Этан присел на корточки и прислонился к стене, с винтовкой в руках.

— Бен, сегодня кое-кто шел за тобой. Он пытался тебя выследить.

Я молчал, собираясь с мыслями.

— Пытался? — спросил я.

— Ему не удалось. Кто-то выстрелил, и это, видно, его сбило с толку.

— Выстрелил?

Этан ответил мне невинным взглядом.

— Да. Мне кажется, кто-то подумал, что если того человека сбить со следа, то следующей попытки не будет, потому что снег закроет все следы. Я не говорю, что он стрелял в кого-то.

— Кто же шел по следу?

— Я бы сказал… Это был Мозес, преподобный.

Все смотрели то на Этана, то на меня. Мне нужно было самому догадаться, что от Сэкетта ничего не скроешь. Так я и сказал.

— Бен, ты мой друг, — улыбнулся он. — Чем ты занимаешься, твое дело, я не сую в это нос. Мне только не нравится, когда кто-то пытается выслеживать моих друзей… это нехорошо.

— Спасибо, — сказал я.

— Бендиго, я заказывала книги, сейчас их получила, — сменила тему Рут. — Некто по имени Тимоти Дуайт пишет о Новой Англии и Нью-Йорке.

— Спасибо, — сказал я машинально. Я все думал о Мозесе Финнерли. Что ему от меня нужно? И почему именно сегодня?

— Для школы нужно помещение побольше, — говорил Дрейк. — Было двенадцать учеников, а сейчас уже больше тридцати. Нужна еще одна комната и, конечно, еще один учитель, даже если Лорна будет помогать.

— Скорее всего, нужно искать двух новых учителей; — сказал я. — Лорна поедет со мной на Восток.

— Ты не мог его заметить, — сказал мне Этан на следующее утро. — Он шел не за тобой, а по следу. Он хотел узнать, куда ты едешь, и мне это не понравилось. Поэтому я его отвлек.

— Он понял, кто стрелял?

— Он? — хмыкнул Этан. — Он, конечно, ничего себе индеец, но не настолько. Я пустил ему пыли в глаза, и он смылся.

— Мне нужно будет туда вернуться.

Этан пожал плечами.

— Езжай кружным путем. Сделай так, чтобы тот тип раскрылся. Не оставляй ему выхода, а потом устройся наверху и погляди.

— Хорошая мысль. Хочешь поехать со мной?

— Нет, там твои дела… Разве что понадобится помощь. Знаешь, Бен, у меня на этом свете есть все. Вряд ли я женюсь когда-нибудь, а если так оно вдруг случится, то смогу зарабатывать на жизнь пушниной. Богатство только испортит мне жизнь. Стань я богатым, придется сторожить добро, и не останется времени бродить по горам. А даже один день в горах я не променяю ни на что. Кстати, вчера видел огромного медведя. Серебристый гризли, весит не меньше тонны. Он меня тоже заметил, встал на задние лапы и смотрит. Я опустил приклад на землю, мол, я тебе зла не желаю. Стоим мы так друг против друга и принюхиваемся, а потом он приподнял лапу… Случайность, конечно, но получилось, что он мне помахал. Повернулся и пошел, а я его отпустил. Потом, уже на опушке, он обернулся, и тут я помахал ему. Он глянул на меня и исчез в чаще. Бен, вот это медведь! Он слишком долго тут прожил, чтоб я так просто взял бы его да убил.

— Я там нашел золото, Этан.

— Я понял. Что ж, раз ты собрался на Восток за этой артисткой, оно тебе понадобится. Я не к тому, что ей оно нужно, но золотом можно умаслить стариков.

— Я хочу поглядеть мир. Нужно на что-то решиться.

— Понятно. — Этан вынул свою трубку. — Бен, ты никогда не думал о том, чтобы оказаться на должности? Я серьезно. Я слыхал всякие разговоры. Вайоминг собираются сделать штатом. Тогда нам понадобятся образованные люди. Ты прочел горы книг, и, главное, ты — надежен. Твоему суду я бы доверился… Подумай.

Я думал. Но чувствовал, что к этому еще не готов. Я так мало знаю. Вечером я читал и перечитывал только что полученные газеты. Я должен понять, зачем это Джонсон уволил Стэнтона, за что все так хотели отправить президента в отставку и почему люди предпочитали Гранта Сеймуру.

Любым газетам я предпочитал Блэкстоуна. Мне нравилась ровная интонация его трудов, взвешенные суждения, холодная красота его принципов. Эту книгу читали и Джонсон, и Мэдисон, все они. И Плутарха они тоже читали.

Еще пару раз я ездил на свой прииск и всякий раз возвращался с золотом. Каин плавил руду и отливал небольшие кругляшки — плоские и ровные, почти как серебряный доллар, только потолще.

В последний раз я выехал ранним морозным утром. В такое время ехать никуда не хочется, но ведь это в последний раз. Назавтра — Рождество, а сразу после Нового года я отправляюсь на Восток. Я быстро проехал вверх по Бобровому ручью, повернул в гору и поднялся вверх по старой звериной тропе. Наверху я резко свернул и огляделся.

Никого.

Долго ждать — можно замерзнуть, и я поехал дальше, а мой конь только радовался движению. Я собирался привезти домой уже найденное и припрятанное золото. Его там набралось немало. Двинулся дальше, въехал в рощу и начал спускаться по пологому заснеженному склону. Потом вдруг резко натянул поводья. Следы. Огромные следы. Наверное, тот большущий гризли бродит где-то рядом. Похоже, он решил, что мы все попрятались от мороза и можно спокойно погулять и набить брюхо чем Бог пошлет, а потом опять завалиться спать. Удачи тебе, медведь.

Мороз усиливался. Лучше бы вернуться домой — завтра Рождество.

Огибая куст, я услыхал, или мне только показалось, будто что-то зашуршало у меня за спиной. Остановился, оглянулся — никого. Конь нервно топтался на месте, желая двигаться вперед.

Меня окружал вселенский покой. Не было слышно ни звука, только скрип снега под копытами, шуршание жесткой от мороза кожи да треск случайно задетой ветки. Когда я въехал в чащу, то соскочил с коня в снег. Ноги мерзли, я стал ходить и водил за собой лошадь. Потом снова вскочил в седло и обратно, назад, по своим же следам, быстро, быстро — выбрался на открытое место.

Я застал их врасплох. Трое всадников шли по моему следу.

Увидев меня, они резко остановились, а один чуть было не пустился наутек. До них было около двухсот ярдов. Я догадывался, кто они такие, но у меня не было веской причины начинать перестрелку — они на меня не нападали. Пока.

Я просто развернул лошадь и вернулся в чащу.

Трое… Не один, а трое. Значит, это не просто слежка, для нее достаточно и одного. Похоже, они собирались меня убить.

Я свернул на едва заметную тропку. С тех пор как выпал снег, по ней никто не ездил. Поехал дальше, то ныряя в чащу, то выезжая на простор. Направил лошадь вниз по береговому склону, проехал между двумя огромными валунами, пересек замерзший ручей, кругами приближаясь к своему тайнику.

Знают ли они о нем? Раскрыли, где мой прииск? Или только догадываются? Если они еще ничего не знают, зачем им меня убивать?

Что-то тут таилось такое, чего мне было никак не понять.

Подковы у моего коня были смазаны смолой, и я пустил его вверх по льду ручья. Мы мчались так несколько сот ярдов, а потом поднялись вверх по склону и снова скрылись в чаще. Убегать от тех троих мне было не по нраву. Но и стрелять тоже не хотелось. Всем известно, что мы с Финнерли не сильно друг друга любим. Убей я кого-нибудь из них, я тут же попаду в беду — у преподобного полно приятелей и прихлебателей. Все мои мечты тогда можно будет послать к черту. Нет, нужно убегать.

Они продолжали меня преследовать, но догнать не торопились. Почему? Пустив лошадь шагом, чтобы она могла передохнуть, я задумался — если этой троице так охота увидеть меня мертвым, что же они не нападают?

Они не спешат.

А в чем причина? Вдруг меня осенило — они еще не готовы.

Почему?

Словно горсть снега за воротник, меня обожгла догадка: во всем этом деле участвует кто-то еще, но он пока не появился.

Зимний день короток, скоро ночь, но мои преследователи медлили и даже не делали попытки обойти меня, чтобы я не мог ускользнуть. Они вели себя так, будто… будто загоняли зверя или гнали стадо. Вот что они делали, они меня загоняли, теснили все ближе и ближе к другому, неведомому врагу.

Хуже всего то, что я в каньоне. Тропинки наверх? Их мало, они слишком круты и хорошо заметны со стороны. Позади враги. Впереди ночь и мороз.