— Поскольку тебе, похоже, не придется хоронить его где-нибудь под стеной, — сказал Джерин сыну, отводя взгляд от Адиатануса, — то есть надежда, что после завтрака мы сможем двинуться в путь.
— Не знаю. Лис, — проворчал Вэн. — Не забывай, что остальные лесные разбойники точно такие же тюхи, как этот, так что мы выберемся отсюда только денька через три.
— Да идите вы, — сказал Адиатанус. — Напомните-ка мне лучше еще разок, что мы союзники, чтобы я не перерезал вам глотки просто потому, что у меня веселое расположение духа.
— Ты один справишься или подождешь своих сонных тетерь? — вежливо осведомился Вэн.
Оба разгорячились, вступив в пререкания, и, пока дело не дошло до мечей, топоров, копий или дубин, Джерин поспешил их образумить:
— Убьете друг друга как-нибудь в другой раз, а сейчас помните, что нам сначала надо расквитаться с Араджисом.
— Ты лишаешь жизнь всякого удовольствия, вот как, — проворчал Адиатанус, и Вэн пробасил что-то согласное с этим.
Они умиротворенно объединились в своих нападках на Лиса и перемывали ему косточки вплоть до тех нор, пока войско не покинуло крепость Дарена и не двинулось дальше на юг.
Возница Бэлсера, сына Дебо, поравнял свою колесницу с повозкой Лиса.
— Мы уже приближаемся к моим землям, — сказал Бэлсер. — Здесь местность получше, уж вы меня простите, чем та, что окружает ваш замок.
— Возможно, — ответил Джерин. — Лес чуть другой: в нем больше вязов и буков, а елей поменьше. К тому же твои крестьяне могут раньше начинать сев, и им не надо опасаться заморозков под осень.
— Да, у нас тут лучше, как я уже сказал.
В голосе Бэлсера звучало самодовольство.
— Возможно, — повторил Джерин. — В чем-то лучше, так будет вернее. Вы можете выращивать что-то, что у нас не растет. Однако дорога на Элабон покрыта одной лишь щебенкой, потому что крестьяне и местные лорды растащили булыжник, пока рядом не было никого, кто мог бы их остановить.
Словно в подтверждение его слов, один мелкий камешек, отскочив от колес повозки Бэлсера, задел его руку. Лис фыркнул.
— Когда я взял этот край под присмотр, здесь не было и щебенки.
Бэлсер кашлянул.
— Что ж, лорд король, человек обыкновенно делает то, что считает нужным в данный момент, а потом уж будь что будет.
Джерин знал, что он имеет в виду. Как сам Бэлсер, так и его вассалы, а также их крепостные втихую, чтобы остаться безнаказанными, растаскивали покрытие Элабонского тракта во владениях Лиса, используя камни для своих хозяйственных нужд. Лис ничего не предпринимал в этой связи, ибо Бэлсер тогда его подданным не являлся. Теперь же он сказал:
— Смотри, чтобы больше никто не разорял мостовую. С этим покончено. Если бы здесь не было дороги, Бэлсер, мы не смогли бы так быстро добраться до твоих владений.
— Йо, вы, наверное, правы.
Бэлсер пожал плечами. Он не привык утруждать себя лишними размышлениями. Ему вообще было на все это наплевать.
— Я не шучу, — повторил Лис. — Считай это одним из своих обязательств передо мной, которые ты клялся выполнять, когда приносил мне присягу. Путь на Элабон — самое ценное из того, что оставила нам империя, отделившись от северных территорий. Я делаю все, что могу, чтобы содержать его в приличном состоянии. Он стал основой моего королевства, становым хребтом, на котором тут держится все.
— Да, я замечал, что вы печетесь о нем, — признал Бэлсер. — Однако, в конце концов, это всего лишь дорога.
И они обменялись полными непонимания взглядами.
— Теперь, когда ты стал моим вассалом, тебе придется привыкнуть смотреть на вещи по-новому, — сказал Джерин с нажимом.
— Да, лорд король, — кивнул сын Дебо.
Но в его голосе звучало не обещание, а смирение.
Лис не сомневался, что мысли Бэлсера выглядят приблизительно так: «К чему-то я, может быть, и привыкну, а остальное, пожалуй, проигнорирую». Так думали все попадавшие под его власть бароны. Но через какое-то время эти ревнители прежних порядков (во всяком случае, в большинстве своем) начинали с удивлением понимать, что новые установки (может, не все, но опять-таки в большинстве) работают лучше старых.
Когда-то давным-давно, проезжая по этим местам вместе с Элис и Вэном, Лис пришел к выводу, что здешних баронов слишком расслабила жизнь на большом удалении от Ниффет. Они не срубали кусты, подступавшие к тракту, не расчищали подходы к замкам и почти позабыли, что должны уметь драться.
Последние два десятилетия изменили ситуацию в корне. Вторжение трокмуа, нашествие чудовищ, выскочивших на поверхность земли из-под святилища Байтона, и бесконечные раздоры среди самих элабонцев непреложно определили, что выжить смогут лишь самые бдительные и проворные из баронов. И те, что все-таки выжили, теперь чутко следили за тем, чтобы их никто никогда не сумел застать врасплох.
— По-прежнему никаких вестей об Араджисе, — сказал Джерин вечером у костра. — На него это не похоже. Если он обещает что-нибудь, то выполняет. Он, конечно, большой негодяй, но его слово — кремень.
Неподалеку один из воинов-элабонцев, мирно шедший куда-то по своим делам, вдруг брякнулся оземь, словно споткнувшись о прятавшийся в траве камень. Но никаких коварных камней нигде не имелось — луг был гладким, как декоративные лужайки перед резиденциями высших чиновников в городе Элабон. Где-то гаденько захихикал Фердулф.
Джерин нахмурился.
— Вэн прав, этот несносный малец порой действительно вызывает жгучее желание выяснить, насколько он бессмертен.
— Успокойтесь, лорд король, — сказал Райвин. — Возможно, именно слухи о наличии в нашей армии полубога и заставляют Араджиса пока сидеть тихо?
Вспомнив, в какой страх Фердулф вогнал Мэрланза Сырое Мясо, Джерин кивнул.
— Кого-кого, а меня Фердулф точно пугает, — проворчал он. — Было бы очень неплохо, если бы он и Лучнику внушил то же чувство.
Вэн огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет сына Дебо. Не обнаружив его, чужеземец сказал со смешком:
— Бэлсер очень расстроится, если ты приведешь в его поместье всю эту ораву, опустошишь все его запасы, наложишь руку на землю, которая принадлежала ему, и при этом тебе даже не придется подраться.
— Если бы паче чаяния все так и обернулось, я был бы счастлив, — ответил Лис. — Сражения истощают. Но ты прав. Бэлсер стал моим вассалом, чтобы я его защищал. Если же никакая защита ему не понадобится…
— Но, не обратившись к тебе, он бы все потерял. Араджис проглотил бы его и не облизнулся, — заметил Райвин.
— Точно, — согласился Вэн, — но ему это не придет в голову. Ему придет в голову, что, прибежав, поджав хвост, к Лису, он сильно сглупил.
— Если бы пшеница и ячмень встречались на земле столь же часто, как благодарность, мы жили бы впроголодь, — сказал Джерин. — И все же я как-то перебиваюсь. Адиатанус, например, недавно признался мне, почему он соизволил пойти со мной в этот поход, вместо того чтобы взбунтоваться…
— Трокмуа бунтари по определению, — перебил его Райвин.
— Ты, болтун по определению, — рассердился Джерин, — придержи свой язык! Как я уже говорил, вернее, пытался сказать, пока мне не помешали, — продолжил он более благодушно, — Адиатанус присоединился ко мне из благодарности за ту помощь, что я оказал ему в борьбе с гради. Сей доброе, и оно непременно даст всходы.
— Йо, даст, разумеется, даст, — сказал Вэн. — Но мне лично кажется, что он пошел с тобой потому, что у него появилось ужаснейшее предчувствие. В том смысле, что, если он попытается толкнуть тебя в спину, ты развернешься и пнешь его в зад.
— Я и не говорил, что благодарность — единственная причина, по которой он сейчас с нами, — возразил Джерин. — Поведение каждого человека определяется суммой причин.
Он принялся развивать свою мысль, но оба его приятеля хохотали так громко, что не слышали его слов. Вскоре Лис сдался и присоединился к их смеху.
Они подъехали к родовому гнезду Бэлсера на восьмой день похода. Мэт и Тайваз плыли по утреннему небу. Одна из лун находилась в третьей четверти, другая представляла собой убывающий полумесяц, расположившийся невдалеке от неяркого еще солнца. Увидев, что крепость по-прежнему цела и невредима, Бэлсер, ехавший во главе армии вместе с Джерином, облегченно вздохнул.
