Потом он взмахнул крыльями уже не для пробы, сделал шаг вперед, второй, еще раз взмахнул, уже сильнее и резче, обретая под ними уверенную опору, еще шагнул, взмахнул в полную силу, и… его ноги не коснулись земли даже кончиками пальцев. Он летел.

Лотар отбросил ноги назад, ложась на воздух, как на упругую, холодную перину. Ветер бил ему все сильнее в лицо тугими струями, но сейчас это только радовало, потому что взмахи приходилось делать немного чаще, чем хотелось бы, и это значило, что скоро станет жарко, по-настоящему жарко, когда и этот воздух покажется горячим. Тогда ему захочется подняться повыше, где никогда не бывает жарко, но…

Лететь было всего ничего, и все-таки Лотар поднялся довольно высоко, лишь потом спланировав на странно маленький, едва умещающийся на осклизлом камне темный замок. Он сказал себе, что такой полет делает его незаметным, но на самом деле отлично знал, что полетел так для собственного удовольствия.

Подлетая к сторожевой башне, торчавшей поверх силового колокола, он пожалел, что полет кончился так быстро. Но теперь следовало подумать о вещах более существенных, потому что он прибыл на место. И ему сейчас предстояло сражаться.

 ГЛАВА 13 

Конечно, Лотар старался действовать потише. Он поставил ноги на черепицу довольно мягко, но крылья пару раз хлопнули. Как он ни старался, без последних взмахов не обошлось, иначе ему не удержать бы равновесия.

Как только он сумел схватиться за флагшток и понял, что не скатится вниз, он стал слушать, что происходит под крышей. Все было спокойно, воины не очень-то переполошились от хлопанья неизвестно какой летучей твари. В конце концов, они были наблюдателями, а не слухачами.

Переделывая руки и кусая губы, чтобы случайно не застонать от боли, Лотар подумал, как хорошо бы обойтись без драк, без трупов… Но надеяться на это было глупо, следовало сразу настроиться на предельно жесткий вариант. Раньше у него не было таких сомнений, все получалось само собой. А теперь каждый раз, когда нужно было убивать людей, ему приходилось уговаривать себя. И он даже не заметил, когда это началось.

Все, руки стали нормальными. Лотар напряг и тут же отпустил все мускулы по порядку, чтобы убедиться, что он случайно не забыл что-нибудь, потом подождал, пока боль утихнет и перестанет отвлекать. Поправив ремни с когтями, проверив, легко ли вынимаются Гвинед и кинжалы, он опустился на колени и стал осторожно вытаскивать одну из огромных, толстых, тяжелых черепиц, стараясь, чтобы не загремели соседние.

В какой-то момент ему показалось, что он выбрал неудачный способ пробраться внутрь. Черепичина даже не думала поддаваться, а прикладывать все силы он не хотел, боясь зашуметь. И когда он стал уже думать о другом способе, например о рывке через наблюдательные бойницы, он почти случайно дернул черепицу вбок, и она стронулась. Лотар толкнул ее в противоположную сторону, и она вышла из паза. После этого убрать ее стало делом пустяковым.

Но как только он отложил ее вбок, ему пришло в голову, что наблюдателей на смотровой площадке могут переполошить звезды, которые теперь стали видны. Выругавшись, что не догадался захватить ткань и закрыть дыру Лотар решил, что теперь остается только сделать все быстрее, чем отсутствующую черепицу заметят. Он опустил в темную дыру голову и осмотрелся.

Внизу, на смотровой башне, было темно. И еще, как показалось Лотару, душно. Хотя бойницы, в которые смотрели наблюдатели, были довольно широкими и в них свободно втекал сильный, верховой ветер, после запаха высоких облаков, который успел почувствовать Лотар, здесь слишком отдавало казармой.

Сторожей было трое. Двое стояли у бойниц, которые выходили в разные стороны - одна на Пастарину, другая к озеру. Третий сидел на узеньком табурете и, раскачиваясь, пел какую-то заунывную, как вой дикого ветра, песню. Наверное, потому-то они и не услышали скрипа, когда Лотар вытягивал черепицу. Собственно, наблюдателями были лишь те, которые стояли у бойниц, и они не были воинами, их дело - внимательно и спокойно смотреть. А вот певун был при тяжелом мече, и по постановке сильных, накачанных ног было ясно, что он - боец.

Еще Лотар рассмотрел, что вертикальный столб, который образовывал флагшток, опускался не до пола, как он надеялся, а опирался на перекрещенные стропила. И от этих стропил до пола оставалось еще почти три туаза высоты. Значит, тихого нападения не получится, удар по голым доскам прозвучит, как выстрел шутихи, на всю округу.

Лотар повис на согнутых ногах, раскачался вниз головой и попытался дотянуться до вертикального столба, держащего всю крышу. На одном из качаний его ноги вдруг стали скользить по гладким черепицам, но, когда они потеряли опору, его стальные когти, надетые на ладони, уже впились в тугое дерево центральной опоры.

Дальше все было просто. Его тело, как маятник, качнулось, он согнулся и ударился о столб коленями. Когти не сразу удержали его вес, и он соскользнул на добрый фут вниз, прежде чем нашел надежную опору. Вниз посыпался какой-то мусор, щепки, Лотар припал к столбу и попытался стать невидимым.

Сердце гулко стукнуло. Вот теперь эта дыра в крыше и выдаст его. Он увидел, что один из наблюдателей посмотрел вверх. Если поднимется тревога, придется прыгать вниз и атаковать в самом невыгодном для себя положении.

Наблюдатель скользнул глазами по крыше над головой и… равнодушно перевел взгляд на озеро. Он, безусловно, увидел эту дыру, с того места, где он находился, ее невозможно было не заметить, но не придал ей значения.

Лотар быстро, в несколько перехватов, опустился на крестовину, лег на нее, и, когда уже собирался повиснуть на руках, наблюдатель наконец осознал, что видели его глаза.

– А это что такое?…

Тогда Лотар прыгнул.

Он не успел прицелиться для удара ногой, как хотел, но все-таки дотянулся ребром ступни до вояки, сидевшего на табуретке. Тот слетел со своего насеста, как катапультированный, и со странным жестяным стуком покатился по доскам.

Один из наблюдателей схватился за рог на боку и поднес его к губам. Но прежде чем он успел издать хоть звук, Лотар протянул в его сторону руку. В воздухе блеснул нож, выпущенный с огромной силой, и наблюдатель отлетел спиной к окну, в которое только что смотрел. Нож торчал у него из груди, вколоченный по самую рукоять.

Удар был так силен, что наблюдатель стал вываливаться в окно. Его упавшее тело еще вернее вызвало бы тревогу в замке, чем вой рога. Поэтому Лотар, оценив реакцию второго наблюдателя, который замер без движения и даже не пытался кричать, прыгнул к убитому, в последний момент успел схватить его за пояс и втащил на смотровую площадку. Все-таки, как он ни торопился, это потребовало времени. Повернувшись после этого, он оказался перед двумя противниками - стражником, закованным в неудобные доспехи с вычурными украшениями, и наблюдателем, который вышел-таки из ступора.

В руке у ночного наблюдателя был длинный и тонкий, как жало, клинок. Вояка был вооружен более основательно - тяжелым мечом для рубки, небольшим мечом для левой руки, кроме того, он откинул специальные шипы на щитках, прикрывающих колени, чтобы и их использовать в атаке. Мягким жестом Лотар выхватил второй метательный нож, но ночной наблюдатель это движение заметил и присел, раскачиваясь, чтобы сбить прицел.

А вот стражник не почувствовал опасности или понадеялся на доспехи и шагнул, привычным жестом опустив забрало. Этим он еще больше ограничил себе обзор. Лотар сделал левой резкое движение в сторону. Шлем громилы послушно повернулся следом за рукой, и под забралом справа для Лотара почти ослепительно блеснул треуголъничек незащищенной шеи латника. Лотар метнул нож и еще в его полете почувствовал, что попал. Латник замер, его руки, словно от невыносимой тяжести, стали опускаться, и наконец он рухнул, да так, что его шлем соскочил и покатился по полу.

Ну, если его приятели до сих пор ничего не слышали, то теперь живо сбегутся посмотреть, что происходит, подумал Лотар.