— Да он блефует, — нетерпеливо сказал судья Найленд. — Нун, не делайте из нас дураков и не будьте идиотом. Вам здесь нечего делать. Возвращайтесь в цивилизованный мир, живите как нравится, к вам нет претензий. Единственное, чего мы хотим, — покажите, где деньги.

Нун помрачнел. Он хорошо себя чувствовал и был готов ко всему, но слишком расслабился в болтовне и теряет ощущение смертельной опасности. Эти люди несут смерть. Разве можно договориться с убийцами? Дело не в том, что произойдет, а в том — как. Если он пойдет прочь, они, безусловно, выстрелят ему в спину. Все вместе и каждый в отдельности. Смешно пытаться договориться с ними. Внезапно прозвучал холодный ясный голос Фэн. Сквозь листву высунулось дуло ее винтовки.

— Рабл, я Пег беру на себя. Всажу в нее пулю, на таком расстоянии уж точно не промахнусь.

Пег замерла, лицо ее исказилось. Так воевать она не собиралась. Ей безразлично, кому влепят пулю, лишь бы не ей. Дуло винтовки Фэн ее гипнотизировало, она не могла отвести глаз от него.

— А я возьму на себя Менли, амиго, — не очень громко сказал из-за камней Мигель.

Еще один! Этого голоса никто никогда не слышал. Такого испанского акцента… Глаза судьи Найленда расширились.

— Вроде бы ясно со всеми, — сказал Рабл Нун. — Кроме судьи и тебя, Бен Джениш. На судью мне наплевать, а ты, Бен, останешься для меня. От твоей пули у меня разболелась голова… Выходит, я задолжал тебе. И, между прочим, не ты ли убил мистера Кулейна? Или это работа судьи?

Пег метнула взгляд на Джениша, тот побледнел.

— Будь ты проклят, Нун! — сказал он. — Я собираюсь…

— В любое время, — спокойно ответил Нун. — Запросто в любое время.

— Постойте! — В голосе Пег зазвенела истерика. Будь она на месте школьной подруги, она давно бы выстрелила из винтовки. А Пег не хотела умирать. — Мы уедем, — сказала она. — Этот раунд мы проиграли. Но дело на этом не кончится.

— Мотайте отсюда, — воскликнул Рабл Нун. — Все, кроме Джениша.

— Ладно, Нун, — отозвался Джениш. — Если хочешь.

— Да, хочу, — сказал Нун.

Остальные повернули лошадей и медленно ускакали. Они понятия не имели, сколько вооруженного народу сидит за деревьями, в кустах, за камнями, в пещере.

— Я стою на земле, Бен, — произнес Нун, не меняя позы. — И ты мог бы спешиться. Пускай никто потом не говорит, что я имел преимущество.

Джениш внимательно посмотрел на него и взял поводья в левую руку.

«Он перебросит ногу, спрыгнет, присядет и выстрелит из-под брюха лошади», — подумал Нун.

Джениш перебросил ногу, спрыгнул на землю, и первая пуля Нуна попала ему в бедро.

Испуганная лошадь отскочила в сторону, Джениш выругался и, поворачиваясь, прицелился.

Нун смотрел на него в упор и, только встретясь с Дженишем взглядом, выстрелил. Трижды.

Бандит лежал на земле, его револьвер — в трех дюймах. Джениш был мертв.

Мигель Лебо вышел из-за камней и опустил ружье.

— Ну и быстры вы, амиго, — сказал он.

Рабл Нун послал Мигеля привести лошадей, а сам взобрался по ветвям в пещеру. Фэн стояла посередине просторного помещения.

— Ничего не могу найти, — сказала она.

Нун подумал о том, что полмиллиона долларов в золоте или купюрами — это не иголка. Если их нет, то нет на самом деле. Но они должны быть где-то здесь.

Дом действительно представлял собой пещеру правильной формы, вырубленную в известняке. Тот, кто строил дом, заложил камнями проем, оставив прямоугольное отверстие для двери, открывающейся наружу. Свод пещеры был гладким. Слева в углублении стояла кровать. Справа сочилась вода, стекала и исчезала в трещине на полу.

Кроме кровати, здесь стояли стол, два стула, сделанные из сучьев сикомора, а также была полка, подвешенная на ремнях на вбитые в стену колышки. Задней стеной служила перегородка, выложенная из камней, в которой была еще одна дверь.

— Что там? — спросил Нун.

— Взгляните. Очаг, кое-какая утварь, а в потолке отверстие.

Второе помещение оказалось меньше. У очага были сложены дрова. Еще тут находились чугунные котлы разных размеров, кузнечные клещи и старомодные формы, в которых когда-то лили пули для допотопных мушкетов. Нун много лет не видел ничего подобного. А вот и пули, отлитые из свинца. Из фунта свинца можно сделать шестнадцать пуль, если он правильно вспомнил. В углу лежал ржавый мушкет, из которого не стреляли лет сто. Под отверстием, пробитым в потолке, было выдолблено две ямки. По-видимому, чтобы ставить лестницу.

Когда-то, видно, тут некто держал оборону или готовился отразить нападение индейцев.

Перегородку недавно подмазали глиной. Присмотревшись, Нун обнаружил в ней обновленную кладку и, раскачав плоский камень, без усилия вытащил его из стены. В нише лежала черная металлическая шкатулка, а в ней документы на земельные участки, купленные недавно далеко на Востоке. И несколько пачек зеленых банкнот значительного достоинства. Девушка стояла рядом.

— Фэн, — сказал он. — Тут много денег.

— Нам пора ехать, — ответила она. — Они обязательно вернутся.

Он распихал по карманам деньги и документы, а шкатулку оставил в первой комнате на столе.

Они спустились вниз. Там их ждал Мигель с лошадьми.

— Нашли что-нибудь? — спросил он.

— Не так много, как ожидали. — Нун сел в седло. — Было бы у нас хоть два старинных мушкета, тут можно было бы отстреливаться от целой армии. Пуль наготовлено уйма!

— Каких таких пуль?

— Столетней давности.

Мигель удивился.

— Мы с отцом ничего не видели. Я бы не забыл, так ведь?

Нун соскочил с лошади и вернулся к дереву. Его осенило. Он вспомнил!

— Мигель, — сказал он. — Скачи скорее на ранчо, веди сюда пару лошадей с седлами для вьюков и, если есть, захвати переметные сумы. Ты понял? Одна нога здесь, другая там.

— В чем дело? — спросила Фэн.

— Да эти мушкетные пули, будь они прокляты! Я вспомнил: они золотые!

Он влез в пещеру, поскреб ножом пулю. Она заблестела.

Вот оно, это золото.

Он спустил на канате восемь мешков, которые нашли в пещере и те, что были спрятаны за дровами.

Мигель прискакал с лошадьми и переметными сумами. Их быстро заполнили «пулями».

— Куда теперь? — спросил Лебо.

— Придется в Денвер. Поблизости банков нет. Во всяком случае, таких, куда можно сдать на хранение золото.

— Путь не близкий. Как бы нам выехать к железной дороге?

Нун стоял в нерешительности. Мигель пожал плечами и подмигнул:

— Вы называйте ставку, я только подыграю.

Лошади уже скакали. Винчестеры лежали поперек седел.

Пег Кулейн была в ярости. Бандиты молчали. Каждый думал о своем. Менли насупился. Он всякого навидался. Играя с заранее подтасованной колодой, всегда остаешься в дураках.

У того дерева слишком много укрытий, недаром Нун торчал на виду, поигрывая своими пушками. А их всего четверо. Пятеро, если считать эту мисс. Но женщины — не в счет. Им ничего не оставалось. Пришлось убраться оттуда. Понятно, что Пег хотела их наколоть, забрав все денежки до последнего цента. В этом-то Менли был уверен. Но не сомневался он и в том, что этот номер у нее не прошел бы. Тут каждый сам за себя.

Нарушил молчание Найленд:

— Я предлагаю остановиться: сварим кофе и потолкуем.

— Стоящее дело, — поддержал его Менли. — А то на душе неприятно. Бен убит.

— Ну, знаешь… — протянул судья. — Бен промахнулся в Эль-Пасо. Шлепнул бы его там, тогда не возникало бы осложнений. Бен был слишком самоуверен. Если бы он выждал минуту, все бы и обошлось. Мы бы уже пересчитали денежки и занялись своими делами.

— А что теперь? — поинтересовался рыжий, взятый судьей на подмогу.

— Поедем за ними, — решительно сказала Пег. — Осталось полдела.

— Вы говорили, там золото? — спросил Менли.

— Зять Тома Девиджа клялся, что там слитки золота. Еще и деньги, я думаю.

— С чего это он разоткровенничался?

— Видно, спьяну. Тома Девиджа он ненавидел. Кое-что потом я проверила. Он не наврал. Он хотел войти в долю.