– Отдыхаю. Вернее, отдыхал, пока ты не появился, – ответил ветеран, ухмыляясь при виде замешательства трибуна.

Гай Филипп сказал сущую правду. В углу валялись его сапоги. Похоже, старший центурион до прихода Марка со всеми удобствами располагался на кровати трибуна, потягивая винцо. Пустой кувшин, лежавший у изголовья, свидетельствовал о том, что Гай Филипп не терял времени даром.

– А помимо этого?

Марк улыбался – он снова слышал звучную латинскую речь, от которой отвык за целую зиму. Гай Филипп был истинным римлянином во всех отношениях – храбрым, практичным, не обладающим слишком богатым воображением и достаточно упрямым, чтобы одолеть любое препятствие. Присутствие старшего центуриона в столице было логическим следствием именно этого последнего качества.

– Твои проклятые чинуши не прислали нашим ребятам ни единого золотого за последние два месяца. И если легионеры не увидят этих гребаных денег в ближайшие дни, они начнут грабить пригороды Гарсавры. Дисциплина покатится к едрене матери – как легко догадаться.

Став наемниками, легионеры вели себя куда свободнее, чем в Риме, где их связывала мощная римская военная традиция. Но именно то, что еще оставалось в легионе от этой традиции, и делало подразделение Скавра столь эффективным в Империи, где почти вся пехота представляла собой беспорядочный сброд. Неуплата жалованья была наилучшим топливом для бунта.

– Почему ты не написал мне? – спросил трибун.

– Во-первых, проклятые грунтовые дороги! Пойдешь – утонешь по самые помидоры. Сам понимаешь – какой нарочный проедет по такой грязи? Во-вторых… Ну, я не мастак писать… Да и не люблю я этого дела. Кроме того… – Гай Филипп крепко стиснул челюсти, собираясь с силами. Он явно готовился перейти к сути дела. – Если хочешь чего-нибудь добиться, лучше явиться самому. Покажи мне эту чернильную душу, которая занимается нашим жалованьем. Я лично откручу ему яйца. Если проклятые имперцы хотят нанимать солдат, то лучше бы они относились к нам как положено. Один из них скоро запомнит это на всю жизнь.

Скавр знал, кто этот провинившийся бюрократ. Марк тихонько вздохнул от удовольствия, предвкушая отличное зрелище.

– Я покажу его тебе, – обещал он Гаю Филиппу. – Только я хочу посмотреть, что ты с ним сделаешь.

– Справедливо, – отозвался Гай Филипп.

Он обвел взглядом крошечную комнатушку, где обитал Скавр. Там почти не было мебели – за исключением кровати, кресла, служившего одновременно подставкой для лампы, и изрядно побитого сундучка из сосновой древесины с вырезанной на крышке скабрезной сценкой.

– Я думал, ты живешь лучше, – заметил Гай Филипп. – Если Туризин держит тебя в черном теле, то, думаю, лучше бы тебе вернуться к нам. Кстати, когда ты возвращаешься в легион?

Марк беспомощно развел руками.

– Все далеко не так просто. С тех пор как Дракс улизнул, я не в слишком большом фаворе.

– А! Это… – с отвращением отозвался Гай Филипп. Конечно, он был в курсе событий. Легионеры, которых Скавр немедленно отослал назад после того, как барон Дракс бежал, принесли в Гарсавру все новости.

Поколебавшись, старший центурион позволил себе выразить сочувствие, облекая его в следующую форму:

– Чтоб чума забрала эту коварную сучку.

Скавр оказался в ловушке. Он был благодарен другу за понимание и вместе с тем испытывал странное желание защитить Хелвис. Поэтому Марк просто промолчал.

После нескольких неловких минут Гай Филипп удачно сменил тему разговора.

– Ребята без тебя скучают. Просили передать тебе самые наилучшие пожелания.

– Правда? – Марк был тронут. – Приятно слышать. – Неожиданная мысль мелькнула у него в голове: – А кто сейчас командует манипулами?

– Ну, тебя там нет… А Юний Блезус… м-м… скончался… – Гай Филипп постарался проскочить эту скользкую тему как можно быстрее, поскольку младшего центуриона убила Хелвис. – Ну… Я повысил в звании Секста Муниция, теперь он – младший центурион. – Марк вопросительно поднял левую бровь. Гай Филипп добавил: – Знаю, он немного молод. Но в звании младшего офицера проявляет себя неплохо. Усердный, трудолюбивый парень. Отнюдь не глуп. И достаточно крепок, чтобы выбить дурь из любого, кто отвечает ему грубостью.

– Ну хорошо, хорошо. Я уверен, ты и без меня разбираешься, как поступать.

Старший центурион прослужил в легионах более тридцати лет и, уж конечно, лучше Скавра мог оценить качества своих солдат. Трибун был, в свою очередь, достаточно умен, чтобы понимать это.

– А как относятся к Муницию другие командиры?

С тех пор как легион оказался в Видессосе, в отряде появилось много новичков из местных солдат. Возможно, Гай Филипп мог не заметить, что видессиане не приняли Муниция. Но ответ старшего центуриона показал, что и эту проблему он обдумывал.

– Гагик неплохо ладит с ним.

Гагик Багратони командовал отрядом из двухсот васпуракан, который был преобразован в двойную манипулу.

Следующая фраза Гая Филиппа еще больше ободрила Марка:

– Муниций не настолько горд, чтобы не спрашивать совета у Багратони.

– Отлично, – сказал трибун. – Кстати, я рад, что в свое время у меня хватало ума поступать точно так же с тобой.

Сейчас Марк превратился в неплохого командира, но в армии Цезаря он был поначалу зеленым новичком – скорее политическим выдвиженцем, нежели военным, – и почти во всем зависел от своего старшего центуриона.

Гай Филипп хмыкнул с довольным видом.

– Как поживает Зеприн Красный? – спросил Марк.

– Все еще хочет оставаться рядовым бойцом. Что очень обидно, – ответил ветеран.

Марк покачал головой:

– Он неплохой солдат, но куда охотнее я увидел бы его в роли офицера.

Великан-халогай Зеприн Красный некогда командовал императорской гвардией Маврикиоса Гавраса. Император и гвардия погибли в жестокой сече. Зеприн не уставал винить себя за то, что не пал рядом со своим повелителем, и наотрез отказывался принимать офицерское звание. Отныне он не желал подвергать опасности никого, кроме самого себя.

– А Пакимер? – продолжал спрашивать Скавр.

Гай Филипп смешливо фыркнул:

– Пакимер остается Пакимером.

Оба римлянина, усмехаясь, переглянулись. Отряд легкой кавалерии Лаона Пакимера не состоял непосредственно под командой Скавра; однако хатриши и легионеры несли службу плечом к плечу – так повелось со времен Марагхи. Легкомысленный стиль Пакимера выводил из себя методичного старшего центуриона. Но как бы небрежно ни делал свое дело Пакимер, результаты – на удивление – получались хорошие.

– Что еще я хотел сказать? – пробормотал Гай Филипп, рассеянно почесывая шрам на правом локте; левая рука, защищенная в бою щитом, шрамов почти не имела. Затем лицо старшего центуриона просветлело. – Ах да! Теперь у нас двое новых оптио: Пулион и Ворен.

– Оба сразу? – хитро спросил Марк.

– Да, оба сразу, – ответил Гай Филипп, не поддерживая шутки трибуна. – Думаешь, у меня хватило бы духа повысить в звании одного и забыть про другого?

Тит Пулион и Луций Ворен соперничали много лет. Этот спор окончился в тот день, когда в стычке с отрядом намдалени Дракса они спасли друг другу жизнь.

– Все, все, не спорю, – поспешно сказал Скавр. И вздохнул. Вино, выпитое в доме Фредниса, замедляло ход его мыслей. – Похоже, ты отлично справляешься с моей работой. Не знаю, зачем кому-то скучать без меня.

– Не говори так! – вскричал Гай Филипп. – Ни за какие коврижки я не хотел бы принять твою проклятую должность! О, я вполне в состоянии сообразить, кого повысить в звании, кого понизить или наказать; решить, какой маршрут выбрать для похода, где разбить лагерь, как выстроить манипулы в боевую линию. Но все остальное!.. Эта дьявольская игра командира наемников!.. Все эти интриги, партии, фракции!.. Туризин и чиновники тузят друг друга почем зря!.. Как я могу знать заранее, когда надо открыть рот, а когда промолчать, как умилостивить какого-нибудь старого пердуна, чтобы тот не ткнул тебя ножом в спину… Благодарение богам за то, что дорога от столицы до Гарсавры залита топкой грязью! По крайней мере, имперцы до нас не добирались и не терзали меня своими тягучими речами. Да забери ты ее назад, эту должность! Нам нужен ты и только ты!