– В моей практике это совершенно уникальный случай: площадка, с которой удалена абсолютно вся магия – не снаружи, а изнутри. Какие бы Силы там ни находились, они все еще находятся внутри стен, но они, в свою очередь, возвели барьер, защищающий их от окружающего мира – или наоборот. Я не представляю, как проникнуть за этот барьер с Этой стороны.

– А Что-нибудь может проникнуть из Иной Реальности?

– Очень может быть, – ответил Михаэль. – Поскольку я лишен возможности заглянуть за барьер – представь себе непрозрачный мыльный пузырь, только неизмеримо более прочный, – я не могу оценить вероятность этого события.

Я переваривал его слова, пока не понял их. А переварив, спросил:

– А почему из-за этого… этого Ничто все кажется таким удаленным?

– И опять я не могу дать точного ответа, – сказал Михаэль. – Я считаю, что уловил суть этого феномена: барьер – это место, где Иная Реальность перестает соприкасаться с Нашей. Естественно, наш взгляд пытается продолжить свой путь в этом удаленном пространстве, и это производит впечатление бесконечно большого расстояния.

– Ладно, – сдался я. В этом был некий смысл – больше, чем в чем-либо, что я пытался придумать (что в моем состоянии было довольно сложно). Но чем больше находилось ответов, тем больше появлялось вопросов, самым важным из которых был вопрос: как удалось разделить Иную Реальность и Наш мир? Они ведь нераздельны, по крайней мере с тех пор, как люди и Силы узнали о существовании друг друга, а может быть, даже и с начала времен.

– Если твой следующий вопрос будет о том, есть ли у меня теоретическая модель этого феномена, то мне очень жаль, но я отвечу отрицательно, – сказал Михаэль.

– Мне тоже жаль, но я собирался спросить не об этом. – Михаэль поднял светлую бровь, ведь для него теоретическая модель необходима, как воздух. Я же думал о более простых вещах. – Я собирался попросить тебя слетать завтра утром со мной в «Шоколадную ласку». – И я объяснил, что все больше улик указывают на то, что в деле замешаны ацтеки.

– Неужели они справились с герметичным замком? – удивился Михаэль. Да, магия интересовала его больше всего. – Не сомневаюсь, что скоро на эту тему появится множество научных статей. Но… да, я с радостью буду сопровождать тебя на «Шоколадную ласку». Где находится это предприятие?

– В долине Сан-Фердинанда, на углу Масонской и Нордхоффа, – ответил я. Эту часть долины я еще не успел изучить, но в ту минуту меня больше интересовало, удастся ли мне вечером добраться до дома.

Михаэль отправился в свою лабораторию, несомненно, намереваясь заняться той работой, от которой я оторвал его, вызвав на Девонширскую свалку. Я спросил у часов, который час – оказалось, что еще нет четырех. Слишком рано, чтобы ехать домой, и слишком поздно, чтобы успеть сделать что-нибудь полезное (если бы я еще был в состоянии приносить пользу).

Я решил позвонить Генри Легиону. Я понял, почему с призраками удобнее сотрудничать, чем с людьми (это было первое преимущество, и поэтому я не мог на него нарадоваться): хотя в округе Сан-Колумб было уже около семи, призрак наверняка был на работе. Ну по крайней мере я не думал, что у них есть семьи, к которым они спешат после работы.

Конечно, я застал его на месте.

– Инспектор Фишер, – сказал Легион, – я надеялся, что вы позвоните. Что вам удалось узнать с утра?

И я рассказал ему обо всем, что узнал: о герметичных замках, о пере кецаля, о гадюке, о Том, Кто Зовется Мраком, и о Ничто. Пока я не рассказал обо всем, что выяснил в течение дня, я не понял, как это много. Но, выражаясь метафорически, я нашел только много кусочков, из которых пока не складывался единый узор.

– Я передам вашу информацию куда следует, – пообещал призрак, выслушав все, что я хотел сказать. – Инспектор Фишер, Конфедерация оценит ваши заслуги.

– Простите, – сказал я, – но сейчас мне как-то не до того. Все, что я хочу, – это вернуть Джуди, и у меня нет ощущения, что я нащупал что-то определенное, что я подобрался к этому ближе, чем был. Может, стоит попробовать сложить вместе несколько кусочков? Может, тут замешаны ацтеки?

– Судя по вашей информации, это вполне возможно, – ответил призрак, как всегда уклончиво и бесстрастно.

Я слишком устал, чтобы злиться. Я просто подтолкнул его:

– А если это были ацтеки, зачем им нападать на птицу Гаруду?

Призрак из Центральной Разведки замялся – видимо, я задал верный вопрос.

– Ответ, который сразу же приходит на ум: птица Гаруда – великий враг змей, олицетворение источника жизни и Неба, а змеи – там, где смерть, преисподняя, яд, порча, тлен.

«Великий враг змей». На какую-то секунду это не значило ничего – я проиграл. И вдруг в голове словно взвыла сирена.

– Кецалькоатль!

– Мне тоже это показалось очевидным, – сказал Генри Легион.

– Что будем делать? – решительно спросил я.

– Молиться, видимо, – ответил призрак. Не лишено смысла, но это не то, что я хотел услышать. Он добавил: – А кроме этого – все, что сможем. Звоните, если потребуется моя помощь, инспектор Фишер, я сделаю для вас все, что в моих силах.

– Спасибо, – сказал я, но понял, что Генри Легион меня уже не слышит.

Кто-то постучал в дверь. Я поднял голову. Теперь, когда рабочий день закончился, пришла Би. Я чуть не поперхнулся – она вовсе не та, кого мне хотелось бы видеть. По крайней мере я так думал, пока она не сказала спокойно:

– Я просто хочу, чтобы ты знал, Дэвид, что сегодня я буду молиться и за тебя.

После разговора с Генри Легионом мне уже не казалось, что предложение помолиться вполне уместно и это именно то, что может помочь в нашей заварухе. И все же Би сказала это так успокаивающе, словно и впрямь все могло измениться к лучшему. Ее надежда меня почти успокоила, но… Но Генри Легиону было известно больше.

– Прости, что не заглянул к тебе, – пробормотал я. Не то чтобы я на самом деле сожалел об этом, мне просто стало стыдно. Но это не то, в чем можно просто так сознаться начальству. Я решил, что она и без того умеет прекрасно читать между строк.

– Если хочешь, – предложила Би, – завтра мы можем обсудить все подробнее. Почему бы тебе сейчас не отправиться домой и не попытаться отдохнуть? Тебе это не помешает. – Она помахала руками и улыбнулась. – Так моя мать прогоняла кур с веранды. Я уже столько лет не вспоминала об этом. Ступай домой.

– Спасибо, Би, – сказал я покорно и отправился домой.

Не помню, что я приготовил на ужин в тот вечер, да это и не важно. Я подумал, а не лучше ли сразу же залечь в постель, но решил, что если я это сделаю, то проснусь в три ночи и больше не усну. И поэтому я стал слоняться по квартире, не находя себе места.

Тишина в доме казалась очень громкой. Я пожалел, что у меня нет эфирника, чтобы можно было хоть чем-нибудь занять слух и, может быть, даже ум. Оставаться наедине с самим собой, испытывая сильное беспокойство, – тяжелое занятие. Я пытался заняться работой, но не мог заставить себя сосредоточиться на словах.

Завизжал телефон. Я должен был бы читать что-нибудь серьезное, например, статью о птице Гаруде или о Кецалькоатле. Но нет, я читал о приключениях тринадцати разведчиков, заброшенных в Германию во время Второй Магической войны. Я подбирался к самому захватывающему моменту – германцы пытаются засунуть их в яму с бурлящим универсальным алхимическим растворителем, оставшимся со времен Первой Магической. Но несмотря на все старания, я постоянно терял нить повествования.

Опять телефонный вопль. Я почти надеялся, что это очередной торговец; над предыдущим я вволю поиздевался, получив массу удовольствия. Слишком многое случилось со мной, и ни разу мне не удалось нанести ответный удар. Если паршивый торгаш выбрал именно этот момент, чтобы навязать мне свою дребедень, что ж, он сам напросился.

– Алло? – рявкнул я.

– Дэвид? – Даже телефонные бесы не могли сделать этот голос неузнаваемым. Вся моя ярость вмиг улетучилась. – Это Джуди.

– Милая, – прошептал я; услышав ее голос и поняв, что она жива, я словно охрип. Я заставил себя говорить громче: – С тобой все в порядке?