Мир потемнел, передо мной встал зримый образ Калеба. Я видела только эти глаза, пока Калеб нагибался ко мне, постепенно склоняя голову. Я ощутила, как глаза мои закрываются, тупая боль отступает, и я перестала слышать звуки вокруг.

   Всего лишь на миг, вынырнув из своей пустоты, дающей мне успокоение, я снова увидела призрачный образ Калеба. Какой-то слишком реальный, но я и этому была рада, и так благодарна своему сознанию. Горячие слезы выступили на глазах.

   - Пей, Рейн, прошу тебя, - приказывал и одновременно просил он, - пей!

   И я подчинялась. Я покорно открывала рот, когда он сильнее прижимал к моим губам бутылку с чем-то очень холодным. В то же время губы мои расползались в глупой улыбке. Если смерть такова, что ангел будет являться за мной в виде Калеба, я была согласна умереть. Лишь еще чуть-чуть побыть с ним, а потом, даже темнота меня не пугала.

   - Пей, - настаивал он, и я чувствовала, как его рука наклоняет мою голову, поддерживает, и пить становилось легче. Но это не спасало от темноты, наползающей на мое сознание вновь. Странно только, что у ангела почему-то были такие же прохладные руки и сладкий, родной запах, как и у Калеба.

   Глава 24. Сны из прошлой жизни

   Жажда прикосновения,

   Капля чего-то

   На кончике пальцев,

   Чуть-чуть к чему-то.

   И руки стремятся

   К живому, к теплому...

   Ах, странная жажда

   Забытого чувства!

   Забытого снега.

   Забытого ветра.

   И кожи рисунок

   Набух в ожидании

   Чего-то такого.

   Чего-то родного.

   Он знает и помнит.

   Что он для чего-то...

   Ах, странная мука!

   Стремиться к чему-то...

   Обвить, прикоснуться...

   Забытое чувство...

   Dr. Alexx.

   Я открыла глаза. В ушах звенело. Дурное предчувствие, что что-то не так, давило на мои мысли. Я резко села на кровати.

   Стянув с себя мокрую от пота простыню, откинула ее прочь. Кажется, я бредила?

   Очертания незнакомой комнаты с белыми стенами и свежими цветами не нагоняли страха, в отличие от сознания того, что я ничего не помнила. Последнее, что мне удавалось с трудом уловить в своих разбегающихся мыслях, как Калеб улетал в Париж.

   Калеб!

   Где он? И где я?

   Встав с кровати, словно пролежала в ней уже неделю, я с трудом добралась до окна. Раскрыв шторы, сразу же увернулась от хлынувшего яркого света, совершенно не свойственного Англии. Покачавшись на месте от слабости, я прижалась к огромному окну, от потолка до пола, и выглянула, с удивлением всматриваясь в прибрежную полоску песка и море, накатывающее на него с шумом и ревом. Несмотря на солнце, море было неспокойным, штормовые волны так и клубились по дороге к берегу, разбивая о песок зеленовато-серые тонны воды и пены. Когда вода отступала, у самой кромки оставались темные полоски водорослей.

   Стоя так, мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что же все-таки не так. Я была по-прежнему я, но какое-то странное облегчение было в моем теле. Отсутствие живота не сразу бросилось мне в глаза. Я больше не бремена? Где тогда дети?

   Проведя по животу, я задрала белую майку над такими же простыми белыми трусиками и увидела лиловый шрам от кесарева сечения, на животе присутствовали так же другие шрамы, но более мелкие, и так же хорошо затянувшиеся. В глухом отчаянии я подсчитывала, сколько нужно времени, чтобы такое произошло. По меньшей мере, месяц, поняла я.

   Вернувшись назад к кровати, я упала на нее, и так пролежала час, если не больше. Мысли кружились в голове, как назойливые мухи, не давая опомниться. Один вопрос волновал меня больше всего. Где же я?

   Если я так долго ничего не помню, Калеб должен был уже вернуться из Франции, тогда почему его здесь нет?

   Ответ пришел сам собой. Я точно находилась где-то в теплых краях, наполненных солнцем. Ему здесь не место. Так же, как и моим родителям. Слишком много солнца.

   Вновь поднявшись на ноги, я принялась обследовать комнату. Букеты цветов заставили неприязненно поморщиться, так же, как и запах лекарств, отчетливо висевший в воздухе. Я была в больнице, без сомнений. В дорогой, и даже очень. Но моя кровать не была похожа на больничную койку, а в самой комнате не было лекарств.

   Теряясь в догадках, я просто шагнул прочь из комнаты на балкон, оказавшийся за еще одним огромнейшим окном.

   Сухой, теплый ветер ударил в лицо и спутал мои, отросшие за долгое время беспамятства, волосы. Несмотря на очевидную амнезию, тревоги я не испытывала. А ужасающее облегчение, что, наконец, свободна от тяжелого бремени спереди. Незнакомая боль кольнула сердце, когда я вспомнила о детях. Почему они не со мной? Ужасно захотелось их увидеть. Соня и Рики, я надеялась, что родители назвали их именно так. А может, они еще не крестили их, раз я была не здорова?

   Несмотря на незнакомую тоску по детям, оставалась и другая тоска - из-за Калеба. Чем больше я приходила в себя, тем больше мне его не хватало. Почти патологически.

   С террасы не был видно вокруг никаких людей, выглядело так, будто бы я в этом здании одна. Немного оглядевшись, я поняла, что это маленький коттедж, и вдоль берега, один за другим, стоят еще с десяток таких же, совершенно белых, с плоской крышей. Такие я видела в Испании. Значит, я где-то в Испании или около нее. Догадка пришла сама собой, к тому же климат подходил.

   В комнату кто-то зашел, причем бесцеремонно, и, метнувшись туда же, я увидела застывшую с подносом девушку, с явной неаполитанской внешностью.

   - Вы уже встали, какая радость!

   Девушка, вся в белом, похожая на медсестру, говорила на хорошем английском, с сильным испанским акцентом. Смуглая и миловидная, настолько пышущая здоровьем, что я даже почувствовала себя неуютно.

   - Где я?

   Ее ресницы затрепетали, и она попыталась принять отрешенное выражение лица, но удалось ей это с трудом.

   - Вы на острове, принадлежащем одному доктору. Это что-то на подобии лечебного курорта. Но вам не о чем беспокоиться, вы уже почти здоровы.

   Мне стало неловко стоять перед незнакомым человеком в одном белье, потому я быстро юркнула в постель. На колени тут же опустился поднос с едой. С какой же радостью я поняла, что меня больше не мутит от жареного, и что мне снова можно пить кофе. Я тут же схватила ароматный напиток.

   - А что со мной вообще было?

   Девушка потупилась и отошла от кровати. Она задернула легкие кремовые тюли, но шторы оставила отодвинутыми, как и открытое окно.

   - Боюсь, не могу точно вам сказать. Кажется, вы отходили от очень сложных родов.

   Перестав пить кофе, я подняла на нее глаза и, затаив дыхание, спросила:

   - А где дети?

   - Дети с вашими родителями в Англии. Двое чудесных малышей.

   - Значит, я здесь одна, - глухо отозвалась я, и боль наполнила все мое сознание. Я чувствовала себя преданной.

   - Нет, с вами ваш муж.

   Если раньше я чувствовала огорчение, теперь мной завладело замешательство. Что-то я не припоминала за собой свадьбы. Неужели мы поженились с Калебом?! Вот это новость!

   - А где он?

   Не помня себя от радости, я дрожащими руками поставила кружку назад на поднос. Мне как можно скорее хотелось видеть Калеба. Я ни секунды не сомневалась, что это точно должен быть он.

   - Он тоже живет здесь, но сегодня ночью ему нужно было слетать на континент.

   - На континент - это куда?

   Девушка улыбнулась, очевидно, совершенно забыв, что я ничего не знаю.

   - В Испанию.

   - А зачем ему туда?

   Девушка неопределенно пожала плечами, значит, была не из любопытных.

   - Мистер Сторк ничего нам об этом не сказал. Но он предупредил, что вы можете очнуться. Если хотите, мы сможем с вами прогуляться после обеда к пляжу. Купаться нельзя, но вам необходимо двигаться.