Дьячок пришел к Потемкину и изложил свою просьбу.

– Так куда же тебя приткнуть? – задумался князь.

– А уж не знаю, сам придумай, – ответил дьячок.

– Трудную, брат, ты мне задал задачу. Приходи завтра, а я между тем подумаю.

На другой день, проснувшись, светлейший вспомнил о своем старом учителе и велел его позвать.

– Ну, старина, нашел я для тебя отличную должность. Знаешь Исаакиевскую площадь?

– Как не знать; и вчера, и сегодня через нее к тебе тащился.

– Видел фальконетов монумент Петра Великого?

– Еще бы!

– Ну, так сходи же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит на месте, и сейчас мне доложи.

Дьячок в точности исполнил его приказание.

– Ну что? – спросил Потемкин, когда он возвратился.

– Стоит, ваша светлость.

– Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай, да аккуратненько мне доноси. Жалованье тебе будет производиться из моих доходов. Теперь можешь идти домой.

Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер, благословляя Потемкина.

Хотя иногда «Исполин всех времен», как называли Потемкина в народе, мог быть и рассерженным, и недовольным. Впрочем, он был отходчив, и вспышки гнева были недолгими. То же самое состояние он признавал за другими. Вот анекдот, записанный Пушкиным:

– Знаете ли вы, хохлачи, – сказал однажды Потемкин, недовольный запорожцами, – что у меня в Николаеве такая колокольня строится, что как станут на ней звонить, так в Сечи будет слышно?

– То не диво, – отвечали запоржцы, – у нас в Запорозцине е такие кобзары, що як заиграють, то аже у Петербурги затанцують.

Но больше всего в этом «Циклопе», а это еще одна его кличка, ценились его добродушие и самоирония. Жил Потемкин широко и роскошно. Дом его был открыт, а столы ломились от изысканных блюд и невиданных яств. Согласно городскому преданию, Петербург обязан Потемкину первыми фруктовыми лавками, которые при нем появились на Невском проспекте. Этот вельможа требовал себе к столу свежих вишен, малины и винограда даже зимой. В Петербурге рассказывали, что самому князю уху подавали в «огромной серебряной ванне, весом в семь-восемь пудов». По преданию, «князю готовили уху из аршинных стерлядей и кронштадтских ершей» в кастрюлях, в которые входило до двадцати ведер жидкости. О великолепной потемкинской кухонной ванне из серебра сохранился анекдот, записанный П. А. Вяземским:

В Таврическом дворце князь Потемкин в сопровождении Левашова и князя Долгорукова проходил чрез уборную комнату мимо ванны.

– Какая прекрасная ванна! – сказал Левашов.

– Если берешься ее всю наполнить [это в письменном варианте, а в устном тексте значится другое слово], я тебе ее подарю, – сказал Потемкин.

Левашов обратился к Долгорукову, который слыл большим обжорой:

– Князь, не хотите ли попробовать пополам?

Отметим одно немаловажное и весьма любопытное обстоятельство. На анекдоты, рассказываемые нами, в свое время обратили внимание такие искушенные в литературе авторитеты, как Александр Сергеевич Пушкин и Петр Андреевич Вяземский. Это не случайно. Кроме собственно фольклорных свойств, присущих только анекдотам, они обладали еще и мощным влиянием на общественное мнение, и известными художественными достоинствами, оцененными далеко не худшими представителями русской литературы. Вот и Николай Васильевич Гоголь в «Ночи перед Рождеством», рассказывая о фантастическом появлении кузнеца Вакулы в Петербурге, вписал в повествование анекдот о Потемкине:

В Зимнем дворце. Входит Потемкин.

– Это царь? – оглядываясь по сторонам, спрашивает пораженный Вакула.

– Куда там царь! Это сам Потемкин, – отвечают ему знатоки.

Последним представителем русского фаворитизма можно считать Алексея Андреевича Аракчеева. Аракчеев слыл одной из самых одиозных и неоднозначных фигур сразу двух царствований – павловского и александровского. Свое головокружительное восхождение по иерархической лестнице он начал в Гатчине, еще при Екатерине II. Аракчеев был замечен и выделен наследником престола Павлом Петровичем. Он был назначен комендантом Гатчины и одновременно начальником сухопутных войск наследника, а с восшествием Павла Петровича на престол стал комендантом Петербурга. В 1799 г. Аракчеев возводится в графское достоинство. Через восемь лет, уже при императоре Александре I, становится генералом, а еще через год – военным министром. Он был беспрекословно исполнителен и предан. Даже на его гербе было начертано: «Без лести предан». Но исполнительность эта была типично солдатской, бездумной, а преданность – рабской. Однако именно это ценилось в нем превыше всего. Во время частого отсутствия Александра I в столице Аракчеев фактически руководил государством.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.