Лицо старика изменилось. Теперь в нем не было того добродушного лукавства и сдержанного смеха, к которому Лотар так привык. Лицо старого раба было налито темной кровью, вены на его лбу и шее вздулись, по коже сплошным потоком лил пот. Выражение глаз стало совсем неразличимым, но, кажется, в них читалось что-то, что можно было понять лишь как преодоление беспредельной муки.

Но голос его звучал все уверенней и выше, все сильнее и выразительнее. Казалось, что тайная, древняя музыка, заложенная в этих звуках, подчиняет себе все пространство вокруг - песок, камни, даже воздух, и та сила, которая теперь исходила от старика, могла оживить не только деревянное подобие лошади, но все, что слышало этот голос.

Внезапно Лотар увидел, что от Сухмета к серому, низкому небу поднимается что-то, похожее на пар, что могло быть чем угодно, но не могло быть свойственно обычному человеку. Этот поток становился все ощутимей, пока не стал заметно светиться. И как только Лотар присмотрелся к свечению, вдруг в нем, как в некоем объемном зеркале, он увидел множество людей, животных, повозок, передвигающихся по тем же камням, по которым сейчас шагал Сухмет и его конструкция.

Эти образы втекали друг в друга и без малейшего вреда расходились, на их месте тут же появлялись новые. Лотар хотел было включить магический взгляд, но отказался от этой идеи - она потребовала бы много энергии, а ему предстояло серьезное испытание.

Конструкция, обвешанная кожаными мешками, вышла из ущелья на открытое пространство и довольно резво зацокала по плато.

– Все, дальше нельзя. Иначе он нападет не на этот деревянный скелет, а на нас, - твердо сказал Лотар. Сухмет, не прерывая чтения, кивнул и остановился.

Расстояние между Сухметом и шагающей конструкцией, которая не сбавляла шагу, стало расти. Сначала Лотару даже показалось, что расстояние не будет играть никакой роли, но вот все заметнее стала проявляться неуверенность в том, как шагали через камень ноги, потом движения замедлились, потом одна нога вообще стала дергаться не в ту сторону. Это существо упало бы, если бы, специально для таких случаев, не было предусмотрено устойчивое положение других ног.

Шагающая конструкция Сухмета явно теряла способность двигаться, теряла энергию. А Чунду все не было. Уже и цокот доносился так редко, что Лотар мог между этими шагами досчитать до дюжины. Уже и Сухмет от напряжения стал ошибаться, поправляясь и перечитывая слова неровным, надсадным, хриплым голосом, а Чунду все не было.

В чем-то план оказался нехорош, подумал Лотар. Может быть, паук, как и все насекомые, очень хорошо чувствует запахи. Может быть, следовало позаботиться о том, чтобы надушить этого робота чем-нибудь, что Чунду уже пробовал раньше? Но ведь она стояла под конской попоной… Ах, если бы догадаться раньше и не сбрасывать попону, а, наоборот, привязать покрепче, чтобы…

Неожиданно голос Сухмета смолк. И едва слышным шепотом он произнес:

– Вот он!

Действительно, в серой пелене тумана возникла вдруг огромная, грозная гора тьмы, от которой, казалось, померк даже свет над головой. Тяжелый шаг чудовища, скрип песка под его ногами, медленные, но неостановимые движения…

Неожиданно одна из ног гигантского паука, как коса, просвистела в воздухе. Шагающая машина Сухмета покатилась по песку, судорожно дергаясь, разводя в разные стороны ноги, скребя ими, как будто и в самом деле была живым существом.

Паук шагнул вперед и склонился над бьющейся на камнях мешаниной палок, тряпок и еще чего-то, что Сухмет положил в кожаные сумки.

И тогда старик не стал больше ждать. Он выпрямился в струнку, поднял обе руки и высоким, молодым голосом произнес слова, которые Лотар даже не попытался бы повторить. И это сработало!

Яркая, как солнце, вспышка рассекла искусственную, заколдованную серость перевала. И гром ударил в уши с такой силой, что камни весом с человека посыпались сверху в ущелье. Странный визг прорезал воздух, и в десятке футов от Лотара в землю вбился дымящийся камень величиной с большой кулак.

Чунду долго, нескончаемо долго стоял неподвижно. За туманом было не видно, что с ним сделал этот взрыв. Но Лотару показалось, что гигантский паук подлетел в воздух, а когда приземлился, в. нем уже не было неторопливой и всесокрушающей грации. Он стоял почти так же, как и раньше, но теперь он был изменен, судорожно и жутко напряжен.

А потом он стал метаться, задевая окружающие скалы. Его хитиновый покров хрустел от этих ударов, а скалы содрогались. Даже туман под бешеным напором Чунду стал прозрачнее, хотя это, скорее всего, лишь показалось. Вероятно, в этой агонии Чунду не видел и не чувствовал ничего, что творилось вокруг.

– Он не умрет от твоего взрыва? - с надеждой спросил Лотар, стараясь перекричать скрип и скрежет Чунду.

Сухмет еще раз внимательно всмотрелся в туман, где кружился в приступе боли огромный паук. Лотар почти физически ощутил, как старик тратит последние силы, пытаясь понять, что там происходит. Наконец он ответил:

– К сожалению, нет. - Он вытянул руку вперед, и Лотар заметил, как она дрожит. - Я сделал, что мог. Теперь твоя очередь, господин мой.

Лотар кивнул, проверил огромные гвозди на боку и шагнул вперед. Он должен был доделать дело, которое Сухмет так удачно начал.

 ГЛАВА 7 

Чем ближе подходил Лотар к Чунду, тем сильнее становился запах жженой кости и незнакомого дыма, ощущение магии и боли. Когда Лотар совсем приблизился, присматриваясь к движениям противника, ему пришлось несколько раз присесть, пропуская над собой ногу Чунду. Это не были удары, нацеленные в него, но попади Лотар под такой замах - все закончилось бы сразу.

Прежде чем начать, Лотар посмотрел на рану, причиненную Чунду взрывом. Пара больших, главных глаз паука была лишь обожжена. Теперь их залила странная, изумрудная слизь, которая могла быть кровью, под которой глаза быстро восстанавливались. К тому же у паука осталось почти невредимым ожерелье маленьких глазок, которые находились гораздо выше основных и оказались прикрыты от взрыва изогнутыми отвратительными жвалами, состоящими из полудюжины подвижных, мощных роговых пластин.

Вот жвала взрыв разворотил довольно прилично, превратив нижнюю часть головогруди паука в трепещущую от боли, хлюпающую массу, в которой ничего невозможно было различить, кроме выступающего из всех ран желто-коричневого желе, которое показалось Лотару второй кровью этого существа. Пара небольших ног, вырастающих почти из-под челюстей, свисала без движения. Это было очень удачно, потому что именно этими ногами, заканчивающимися чем-то вроде небольших шипастых клешней, Чунду и должен был, по словам Сухмета, контролировать переднюю часть спины. Одна из больших правых ног тоже была практически оторвана и волочилась за Чунду на тонких полосках багровых мускулов, оставляя на камнях пятна белесой, мягкой, отвратительно пахнущей плоти.

Несмотря на глубокие раны, у Лотара почему-то складывалось впечатление, что через несколько часов Чунду и не вспомнит, что был ранен. Его жизненной силы хватит на то, чтобы не просто восстановить свое огромное тело, но сделать это фантастически быстро.

Лотару удалось оценить толщину хитиновой брони паука на изломе ноги. Она не превышала восьмой или десятой части дюйма, и это ободряло - и не может быть, чтобы такой тонкий каркас оказался непреодолимым для хорошо прокованных гвоздей. Но когда Лотар посмотрел на спину Чунду, его надежды стали подтаивать.

Спина Чунду была покрыта высокими, в полфута, шипами, поднимающимися так плотно, что между ними почти не оставалось свободного места. А это значило, что вколотить гвозди на всю их длину в паука не удастся. К тому же броня паука под этими шипами казалась гораздо толще, чем на ноге.

Но не это было теперь самым неприятным, а то, что Лотар понял: зацепиться за эту гребенку, оканчивающуюся твердыми, иззубренными остриями, способными насадить человека, как еж яблоко, и нанести несколько сильных ударов, чтобы вогнать гвозди, было невозможно…