незнакомому и пустому, я решилась попросить ее.

   - Если можно, заберите отсюда цветы.

   Она посмотрела на меня удивленно и улыбчиво.

   - Ваш муж тоже просил об этом. Раз вы так хотите, я их заберу, обычно постояльцы любят цветы.

   Мне понравилось, что Калеб помнит о моей нелюбви к цветам. А так же то, что Лупе назвала меня не пациенткой, а постояльцем.

   Мы вышли из дома и минут пятнадцать шли вовсе не к пляжу, как предполагала я, а к укромной бухте. По дороге нам встретился маленький виноградник, закрывающий собой танцевальную площадку и бар, а за ним, высаженные в ряд, апельсиновые деревья. Плоды показались мне сочными и созревшими, и, протянув руку, я ощутила на ладони приятное тепло нагретого солнцем фрукта. Вокруг царил мир и успокоение.

   Бухточку отрезал кусок скал, невидимых для меня с террасы, как и песок, совершенно другого цвета, чем на пляже, и вода здесь была другой, более чистой и аквамариновой. И никаких тебе водорослей!

   - Здесь можно искупаться, если хотите, но не долго, вы еще не совсем окрепли.

   Услышав слово "можно", я уже не могла остановиться. Жара теперь казалась мне немного удушающей и непривычной, мое же тело реагировало на нее по-другому. Мы были словно два разных целых, тело как будто успело уже приспособиться к жаре, а разум еще нет.

   Погрузившись в приятную прохладу, я скоро поняла, почему не стоит долго купаться. Вода понемногу становилась действительно холодной, а что хуже всего, под нижнее белье забивался песок и еще какая-то гадость, которую я не видела.

   - А мои родители были здесь?

   Я вернулась к Лупе, сидящей на берегу все в той же белой форме. Она вела себя дружелюбно, но им явно запрещали сближаться с постояльцами. Ее кожа была не только смуглой, но и загорелой. Живые, подвижные черные глаза напомнили мне о Калебе и родителях, и, судорожно вздохнув, я отвернулась от Лупе, по-прежнему дожидаясь ответа.

   - О да, такая красивая пара. Они пробыли у нас ночь, и им нужно было возвращаться, они не хотели оставлять детей надолго с отцом вашего мужа.

   Услышав это, я сразу же расслабилась. Понятно, что они не могут таскать Соню и Рики за собой из Англии в Испанию. К тому же, когда один человек не будет выходить целый день на солнце - это странность, а когда семья - подозрительно. Почему они прилетали лишь на ночь, и почему я не помнила их приезда?

   Вопросы оставались, но Лупе делилась информацией неохотно, и я решила, что стоит дождаться Калеба. Может он прольет свет на все происходящее.

   Понежившись на раскаленном песке, я почувствовала во всем теле слабость, и Лупе, как опытная медсестра, быстро заметила это.

   - Надо возвращаться. Поспите, а потом снова сможем пойти.

   Я покорно поплелась за ней, и когда мы оказались в доме, одежда моя была сухой, как и волосы, которые я распустила - коса мешала лежать на песке.

   Сны мои проносились круговоротом, и в них мелькали странные, неразумные кадры, с кровавыми следами и девушками, привязанными к стульям. Но я их почему-то не боялась.

   Сон, который я помнила четче всего, когда проснулась, был, конечно же, о Калебе.

   Одетая в незнакомое шелковистое одеяние, я стояла прижатая к нему. Его глаза смотрели на меня со знакомыми искорками, по которым я всегда знала, что он хочет меня поцеловать. Мы покачивались на волнах медленного вальса. Я прижалась к нему всем телом, Калеб обнял меня за талию. Я тяжело дышала.

   Но сон настойчиво менялся. В него со странной отупляющей настойчивостью прорывалась какая-то тень с криками и угрозами, но я ее не боялась, в отличие от Калеба. Он закрыл меня от нежеланного гостя, а в следующий момент, я открыла глаза, словно по хлопку. Хлопок действительно раздался, такой звук производит дверь, закрывающаяся на сквозняке.

   Сонно приподнявшись, я увидела Лупе. Она принесла мне поднос с едой, и, поведя носом, я поняла, как голодна.

   Пока я ела на террасе, Лупе поменяла мне постельное белье. Когда я принесла поднос в комнату, она заправляла кровать, а поверх нее, уже в следующую минуту, лежало чистое нижнее белье и хлопковое, опять же белое, платье-сарафан. На полу вместо тапочек стояли сандалии, красивые, но, к сожалению, также белые. У меня появилось сомнение, а не курорт ли это для психически больных? Так много белого бывает только в психлечебницах.

   Когда Лупе принялась заниматься моими волосами я даже и не думала возражать. Ее подвижные пальцы расчесывали так аккуратно и успокаивающе, что трудно было отказаться от подобного массажа.

   Теперь уже мы пошли не в бухту, а к пляжу. Очень далеко от нас, я увидела две крохотные точки в белом, это могло означать лишь одно - на острове есть и другие постояльцы. Разувшись, мы брели вдоль берега и довольно скоро встретились с теми двумя точками. Одной из них была медсестра, как Лупе, а другой девушка, немного старше меня. Мы приветливо кивнули друг другу, а Лупе перекинулась с медсестрой несколькими словами на испанском. Так как я знала итальянский, мне не стоило труда понять, о чем они говорили, хотя достаточно со сложностями. Но мое внимание привлекла девушка. Я уже видела подобное изможденное лицо с синяками под глазами - девушка явно лечилась от наркотической зависимости. Да что тут вообще за место?

   Прогулка бодрила меня намного больше, чем можно было представить, но я чувствовала усталость от постоянного напряжения. Одни вопросы и почти никаких ответов, заставляли нервничать, и все же, я чувствовала себя какой-то странно отдохнувшей, возможно потому, что не было никаких тревог, я не знала, что таит в себе завтра.

   - Звонили ваши родители.

   Надо же, Лупе догадалась мне сказать это лишь теперь.

   - Что они сказали? - мне не удалось скрыть возбуждения. Лупе взяла мою руку, и мы некоторое время стояли молча, пока она считала пульс.

   - Не переживайте. Как только мы вернемся, вы сможете позвонить им, миссис Сторк.

   Странное обращение - миссис Сторк, заставило меня ухмыльнуться. Я уж точно не миссис, и не Сторк.

   Солнце село раньше, чем я ожидала. Все-таки зима, как объяснила Лупе, и к коттеджу мы возвращались уже в сумерках. Без нее я не нашла бы дорогу назад. Коттеджи выглядели идеально одинаковыми. С подъездными дорожками, ведущими непонятно куда.

   Когда мы поднялись по дорожке, вьющейся среди камней, песка и незнакомых мне кустов, от дома отделилась темная фигура. Сначала, от непонятного панического страха, мне захотелось убежать. Но мое сердце тут же начало биться быстрее при виде знакомой, долговязой походки, такой элегантной, что с трудом можно поверить, что так ходит человек.

   - Калеб!

   Я упала в его объятия, ноги мои подкосились, и, сама не понимая почему, я расплакалась. Он не стал вносить меня в дом, тихая Лупе растаяла, словно ее и не было.

   - Тише, милая, я здесь, не плачь.

   Я так отчаянно прижималась к нему, что было удивительно, как я еще не поломала себе что-то. Хоть одно родное лицо! Самое родное, и пока единственное, которое я хотела сейчас видеть.