– Может быть, и вправду, - подумал вслух Лотар, - перевалы еще не открылись?
– Перевалы в этом году были проходимы в течение всей зимы, - резко ответил дуайен. - Это проверено.
– Были бы они проходимы, на знаменитую ярмарку в Пастарину собирался бы весь торговый люд побережья.
– В том-то и дело, что весенняя ярмарка уже не состоится. Она должна была начаться несколько дней назад, но если никого нет - остается только считать убытки и надеяться, что дурная слава рассеется до осенних торгов.
– Сама по себе дурная слава не рассеивается, для этого нужно сделать что-то довольно громкое, - сказал Сухмет.
Покует покосился на золотой ошейник, который Сухмет никогда и не пытался скрыть, и счел ниже своего достоинства отвечать рабу. Помолчав, он надел шапку. Сухмет как ни в чем не бывало снова спросил:
– Мы люди приезжие, господин, может быть, ты растолкуешь, где здесь собака зарыта?
Покует опять посмотрел на раба, теперь уже на его роскошную саблю, отделанную не виданными в Пастарине восточными самоцветами.
На всякий случай Лотар произнес:
– Когда-то он и вправду был рабом и с тех пор завел дурную привычку считать свой ошейник чем-то вроде беспроцентного депозита. Но теперь он свободный человек и имеет такое же право носить оружие, как ты или я.
Покует оторвал от чурбака сухой длинный прутик и стал говорить:
– Слушай, чужеземец, Пастарина стоит в замкнутой узкой долине, которую связывают с остальным миром два перевала. - Дуайен нарисовал на рыхлом песке что-то по форме напоминающее кувшин, повернутый горлышком к его сапогам. - Восточный, который еще называют Верхним, могут пройти только пешие люди без поклажи.
– Мы, кажется, пробрались сюда именно этой дорогой, - заметил Сухмет и передернул плечами. - Должен заметить, путешествие было не из приятных. Бездонные пропасти, тропа шириной в полтора фута…
Покует нарисовал у кувшина небольшое отверстие в верхней правой части днища.
– Вообще-то весной там не рискуют ходить даже горцы, кроме самых молодых и глупых. - Покует нарисовал второе отверстие слева, в середине кувшина. - Второй перевал называется Широким, и у него то преимущество, что он представляет собой хорошую, вполне безопасную дорогу…
– До недавнего времени безопасную, - поправил его Сухмет. Заметив, что Покует помрачнел, он поспешно добавил: - Но господин Покует, как же вы вывозите свои товары?
На это дуайен торгового сословия нарисовал внутри кувшина большую восьмерку. От нижнего ее ободка вниз и дальше, через горлышко, пошла извилистая линия. Не вызывало сомнения, что это река.
– Вот наше озеро. Верхнее - то, которое называется Хрустальным Кувшином, - использовать не удается, потому что оно отрезано от Нижнего водопадом. - Покует ткнул прутиком в середину восьмерки. - От Нижнего наша река течет уже без особых помех в Мульфаджу и дальше к морю.
– Что вывозите? - спросил Сухмет.
– Лес, пушнину, кожи, руду, воск, шерстяные ткани. А нашему полотну из горного льна нет равных на свете, - запел Покует. Чувствовалось, что на эту тему он мог говорить часами.
– Я слышал, - подал голос Лотар, - что подняться по реке невозможно, мешают пороги и слишком быстрое течение.
– Потому-то так важна весенняя ярмарка, когда возвращаются наши купцы, которые вывезли товары прошлой осенью и зимовали в нижних долинах. Они привозят и нашу выручку практически за весь предыдущий год, и новые товары, которые мы не производим сами - хлеб, оружие, вино, стекло, ковры… Да мало ли что!
– Но если на реке есть пороги, как же вы вывозите столько товаров? - поинтересовался Сухмет.
– Мы строим плоты, - хмуро, думая о чем-то другом, ответил Покует. - А на плот, который тянется на десятки туазов, многое можно нагрузить.
– Значит, тот, кто перехватил ваших купцов, возвращавшихся к весенней ярмарке, должен сорвать хороший куш? - очень вежливо спросил Лотар.
– Он заграбастал доход практически всей долины.
– А есть какие-нибудь подозрения? Кто бы мог решиться на это?
– Что ты имеешь в виду? - Глаза Покуста стали узкими и непроницаемыми. Так он, должно быть, торговался с самыми неудобными для себя агентами.
– Я имею в виду тех, кто считает, что заслуживает большего, и самое главное - имеет возможность настаивать на этом.
– Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос, я и пригласил тебя. - Покует отшвырнул прутик. - Ну ладно, плохим настроением делу не поможешь. Если князюшка ни на что не решится, вечером приходи ко мне. Как бы там ни было, без дела не останешься. Никто из разведчиков с перевала не вернулся, значит, что-то делать придется.
Вздохнув, Покует пошел по лужам, яростно разбрызгивая грязь высокими ярко-красными сапогами из мягкой кожи.
– Ну и что, будем ждать? - не очень уверенно спросил Сухмет.
Лотар улыбнулся и полез в котомку за следующим куском хлеба. Лошадь звонко чмокнула губами, чтобы Лотар не забыл, кому этот хлеб предназначен, и наклонилась к его рукам, возбужденно переводя дыхание.
Наступил полдень. Лучники ушли. Дружинники с десятником каким-то образом оказались совсем близко от ветеранов и служанок, которые восприняли это подкрепление весьма благосклонно. Лошадь, убедившись, что у Лотара в котомке не осталось ни крошки, пошла искать сено в тень под стеной. Сухмет почти успокоился.
Потом где-то прокричали о том, что обед почти съели и, если эти бездельники еще хотят сегодня набить свои животы, им лучше поторопиться. Солдаты с гоготом понеслись в сторону казармы, а девушки, разочарованные стремительным исчезновением поклонников, ретировались на кухню со всеми своими чанами и таганками.
Стало по-настоящему жарко. Лотар достал из сумки большую флягу с водой и выпил едва ли не половину. Никто им не предложил не то что обеда, но даже кружки воды.
Потом воины появились снова и попытались тренироваться, но теперь даже десятнику это казалось откровенной глупостью. Солнце еще не закатилось за Часовую башню, как вояки ушли, похоже, в город. Сухмет уже был совершенно спокоен.
Внезапно на крылечке приоткрылась дверь. Так незаметно, так тихо, что Сухмет негромко, не шевеля губами, спросил:
– Видишь?
Лотар маловразумительно заворчал.
– Значит, они все еще раздумывают.
Дверь закрылась. Потом открылась снова, но уже широко и почти гостеприимно. На крыльце показался - кто бы мог подумать - сам Принципус, капитан княжеской дружины. Он был в легких доспехах, а вокруг его большой, совершенно лысой головы наискось проходила черная повязка - Принципус был одноглаз, половиной своего зрения доказав верность князю Везу, и было это еще в далекой, туманной юности обоих. Капитан взмахнул рукой и голосом, от которого по двору прокатилось эхо, прокричал:
– Желтоголовый, тебя ждет князь.
Лотар неторопливо поднялся с чурбаков, сунул флягу в мешок, поправил Гвинед за плечами и пошел к крыльцу. Сухмет, подхватив сумку, засеменил следом. Принципус нахмурился.
– Рабу следует подождать.
– Он всегда со мной, - ответил Лотар, не сбавляя шаг. Принципус нахмурился еще суровее.
– Тогда пусть войдет с заднего входа. Парадное крыльцо не для рабов!
Лотар уже поднялся до промежуточной площадочки. Сухмет, бесшумно переводя дыхание, стоял за его плечом. Принципус протер свой единственный глаз - только что этот немощный на вид старик стоял едва ли не в дальнем углу двора, и вот он уже здесь.
– Ты опоздал со своим предупреждением, Принципус, - лениво произнес Лотар. - Либо мы поднимаемся, либо уходим.
Капитан огляделся по сторонам. Конечно, он не заблуждался по поводу происходящего ни на мгновение, кто-то обязательно видит, что происходит, и сегодня же вечером обо всем будет доложено князю. Но внешне вокруг было тихо, спокойно, безлюдно. Скрипнув зубами, Принципус шагнул назад, давая чужеземцам пройти.
В низких, очень удобных для обороны дверях внутренних палат капитан пастаринской стражи вынужден был сгибаться чуть не вдвое. Лотар с усмешкой наблюдал, как этот гигант, проиграв стычку во дворе, пытается теперь демонстрировать пренебрежение, но, так как ему приходилось поторапливаться, это не очень-то получалось.
